Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Такая постановка боевой подготовки позволила на соответствующем уровне вести авиационное обеспечение полигона, так как во все эти мероприятия включались элементы задач, которые ставились перед авиаполком и батальонами его командованием.

Вспоминая сейчас о буднях полка, хочется подчеркнуть большую роль, которую играли в нашей работе батальон аэродромнотехнического обеспечения и батальон радиотехнического обеспечения. В разные годы моей службы на Байконуре их возглавляли опытные офицеры А. Д. Есин, Н. А. Злобин, Н. А. Любченко, А. Я. Кошелев, М. В. Мусиенко, В. Л. Мороков, Н. М. Шумилин, Э. А. Лавринец.

Это были люди, которые, безусловно, стремились решить успешно задачи, стоящие перед их частями. Однако не все здесь было так просто. Дело в том, что для того, чтобы авиационный полк мог летать бесперебойно и безаварийно, в авиации давно выработан на многолетнем опыте тандем: полк — батальон авиатехнического обеспечения. Чем лучше работал этот тандем, тем успешнее шла и вся деятельность авиаторов. Стоило только проявиться здесь элементам несоответствия или невосприятия своей роли как со стороны авиаполка, так и со стороны батальона обеспечения, сразу появлялись негативные явления в работе всего авиационного комплекса. Должен отметить, что, к великому нашему сожалению, мы тоже не избежали такой участи. Да не обидятся на меня ветераны-авиаторы батальона аэродромно-технического обеспечения (ОБАТО), если я скажу, что были отдельные моменты, когда из-за непонимания своего предназначения некоторые руководители ОБАТО действовали под девизом «Эх, как хорошо бы было, если бы не было авиаполка!». Ясное дело, что сама природа этого «девиза» ложна и вредна. Ведь ОБАТО создавался и был предназначен для обеспечения полка — нет полка, нет и батальона. Вот это-то и не всегда могли понять, повторяю, отдельные руководители батальона. Такое положение вносило разлад в работу, не способствовало пользе общего дела. Был в ОБАТО одно время начальник штаба Гизунтерман, который пытался навязать командованию такую линию «независимости» своей воинской части. К чести его командира подполковника Любченко, который в основном правильно понимал роль ОБАТО, Гизунтерман так и не смог осуществить свою порочную идею. Почему были возможны такие явления в нашем авиационном коллективе? Причина одна — в авиации должны быть люди, которые в ней разбираются. ОБАТО — это не просто батальон, а часть, которая имеет особое назначение — обеспечение боевой деятельности авиационного полка.

Не случайно поэтому к названию ОБАТО по штату делается приставка АП — отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения авиационного полка, а его командир является заместителем командира авиаполка по тылу, хотя и командует самостоятельной воинской частью, приданной авиаполку.

Я не случайно так подробно останавливаюсь на этом вопросе, так как еще будучи заместителем командира и уже на самостоятельной командирской стезе не раз испытывал горькие моменты в работе с руководством ОБАТО и — в назидание потомкам — не хочу, чтобы они переживали подобное. Хотелось порекомендовать и кадровым органам: думайте, когда подбираете специалистов и командиров в части авиационно-технического обеспечения летных подразделений. Здесь не подходит характеристика «хороший командир» или «хороший хозяйственник». Любой специалист, а тем более командный состав ОБАТО, должен знать специфику работы в этой части, разбираться в вопросах организации обеспечения летной работы и уметь приспособить (обратите внимание на это слово: приспособить!) всю деятельность своей службы, отдела, части от бухгалтера, стрелка роты охраны, специалистов всех подразделений до командира ОБАТО к выполнению своих обязанностей в целях успешной деятельности авиационного полка. В этом отношении могу как пример привести нашу работу с командиром ОБАТО АП подполковником Михаилом Васильевичем Мусиенко. В прошлом авиационный техник, он занимал у нас должность заместителя командира ОБАТО и затем командовал этой частью. Практически я не припомню за многие годы службы с ним, чтобы Михаил Васильевич без понимания относился к нуждам и запросам авиационной части. Даже работая с таким начальником штаба, как Гизунтерман, он не допускал случаев срыва обеспечения полетов от их начала до конца. Я с большим сожалением расставался с ним, когда он уходил в запас.

