Неизвестность

Почему так бывает, хотим счастья своим любимым, неважно кто они вам: дети, муж, родные, а своей чрезмерной любовью, всепрощением сотворяем зло. И вроде всё делаем по божьим заповедям: обидные слова глотаем, нас бьют, в ответ подставляем другую щёку, и любим, любим ближнего своего. Только в нас, как камни летят – ложь, предательство, воровство, осуждение. А в конце жизни, глотаем слёзы от разочарований. Зачем жила? Зачем пришла на этот свет? Уходить в неизвестность с открытыми вопросами очень не хочется. Хочется везде, где положено поставить точку.

Нет, машина времени просто необходима человечеству. Тогда Надя всю свою жизнь фиксировала бы на машине. Каждое действие, каждый шаг. Она внимательно анализировала бы каждый прожитый день и, сделав ошибку, возвращалась и исправляла каждую. Когда она стала терять сына? Этот вопрос мучил её ежеминутно.

Надин мозг отдыхал от постоянно мучивших её мыслей только на работе. Она ответственно относилась к своим обязанностям, брала дополнительную работу. Оставалась сверхурочно и проверяла, перепроверяла бухгалтерские отчёты. Её рвение начальство оценивала премиями и повышением на службе, а девочки из отдела считали Надю трудоголиком, не ведая о том, что как только она выходила из мира цифр, в её сознание, как пчёлы в улей слетались вопросы-мучители. Но главное, она сразу начинала копаться в своей жизни, вспоминать числа, даты, события. Когда, когда она стала терять своего мальчика.

В три года, когда малышу всё позволялось, потому, что, несмотря на малый возраст, уже несколько раз врачи чудом вытаскивали его с того света? Нельзя нервировать отказом ребёнка, так она считала тогда. Возможно, в пять? Когда муж привозил из-за границы дорогие игрушки для сына, а он тут же ломал их и терял к ним интерес, требуя от отца привезти другие. Зачем ругать мальчика за желание посмотреть, что внутри игрушки. У него конструктивное мышление.

А возможно они с мужем упустили его в десять лет, одевая «с иголочки», когда многие другие дети донашивали чужие, розданные в школе, как материальная помощь малоимущим семьям, привезённые «гуманитарные» вещи? Или в двенадцать, когда отпускали вместе с ровесниками из английской спецшколы в туры по миру?

Но Надя отлично понимала: многие балуют своих болезненных детей. Но они не вырастают эгоистами. Многие дети имеют дорогие игрушки и также ломают их, но дети, не обирают своих матерей, став взрослыми. Кого в наше время удивишь поездками за границу? Но вырастают нормальные добрые к родителям и благодарные дети.

В соседнем подъезде живёт семья. Родители алкоголики. А трое детей… Себя обслуживают сами, ещё и за родителями, как за детьми ухаживают. Старший сын и отучился и работает и за младшими смотрит. Неужели, чтобы сын рос ответственным, и ей надо было начать пить? Чушь, конечно, чушь.

Сын первый раз убежал из дома, как раз после возвращения из тура по Европе. В двенадцать лет. Где только они с мужем его не искали. По каким вокзалам не бегали. Вскоре после этого из семьи ушёл муж. Ушёл к другой, с которой жизнь спокойней и ему стало не до сына, не до его побегов и не до Надиных переживаний.

С уходом отца сын стал исчезать из дома чаще и надолго. Он мог пропадать месяцами. Она бегала по стройкам, местным подвалам в его поисках. Беспризорных детей в это время было так много, что Надя возвращалась домой опустошенная, с невыносимой болью в сердце. Ей было жалко всех. Маленьких, грязных уже курящих и полупьяных чьих-то сыновей, дочерей. Иногда находила сына среди них, грязного, в чужих вещах с запахом курева и блуждающими глазами то ли от алкоголя, то ли от клея или ещё чего хуже. Приводила домой, силком проверяла руки, ноги в поисках следов от уколов. Как могла, учила уму-разуму. Отшлёпает ремнём, потреплет за вихры. Накричится вдоволь. Ему хоть бы что.

– Ладно, мамуль, давай мыться. Больше не буду.

Прижмётся к ней, скажет ласковое слово, материнское сердце примет любое объяснение, поверит всему, лишь бы был рядом здоровым, живым. Сколько раз Надежда отдраивала сына от бродяжьего запаха, сколько раз просила, умоляла не убегать из дому. Сколько раз просила объяснить ей, почему он убегает, зачем, что ему не хватает? Что надо ей сделать, что бы он жил нормальной жизнью, как все.

