Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года.

В конце 70-х годов XVI века была закончено создание сплошной «засечной черты», объезд которой в 1566 году совершил Иван Грозный. Главной частью засечной черты были лесные завалы — засеки, делавшиеся не на опушке, а в глубине лесного массива. Деревья рубили на высоте от полутора до двух метров и валили вершинами на юг. Высокие пни скрепляли завал и мешали разбирать его. Ширина завала делалась от 15 до 80 метров. Леса, в которых находились засеки, объявлялись заповедными, в них запрещалась порубка. Там, где было мало леса и не было болот, строили надолбы — тын из вбитых в землю высоких бревен делали земляные валы и рвы. Укрепленными пунктами были остроги — деревянные небольшие крепости в виде башни с воротами, строившиеся в месте, где засечную черту пересекала дорога. Именно у засек собирались русские войска, встречавшие татар при набегах. В 1555 году во время битвы в урочище Судьбищи, в 150 верстах южнее Рязани, именно у засеки воеводы Алексей Басманов и Степан Сидоров собрали отступающие русские войска и отбились от татар — Басманов «наехал в дуброве коши своих полков и велел тут бита по набату и в сурну играти и к нему съехалися многие дети боярские и боярские люди и стрельцы, тысяч с пять или шесть, и тут осеклися».

Главными опорными пунктами-крепостями на укрепленной засечной черте, защищавшей южные границы Московского государства и охранявшей почти все переправы через Оку, были Таруса, Серпухов, Кашира и Коломна. При Василии III в 1514–1530 годах были построены крепости в Туле и Зарайске. Тогда же, с 1512 года, началась регулярная «роспись» русских полков по наиболее опасным направлениям татарских набегов «крымской украины». Крепости имели постоянные военные гарнизоны, а служилые люди — свои усадьбы. Передовой полк постоянно находился в Калуге. Большой гарнизон находился и в Тарусской крепости, выстроенной в виде земляного укрепления с деревянными башнями. Глубокий ров с водой соединял под крепостью реки Тарусу и Оку. В 1570 году там встречало Девлет Гирея все русское войско во главе с Михаилом Темрюковичем Черкасским — братом жены царя Ивана Грозного Марии. В Кашире с 1522 года находился сторожевой полк, а в 1531 году на левом берегу реки Каширки была построена деревянная крепость. Она была первой регулярной русской крепостью, построенной по использовавшемуся в русском фортификационном строительстве конца XV–XVI веков типу ломбардских крепостей, рассчитанных на новую тактику ведения боя с использованием пищалей и орудий — «огненного боя». Крепость была построена в виде квадрата со сторонами 170 и 128 метров, стена из 180 «городен» — заполненных землею и камнями бревенчатых срубов — была сооружена на земляном валу. По углам и в центре каждой из сторон квадрата стояли 8 башен, 2 из которых были с воротами. С конца XV века Кашира постоянно жаловалась «в кормление» переходившим к московскому великому князю татарским царевичам и мурзам — Магмет-Амину, Абдул-Латыфу и Шигалею. В Кашире часто стоял и татарский гарнизон «московских служебников», хорошо знавших тактику татарских набегов, что позволяло уверенно защищать граничные земли и город. В 1559 году каширский полк участвовал в разгроме тульским воеводой Иваном Татевым большого татарского войска во главе с Дивеем-мурзой. Однако при возвращении в Крым после взятия Москвы в 1571 году стотысячное войско хана Девлет Гирея сожгло Каширу дотла. В 1531 году был построен каменный кремль в Коломне, с длиной стен более двух километров. Высота стен достигала двадцати метров, толщина — 5 метров, ее охраняли 17 башен, самой высокой из которых была тридцатиметровая Свиблова башня. В 70-х годах XVI века население Коломны было значительно для того времени — более трех тысяч человек. Город имел 36 торговых рядов с 379 лавками. Во время набегов в городах находило убежище окрестное население, из-за постоянной опасности плена селившееся в лесу, подальше от Коломенской, Серпуховской и Каширской дорог. И хотя некоторые города и захватывались татарами — так, в течение XVI века Кашира разорялась более двадцати раз — свою задачу охраны и защиты местного населения они выполняли.

