Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Армейская закалка мне очень пригодилась в дальнейшей жизни. Я осуществил свою мечту — стал оперно-симфоническим дирижером. После окончания Гнесинского института поступил в Ленинградскую консерваторию им. Н. А. Римского-Корсакова, на оперно-симфоническое отделение дирижерского факультета, которую окончил в 1975 г. по классу выдающегося дирижера А. С. Дмитриева, и по настоящее время занимаюсь любимым делом. В моем становлении огромную роль сыграли люди, с которыми я познакомился в армии, на теперь уже легендарном Байконуре. Именно о них мне хотелось рассказать с большим чувством признательности и благодарности.

Анатолий Петрович Шматов КОРОТКИЕ ВСТРЕЧИ

^{Полковник запаса. После окончания службы в рядах Советской Армии ветеран Байконура продолжает работать от предприятия промышленности на том же участке космодрома, где встречался с первым космонавтом планеты Земля.}

Первый приезд Юрия Гагарина на нашу площадку носил ознакомительно-экскурсионный характер. Тогда мы работали над лунниками — космическими аппаратами для облета Луны. На космодроме шел набор в отряд космонавтов для пилотируемой лунной программы, а я, офицер, окончивший летную спецшколу ВВС, все еще не мог расстаться с мечтой о небе.

Встреча с Гагариным стала для нас праздником яркого человеческого общения: Юрий Алексеевич шагал в окружении наших офицеров — улыбки, автографы. Но в какой-то момент проехавшая бензовозка отрезала всю массу сопровождавших от Гагарина, и мы оказались рядом. Растерянность, рукопожатие и откровение. Юрий Алексеевич отметил мой возраст (тридцать два — многовато), просчитав плюсы опыта работы с разгонными блоками, ракетой-носителем на стартовом комплексе, посоветовал:

— Проходите «космическую» комиссию.

С тех пор и хранится эта медицинская книжка, там не хватило последней ступеньки — отличного давления. В долгом ожидании очередности к врачу не выдержал и съел два кондитерских изделия — кто мог знать, что станут они преградой к мечте.

2 марта 1968 г. На старте «Протон» с космическим аппаратом «Зонд-4». Я — инженер-испытатель систем «дыхания». Юрий Гагарин приехал на «Волге». Сейчас не вспомню, но с ним был кто-то из космонавтов (это был Валерий Быковский). До чего же не вовремя правая рука полезла в карман: сунутое про запас вареное куриное яйцо оказалось всмятку и теперь вынимать руку было опасно. А Юрий Алексеевич уже с улыбкой протягивал свою. На предложение проводить Гагарин сказал:

— Нет, я найду дорогу.

Он был в шинели. А вот фуражка у него была роскошная, пижонская, таких у нас еще никто не носил. Неловкость отступала. Но тут подъехал начальник управления генерал Меньшиков:

— Где Гагарин?

— На старте.

— Завязывай скорее!

Виктор Иванович протягивает красную повязку, дававшую возможность покидать старт перед запуском ракеты среди последних. Опять-таки одной рукой не справиться. И это тогда, когда генерал так спешит! Подзываю офицера, а Меньшиков наблюдает и молчит. И вот бежим к старту.

— Смирно! — командует генерал Меньшиков боевому расчету и докладывает Гагарину.

Гагарин выходит вперед и, держа руку у козырька, спокойно принимает доклад. В его глазах доброжелательность, в движениях сама естественность, никакой манерности. Ведь все — и Гагарин, и Меньшиков — знали хорошо, что этот доклад вообще не был никем предусмотрен, но оказался очень кстати: наш генерал выразил достойное почтение космонавту и человеку, а Гагарин понимал необходимость сказать добрые слова боевому расчету. Юрия Алексеевича провели по сооружению. Он легко вникал в суть дела, не упуская при этом общения с людьми.

Это был последний приезд Юрия Гагарина на космодром. Через три недели он погиб.

Александр Петрович Романов КОСМОДРОМ И ЕГО ЛЮДИ ГЛАЗАМИ ЖУРНАЛИСТА

^{Родился в 1916 г. Писатель-журналист. Первым из представителей прессы в 1961 г. аккредитован на космодроме как специальный корреспондент правительственного информационного агентства ТАСС. В военные годы работал в газете «Комсомольская правда», других молодежных изданиях, позднее во Всесоюзном радио. С 1951 по 1986 г. в ИТАР-ТАСС. Автор книг на космические темы: «Как это было», «Космодром. Космонавты. Космос», «Конструктор космических кораблей», «Космонавт-два», «Ракетам покоряется пространство», пьеса «Я — «Заря-один», «Королев», «Отсюда дороги к планетам легли» совместно с И. Г. Борисенко и др. За журналистскую и писательскую деятельность награжден орденами «Дружба народов», «Знак Почета», медалями им. академика С. П. Королева и космонавта Юрия Гагарина. Избран Почетным членом Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского.}

От автора

Едва журналисты переступали «порог» космодрома Байконур, как тут же попадали под воздействие местного «климата». Он во многом ограничивал нас. Так, беседовать мы имели право лишь с небольшой, к тому же безымянной группой специалистов, представленных Госкомиссией. Тех, кто встречался с нами, предупреждали: «Ничего лишнего!» Потому наши беседы, интервью проходили накоротке, сверхлаконично. Да и мы не задавали всех вопросов, побаивались прослыть сверхлюбопытными. «Режим» мог лишить аккредитации. Мои воспоминания по этой причине весьма поверхностны как о самом космодроме, так и о его замечательных людях. Вместо выразительных портретов — лишь штрихи к ним.

С. Королев: «Читал, согласен к опубликованию»

Во второй половине дня 5 августа 1961 г. персональный самолет генерал-полковника авиации А. Ф. Агальцова доставил на аэродром Байконура группу специалистов. Среди них и меня — специального корреспондента ТАСС. В сопровождении ракетчика генерала А. Г. Мрыкина и инженера ракетно-космического министерства И. П. Румянцева выехал на машине на стартовую позицию. Через час стоял на бетонной площадке у подножия исполина ракеты-носителя «Восток». Ему предстояло завтра вынести в космос корабль, пилотируемый Германом Титовым. Стоял, любуясь ракетой. Мне она казалась не произведением инженерной мысли, а большого искусства.

Всем не до меня. Каждый занят своим делом. На фермах, что вокруг ракеты, видны люди. Слышу какие-то команды. Мне непонятные. Окончательно убеждаюсь, что я единственный здесь представитель прессы. Никакой информации о предстоящем полете. Начинаю нервничать. А тут палящее солнце. Спасаясь от него, иду в барачного типа здание. Большой зал. В нем ни души. Сел на первый попавшийся стул. Заношу первые строки в будущий репортаж: «Над космодромом плывет невероятная жара. В небе ни облачка, ни ветерка. Добела раскаленное солнце. Стоящая передо мной ракета, кажется, вот-вот расплавится».

В этот момент в зал неторопливо вошел пожилой человек, несколько грузноватый, в легкой песочного цвета куртке и видавшей виды матерчатой шляпе. Он пересек зал и сел за длинный стол, покрытый зеленым сукном. Сел и задумался, подперев большую чуть седую голову маленькой аккуратной рукой. Он сразу привлек мое внимание: высокий красивый купол лба, словно вылепленный скульптором, спрямленные черные брови, глубоко сидящие карие глаза. Властно сжатые губы… Человек этот сразу чем-то потянул к себе.