– Я и живу как все. Отец, что не пьёт, не курит, не убежал из дому? Чего ему не хватало? Всё, мамуль прости, я так тебя люблю. Сын толком так и не смог объяснить ей, почему и зачем он покидает дом.

А Надя, после таких откровений, казнила мужа, за уход из семьи, себя за то, что не смогла удержать его, хотя бы ради сына. Хотя отлично понимала, что не в этом дело. И наличие отца в доме не остановила бы сына от бродяжничества. Откуда у него такая тяга к грязи? Была бы тяга к путешествиям, это ещё понять можно. Куда раньше мальчишки убегали из дома? Мир посмотреть. В голодуху за хлебом, в войну на фронт. А теперь что одно осталось неизведанным – самое низкое, самое грязное дно с отбросами, помойными ямами, крысами? Чистенькому извалять себя в помоях и почувствовать удовлетворение, полноту жизни? Или это подсмотренный пример из телевизора – игры богатых дядек, которые по выходным сидят в переходах, нищенствуют для прикола, для остроты ощущений. А он, сын, почему спускается в эту клоаку. Почему ему не интересно жить.

Но сын скажет ласковое слово, и Надеждино сердце замрёт от любви к нему. Поверит, что убежал он в последний (который раз), самый последний раз. На следующий день отведёт отмытого, обцелованного, напичканного «умом-разумом» в школу и недели не успеет нарадоваться на него, как он опять в бегах. И всё повторяется по кругу.

Пока маленький был, бегал по району. Всё-таки боялся надолго дом и мать бросать, да и вкусненькое любил покушать. Вернётся, домашнее ест, аж уши шевелятся.

Все методы перепробовала Надя. В школе учили: надо и кнутом и пряником. В милиции: глаз, да глаз. Психологи: только любовь и уважение. В церковь водила на исповедь. Даже придумала свой метод – безразличие.

После очередного побега, Надежда сжала сердце в кулак, нервы скрутила в крепкий узел и не бегала, не искала, не просила милицию, как обычно, срочно найти сына.

Железокаменной ходила на работу. По выходным тупо смотрела телевизор, не готовя. Сын вернулся сам. Настороженно оглядел пустующие кастрюли, холодильник. Задумчиво постоял, возле молча сидящей и не обращавшей на него внимания матери, так ничего не сказав ей, ушёл.

– Как дальше жить? – рыдала Надя.

А дальше жить стало ещё сложнее. Подрос – беды прибавилось. Уходить стал надолго и далеко. Да ещё из дому что-то прихватит. Повзрослевший сын и пить стал по-взрослому. Надю постоянно сверлила мысль: что если он совершит, что-то такое, после чего невозможно будет жить? После чего стыдно будет в глаза людские взглянуть? Поэтому когда возвращался, всё делала, для того чтобы дольше его дома удержать. В короткие времена его учёбы, боялась лишним словом обидеть, укорить. Но сын, толком, ни школу, ни ПТУ, переименованное благородно в колледж так и не закончил, одно спасение было для Нади – в Армию забрали.

Это только в кино показывают, как в Армии хорошо перевоспитывают. А может и есть такие воинские части, где из таких как сын Надежды делают настоящих мужчин. Но только вернулся он со службы, и Надя поняла, что все её настоящие мучения только начинаются.

Свою беду Надя старалась скрыть от всех непосвящённых, прятала её в себе. Боялась открыться даже самой близкой подруге, которая жила в другом городе, в надежде, что сын одумается, надоест ему такая скотская жизнь. В письмах к подруге писала то, о чём мечтала: сын работает, её лелеет и уважает, встречается с девушкой. Но горе не скрыть на лице. За последние десять лет пострела Надежда, поседела, осунулась. А душа так и ныла, так и просила облегчить её слезами, выплеснуть горе искренним разговором.

Кому рассказать, с кем поделиться? Кто поймёт душу матери от отчаяния просившей своего сына больше не возвращаться домой. Бывший муж? Так он считал и продолжает так считать, что во всём виновата она. Да, Надежда и не отрицает. Виновата! Виновата, но кто ей объяснит в чём? Как ей надо было поступать? Не любить? Не бегать, не искать его по городским закоулкам и забегаловкам? Не прощать?

Соседские события немного отвлекли Надю от дум о сыне. Она искренне жалела Машу. Ей казалось, что они с соседкой за это время как-то сблизились и Надя сможет открыть Маше свою душу. Но внезапная ярость женщины одним махом уничтожила что-то в Наде. Потом она поняла. В ней пропала жалость. Жалость не к Маше, не к её одинокой судьбе. Ярость соседки всколыхнула её сознание так, что она поняла свою ошибку в отношении с сыном.