Главной крепостью, защищавшей Москву с юга, был Серпухов. Город впервые упоминается в завещании Ивана Калиты 1328 года, завещавшего город своему младшему сыну Андрею. В 1374 году, при князе Владимире Андреевиче, был закончен дубовый кремль. В конце XV века Серпуховское княжество прекратило свое существование и Серпухов превратился в пограничную крепость Московского государства, прикрывавший дорогу из Тулы, Рязани, Тарусы и Калуги на Москву. В сохранившемся описании, сделанном в 1552 года Серпухов — большой многонаселенный торговый город, в котором было 722 двора и 271 лавка. В 1556 году в городе была закончена постройка каменного кремля, с высотой стен до 9 метров и пятью башнями. После завершения постройки в Серпухове был проведен большой смотр русских войск в присутствии Ивана Грозного и размещен большой полк. Посад защищал деревянный острог, состоящий из надолбов и частокола. Перед острогом был выкопан ров. Берега Оки у города защищал тройной ряд свай с заостренными концами. С 1556 года во время набегов крымские татары предпочитали обходить Серпухов стороной.

В апреле 1572 года в Коломне был проведен смотр полков, прикрывающих южную границу страны, после которого войска разошлись по «разряду» — расписанию. С 1569 года русскую границу по Оке постоянно прикрывали 5 полков численностью около 60 тысяч человек.

Русские войска — большой полк из 8000 человек — под командованием князя Михаила Ивановича Воротынского собирались у Коломны, прикрывая Москву со стороны Рязани. При большом полку находился «гуляй-город» и почти весь наряд с воеводами князьями С. И. Коркодиновым и З. Сугорским. Полк правой руки воеводы князя Никиты Романовича Одоевского — 4000 воинов — стоял в Тарусе, полк левой руки князя А. В. Репнина — 2000 воинов — в Лопасне, сторожевой полк князя Ивана Петровича Шуйского — 2000 воинов — в Кашире. Передовой полк с воеводами князьями Алексеем Петровичем Хованским и Дмитрием Ивановичем Хворостининым находился в Калуге, и имея передвижной речной отряд из вятчан — 900 человек на стругах — для обороны переправ, прикрывал юго-западную границу. Иван Грозный покинул Москву и уехал в Новгород, забрав с собой царский полк и служилых татар — 10 000 человек — и оставив за себя князя Юрия Ивановича Токмакова и князя Тимофея Долгорукого.

В начале июня 1572 года Девлет Гирей с ордой вышел из Перекопской крепости. Крымский хан требовал от Ивана Грозного возврата Казани и Астрахани, предложив ему вместе с турецким султаном перейти к ним «под начало, да в береженье». Крымский хан неоднократно заявлял, что «едет в Москву на царство». Одновременно с началом вторжения произошло организованное крымскими татарами восстание черемисов, остяков и башкир, — удар в спину, совпавший с нашествием хана на Москву. Восстание было подавлено военными отрядами Строгановых.

23 июля 1572 года стотысячное войско Девлет Гирея, состоящее из крымских, ногайских татар и турецких янычар с артиллерией, прошло по Дону к Угре и остановилось у Оки. Летописи говорят, что Девлет Гирей «прииде с великими похвалами и с многими силами на русскую землю и расписал всю русскую землю кому что дати, как при Батые». Участник Молодинской битвы немец-опричник Генрих Штаден, не всегда, правда, точный, писал:

