Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы

То есть тот скуднейший паек, что выдавался в стационарных лагерях, воспринимался в качестве спасительного, так как здесь по крайней мере не было работы. И можно было эффективнее сохранять энергию калорий, полученных от скудного питания. В целом норма пайка соблюдалась, однако разница заключалась в том, что в одном случае люди работали, сжигая калории, а в другом — просто «сидели». Русская сторона признавала: «В Германии и Австро-Венгрии, помимо концентрационных лагерей, были устроены еще так называемые рабочие лагери. Эти „лагери“ обычно устраивались в центрах таких районов, в которых предполагалось дать широкое применение труду военнопленных. Причем пленные поступали в них из концентрационных лагерей по мере того, как в данной местности создавались новые или же расширялись уже начатые работы. Пища и режим ничем не отличались от концентрационных лагерей, и единственное отличие в условиях существования военнопленных заключалось лишь в том, что пленные проводили в этих лагерях только ночь, а днем отдельные партии их распределялись по окрестностям, где пленные исполняли различные работы». [218]

218

Обзор действий Чрезвычайной следственной комиссии с 29 апреля 1915 года по 1 января 1916 года. Пг, 1916, т. 1, с. 202.

Чем дальше, тем больше пленные использовались на работах. Во всех воюющих странах в народном хозяйстве не хватало рабочих рук. Но если западные страны Антанты могли использовать колониальных рабочих, а в России проживало многочисленное население, то немцам и австрийцам приходилось хуже, так как всех взрослых мужчин трудоспособного возраста забирал фронт. Для сравнения: в Австро-Венгрии крайним возрастом для ополченца тыловых служб считались 52 года, а в России — 43 года. Все-таки мужчина после сорока трех лет, уже «списываемый» из Вооруженных сил, еще очень даже способен к мирному труду. Поэтому именно австро-германцы старались использовать максимум военнопленных противника.

Летом 1916 года шесть русских сестер милосердия в течение восьми недель осматривали лагеря русских пленных в Германии. Помимо прочего, было отмечено: «В солдатских лагерях всюду сравнительно мало пленных, главная масса вся на работах, а в лагерях остаются полуинвалиды, часть унтер-офицеров, сменяющиеся команды, пришедшие с одной работы и вскоре отправляющиеся на другие». [219] Эти сведения подтверждает и бывший русский военнопленный. К концу 1916 года к лагерю, где содержался Ю. Кирш, были прикреплены до ста тысяч военнопленных, но в самом лагере единовременно находились не более пяти тысяч. Все остальные находились на работах. [220]

219

Шуберская Е. М.Доклад о положении военнопленных в Германии. Пг, 1917, с. 3.

220

Кирш Ю.Под сапогом Вильгельма. М.—Л., 1925, с. 59.

Промежуточная ситуация сложилась в Австро-Венгрии, где переданный на частные работы пленный контролировался в меньшей степени, нежели в Германии, но все-таки контролировался в отличие от России, где контроля в таких случаях почти никогда не существовало, вплоть до момента, когда пленный вновь возвращался в лагерь. В 1916 году в Австро-Венгрии указывали: «Продовольствие военнопленным работодатель доставляет на свои средства. Отпуск военнопленных в распоряжение работодателя может быть поставлен в зависимость от доказанной наличности у него запасов продовольствия или от очевидной возможности своевременного их приобретения». То есть власти параллельно рассчитывали и на контроль над наличными запасами продовольствия в частных руках.

Контроль над распределением продуктов, как правило, ограничивался «ценными указаниями». Например, таким: «В повара должны назначаться самые чистоплотные, надежные и умелые военнопленные. Не только потому, что надлежащее питание является лучшим средством сохранения трудоспособности, но и потому, что при тяжелых хозяйственных условиях полное использование питательных свойств приготовляемой пищи является обязанностью каждого работодателя. Правильным распределением часов отдыха и труда после принятия пищи достигается наилучшее ее использование для питания организма». Правда, мясные продукты, которые всецело находились в ведении центральных органов, можно и нужно было заказывать у военного ведомства. [221]

221

Правила австро-венгерского министерства о положении военнопленных на работах в Австрии. Пг., 1917, с. 18, 22

Второй этап войны несколько изменил положение русских военнопленных в Центральных державах. Во-первых, ухудшение продовольственной базы Германии и ее союзников уменьшало пайки для пленных (оккупация Сербии зимой 1916 года была оккупацией разоренной и истощенной территории, едва кормящей самое себя). Во-вторых, только теперь в России наконец-то появилось подобие организации помощи военнопленным.