«На следующий год, после того, как была сожжена Москва, опять пришел крымский царь полонить Русскую землю. Города и уезды Русской земли — все уже были расписаны и разделены между мурзами, бывшими при крымском царе; было определено — какой кто должен держать. При крымском царе было несколько знатных турок, которые должны были наблюдать за этим: они были посланы турецким султаном по желанию крымского царя. Крымский царь похвалялся перед турецким султаном, что он возьмет всю Русскую землю в течение года, великого князя пленником уведет в Крым и своими мурзами займет Русскую землю. Он дал своим купцам и многим другим грамоту, чтобы ездили они со своими товарами в Казань и Астрахань и торговали там беспошлинно, ибо он цари и государь всея Руси. Как и в прошлом году, когда спалили Москву, великий князь опять обратился в бегство — на этот раз в Великий Новгород, в 100 милях от Москвы, а свое войско и всю страну бросил на произвол судьбы. Воинские, люди великого князя встретили татар на Оке, в 70 верстах или по-русски в „днище“ от Москвы. Ока была укреплена более, чем на 50 миль вдоль по берегу: один против другого были набиты два частокола в 4 фута высотою, один от другого на расстоянии 2 футов, и это расстояние между ними было заполнено землей, выкопанной за задним частоколом. Частоколы эти сооружались людьми князей и бояр с их поместий. Стрелки могли таким образом укрываться за обоими частоколами или шанцами и стрелять из-за них по татарам, когда те переплывали реку. На этой реке и за этими укреплениями русские рассчитывали оказать сопротивление крымскому царю. Однако, им это не удалось. Крымский царь держался против нас на другом берегу Оки. Главный же военачальник крымского царя, Дивей-мурза, с большим отрядом переправился далеко от нас через реку, так что все укрепления оказались напрасными. Он подошел к нам с тыла от Серпухова.

Тут пошла потеха. И продолжалась она 14 дней и ночей. Один воевода за другим непрестанно бились с ханскими людьми. Если бы у русских не было гуляй-города, то крымский царь побил бы нас, взял бы в плен и связанными увел бы всех в Крым, а Русская земля была бы его землей».

26 июля татары попытались переправиться на другой берег у Сенкина брода, у Дракина и Тишилова. Часть татарского войска во главе с главным военным советников хана Дивей-мурзой «перелезла» через Оку у села Дракино и зашла в тыл передовому и полку правой руки. После кровопролитного боя, татары Дивей-мурзы в обход Серпухова пошли на соединение с ханом. Располагавшаяся у Оки напротив Серпухова основная часть татарского войска с ханом Девлет Гиреем, оставив двухтысячный заслон для отвода глаз, также начало переправу через Оку. Первыми через Оку 27 июля у Сенькина брода, находившегося вниз по Оке в 21 версте от Серпухова и в 5 верстах выше впадения в Оку реки Лопасни, напротив деревни Никифоровой, переправились 20 000 нагайцев мурзы Теребердея, рассеяв небольшой сторожевой полк будущего псковского героя князя Ивана Петровича Шуйского, а в ночь на 28 июля 1572 года все крымско-татарское войско перешло Оку. Хан Девлет Гирей по серпуховской дороге пошел на Москву, обходя Тарусу и Серпухов с востока, отбросив после кровопролитного боя у верховьев Нары русский полк правой руки под командованием князя Никиты Романовича Одоевского и Федора Васильевича Шереметева. Сзади за татарами двигался передовой полк князей Хованского и Хворостинина, выжидавших удобный момент для нападения. За передовым полком шла все войско Михаила Воротынского. Неизвестный московский летописец сообщает, что русские воеводы «почали думати, чтобы как царя обходити и под Москвою с ним битися». Русские шли сзади — «так царю страшнее, что идем за ним в тыл; и он Москвы оберегается, а нас страшитца. А от века полки полков не уганяют. Пришлет на нас царь посылку, и мы им сильны будем, что остановимся, а пойдет людьми и полки их будут истомны, вскоре нас не столкнут, а мы станем в обозе бесстрашно».

28 июля в сорока пяти верстах от Москвы, у деревни Молоди, полк Хворостинина завязал бой с арьергардом татар, которым командовали сыновья хана с отборной конницей. Девлет Гирей отправил на помощь сыновьям 12 000 воинов. Большой полк русских войск поставил у Молодей передвижную крепость — «гуляй-город», и вошел туда. Передовой полк князя Хворостинина, с трудом выдерживая атаки втрое сильнейшего врага, отступил к «гуляй-городу» и быстрым маневром вправо увел своих воинов в сторону, подведя татар под убийственный артиллерийско-пищальный огонь — «многих татар побили». Девлет Гирей, 29 июля расположившийся на отдых в болотистой местности в семи километрах севернее реки Пахры у Подольска, вынужден был прекратить наступление на Москву и, боясь удара в спину — «оттого убоялся, к Москве не пошел, что государевы бояря и воеводы идут за ним» — вернулся назад, собираясь разгромить войско Воротынского — «над Москвою и над городы промышляти безстрашно не помешает нам ничто». Обе стороны готовились к бою — «с крымскими людьми травилися, а съемного бою не было».

30 июля у Молодей, между Подольском и Серпуховом, началось пятидневное сражение, которое стало в один ряд с Куликовской и Полтавской битвами, Бородинским сражением. Московское государство, практически раздавленное властью правнука Мамая царя Ивана IV Грозного, находившегося в Новгороде и уже написавшего письмо Девлет Гирею с предложением отдать ему и Казань и Астрахань, в случае поражения опять могло потерять свою независимость, завоеванную в тяжелейшей борьбе. Большой полк находился в «гуляй-городе», поставленном на холме, окруженным вырытыми рвами. У подножья холма за рекой Рожай стояли три тысячи стрельцов с пищалями. Остальные войска прикрывали фланги и тыл. Пойдя на штурм, несколько десятков тысяч татар вырубили стрельцов, но не смогли захватить «гуляй-город», понесли большие потери и были отбиты. 31 июля все войско Девлет Гирея пошло на штурм «гуляй-города». Ожесточенный штурм продолжался целый день, при штурме погиб предводитель ногайцев Теребердей-мурза. В битве участвовали все русские войска, кроме полка левой руки, особо охранявшего «гуляй-город». «И в тот день немалу сражения бышу, ото обои подоша мнози, и вода кровию смесися. И к вечеру разыдошася полки во обоз, а татаровя в станы свои».

1 августа на штурм повел татар сам Девей-мурза — «яз обоз руской возьму: и как ужаснутца и здрогнут, и мы их побием». Проведя несколько неудачных приступов и тщетно пытаясь ворваться в «гуляй-город» — «прилазил на обоз многажды, чтоб как разорвать», Дивей-мурза с небольшой свитой поехал на рекогносцировку, чтобы выявить наиболее слабые места русской передвижной крепости. Русские сделали вылазку, под Дивеем, начавшим уходить, споткнулся конь и упал, и второй человек после хана в татарском войске был взят в плен суздальцем Темиром-Иваном Шибаевым, сыном Алалыкиным — «аргамак под ним споткнулся, и он не усидел. И тут ево взяли ис аргамаков нарядна в доспехе. Татарский напуск стал слабее прежнего, а русские люди поохрабрилися и, вылазя, билися и на том бою татар многих побили». Штурм прекратился.

В этот день русские войска захватили много пленных. Среди них оказался татарский царевич Ширинбак. На вопрос о дальнейших планах крымского хана он ответил: «Я де хотя царевич, а думы царевы не ведаю; дума де царева ныне вся у вас: взяли вы Дивея-мурзу, тот был всему промышленник». Дивей, сказавшийся простым воином, был опознан. Генрих Штаден позднее писал: «Мы захватили в плен главного военачальника крымского царя Дивей-мурзу и Хазбулата. Но никто не знал их языка. Мы думали, что это был какой-нибудь мелкий мурза. На другой день в плен был взят татарин, бывший слуга Дивей-мурзы. Его спросили — как долго простоит крымский царь? Татарин отвечал: „Что же вы спрашиваете об этом меня! Спросите моего господина Дивей-мурзу, которого вы вчера захватили“. Тогда было приказано всем привести своих полоняников. Татарин указал на Дивея-мурзу и сказал: „Вот он — Дивей-мурза!“ Когда спросили Дивей-мурзу: „Ты ли Дивей-мурза?“, тот отвечал: „Нет, я мурза невеликий!“ И вскоре Дивей-мурза дерзко и нахально сказал князю Михаилу Воротынскому и всем воеводам: „Эх, вы, мужичье! Как вы, жалкие, осмелились тягаться с вашим господином, с крымским царем!“ Они отвечали: „Ты сам в плену, а еще грозишься“. На это Дивей-мурза возразил: „Если бы крымский царь был взят в полон вместо меня, я освободил бы его, а вас, мужиков, всех согнал бы полонянниками в Крым!“ Воеводы спросили: „Как бы ты это сделал?“ Дивей-мурза отвечал: „Я выморил бы вас голодом в вашем гуляй-городе в 5–6 дней“. Ибо он хорошо знал, что русские били и ели своих лошадей, на которых они должны выезжать против врага». Действительно, защитники «гуляй-города» все это время почти не имели ни воды ни провианта.