Восточный фронт устоял и во время оперативной паузы 1915–1916 гг. вновь обрел свою мощь. Невзирая на локальные успехи (Стрыпа, Нарочь), австро-германцы были обречены — стратегическая инициатива переходила к державам Антанты. Подготовка к наступлению позволила российским властям хоть немного озаботиться положением своих граждан, находившихся в неприятельском плену.

Как говорилось выше, поражения на фронте непосредственно отражались на помощи. С августа 1915 г. по осень 1916 г. действовало распоряжение правительства о запрете родственникам посылать пленным сухари, сало, икру, спиртные напитки, колбасу и иные изделия из рубленого мяса, консервы. То есть все то, что долго не портилось и имело шансы дойти до адресата.

Август 1915 года — это пик поражений русской Действующей армии в Первой мировой войне, и одновременно перемена Ставки, когда пост Верховного главнокомандующего вместо великого князя Николая Николаевича занял сам император Николай II. Ужесточение внутренней политики (роспуск Государственной думы, запретительные указы военного времени, наметившийся переход инициативы во внутренних делах страны к военным кругам) наряду с обострением борьбы правительства и оппозиции за власть (образование Прогрессивного блока и начало «министерской чехарды») влияло и на положение пленных.

Тем не менее постепенно запреты ослаблялись, и на их нарушения (официальной отмены не было) смотрели сквозь пальцы. Тем паче что во главе помощи русским военнопленным стояла сама императрица Александра Федоровна. Власти всячески стесняли деятельность и без того весьма немногочисленных общественных организаций по оказанию помощи русским пленным. Единственное исключение составлял комитет государыни Александры Федоровны во главе с князем Н. Д. Голицыным. Власть не давала обществу никакой информации о положении пленных, и все запрещалось.

Частные посылки военнопленным стали приходить с весны 1915 года. На их мизерных объемах сказывалось сильное социальное расслоение в тылу — лишь небольшая часть русских военнопленных получала продукты и деньги из дому. Офицеры получали продукты только от родных, от правительства же иногда — деньги. Большинство солдат, крестьян по происхождению, вообще ни на что не могли рассчитывать.

Вдобавок запретительные циркуляры играли свою роль. Местные почтовые отделения в России отказывались принимать продовольственные посылки от родственников русских пленных. На каждую просьбу требовалось разъяснение из центра. Но и без того большая часть не дошедших до адресатов посылок погибла в самой России от халатности чиновников. Также то, что пропало из посылок, по уверениям современников, было украдено в России, а не в Германии. Впрочем, есть и противоположные мнения: «Крали в плену, за малым исключением, почти все немцы, крали то, что можно было украсть. Крали убогие солдатские посылки, в которых бедная русская деревня посылала черные сухари да кусок сала, крали одежду пленных офицеров, часы, деньги». В том числе в кражах принимал участие и офицерский состав. [222]

222

Аскольдов А. А. Памяти германского плена. Прага, б. п, с. 17.

С 1916 года главную пищу для пленных в Германии составляли брюква и кормовая свекла. В дополнение: полфунта хлеба и мучная болтушка на ужин. В то же время компетентные в проблеме структуры сообщали в центр: «Переписка с военнопленными убеждает нас, что нужда наших соотечественников в плену очень велика. Насущнейшая нужда осуществляется в самом необходимом — в сухарях и хлебе, молоке, сахаре и табаке, а в лазаретах еще и в рыбьем жире…» [223] Удовлетворять эту нужду ранее не спешили.

223

Отчеты и доклады комитетов помощи русским военнопленным. 1914–1916, б.м., 1917, с. 19.

Теперь тиски правительственной политики стали ослабевать. К тому же занятость императора делами фронта постепенно передавала внутренние проблемы в ведение императрицы, являвшейся инициатором смены министров. Обычно деятельность Александры Федоровны на посту внутреннего руководителя оценивается критически, что справедливо. Но в данном случае, в проблеме с военнопленными, царица старалась исполнять свои прямые обязанности.

Следует добавить, что победы (Брусиловский прорыв) и поражения (Барановичи, Ковель) кампании 1916 года давали врагу минимум русских военнопленных, что сравнивалось с сотнями тысяч австро-венгерских пленных, хлынувших в русское народное хозяйство после Брусиловского прорыва. Основания для оптимизма были, и на нарушения правил у начальства закрывались глаза. Негативным фактором стало нарастание продовольственного кризиса как наиболее важной составляющей части кризиса снабжения внутри Российской империи, который к концу года принял обвальный и почти неуправляемый характер.