Замечательные традиции заложил в обеспечении полетов командир отдельного радиосветотехнического батальона подполковник Владимир Леонтьевич Мороков. Все средства и техника его части работали бесперебойно, хотя этому не особенно-то способствовали климатические и природные условия Байконура. Его характерной чертой было то, что он был способен не только приказать, но и показать, как надо сделать, любому специалисту своей части. Не чураясь черновой работы, Владимир Леонтьевич, засучив рукава, брался за устранение неисправностей или неполадок станции и агрегатов. Он сочетал эти качества с высоким уровнем требовательности к подчиненным и личной исполнительности. Под стать ему были и его заместители, и командиры подразделений. Особенно хотелось бы отметить их слаженную работу с заместителем по политчасти майором Аркадием Лифановым. Лифанов, прошедший путь от солдата до майора Советской Армии, слыл у нас опытным работником, способным не только разобраться, но и, что еще более важно, предугадать намерения своих подопечных. При помощи этого редкого природного дарования Аркадий не раз предупреждал нарушения и происшествия, помогал командиру в его хлопотной работе по руководству коллективом части. Неугомонный человек, Аркадий Александрович, уйдя в запас, по сей день продолжает быть активным в своей жизни, несмотря на неважное состояние здоровья. Эстафету добрых дел этого батальона в свое время принял Николай Михайлович Шумилин. Мне много лет пришлось с ним работать и в полку, и когда он формировал отдельную опытно-испытательную часть наземного комплекса УРКТС «Энергия» и командовал ею. Мы всегда находили с ним общий язык по обеспечению полетов и строительству наземного комплекса «Буран».

Но обратимся еще раз к жизни и деятельности авиационного полка. Как я уже говорил, протекала она у нас не сумбурно и стихийно. Все развивалось по определенным планам и проектам. Росло мастерство авиаторов, осваивалась новая авиационная техника, приходившая на смену устаревшим типам самолетов и вертолетов. Уже к середине 70-х гг. весь полк летал на турбовинтовой технике. Все это требовало повышения уровня теоретической подготовки и обученности личного состава. Трассы полетов наших самолетов и вертолетов уходили далеко за пределы Казахстана. Мы обеспечивали жизнь и деятельность не только полигона, но и объединений Ракетных войск стратегического назначения. Тихоходные работяги Ли-2 как-то незаметно были заменены самолетами Ан-12 и Ан-26, а на смену хорошо зарекомендовавшим себя вертолетам Ми-4 пришли замечательные винтокрылые Ми-8. Без преувеличения можно сказать, что все опытно-испытательные части, НИПы и базы падения, как на территории Казахстана, так и за ее пределами, обеспечивались продуктами, промышленными товарами, перевозкой аварийных и рабочих команд силами и средствами нашего авиационного полка. Летали много, самозабвенно из конца в конец по территории нашей великой Родины — Союза ССР. Читая воспоминания бывших ракетчиков, наших соседей по жилью и коллег по совместному труду и службе на космодроме, иногда становится удивительно и даже обидно, что они так высоко отзываются о своих делах, но забывают про авиацию, хотя многие из них были тесно связаны с нашей работой. Приведу всего один пример, а их можно было бы привести очень много. В 3-м выпуске воспоминаний ветеранов Байконура «Глазами очевидцев» на с. 332–372 опубликован, на мой взгляд, прекрасный, научно обоснованный, с большим перечислением имен и фамилий военнослужащих и гражданских специалистов очерк «Взлет и посадка «Бурана». Автор его — бывший начальник НИУ по испытаниям многоразовой космической системы «Буран» генерал-майор Владимир Евгеньевич Гудилин. Я хорошо знаю этого человека, высоко ценю его как специалиста своего дела, грамотного, толкового и внимательного командира. Его человеческие качества трудно переоценить. Свидетельством является этот очерк и особенно его заключительный абзац, где он говорит:

«В заключение хочу принести извинения всем тем, кто не упомянут мной в этой короткой статье. Я не мог и не ставил своей целью описать весь объем работ по испытаниям МКС «Буран». Моей задачей было описать те работы и тех участников работ, которые проводились в рамках НИУ космодрома Байконур, которыми я командовал».

Мы, авиаторы Байконура, с благодарностью принимаем извинения Владимира Евгеньевича, потому что относятся они к нам целиком и полностью.

Наши летчики, штурманы, инженеры и техники, работники авиационного тыла внесли большой вклад в развитие, выполнение испытательных работ на космодроме Байконур и потому вполне заслуживают отзыва тех, кого мы бесперебойно и — главное — безаварийно обеспечивали десятки лет своей службой святому делу — делу освоения Космоса. Об этом, наверное, мы расскажем в другой раз.

Генрих Кириллович Кудряшов ЗЕМНЫЕ БУДНИ БАЙКОНУРА

^{Родился 30 января 1937 г. в Пестово Новгородской области.}

^{В 1957 г. окончил 4 курса Московского авиационного института им. Серго Орджоникидзе, а в 1961 г. Военную инженерную академию им. Ф. Э. Дзержинского. Военную службу проходил сначала на командно-инженерных должностях, а с 1965 г. на политработе в Ракетных войсках стратегического назначения. С 1976 по 1983 г. служил на полигоне в политическом отделе в/ч 11284 в должности начальника отделения пропаганды и агитации, а затем в центральном аппарате МО СССР. В 1989 г. уволен с военной службы. Живет в Москве.}

В конце 70 — начале 80-х гг. город Ленинск представлял собой достаточно крупное, своеобразное административное образование закрытого типа, включавшее в себя хорошо развитую, крепкую, автономную городскую инфраструктуру. Аэропорт Крайний принимал воздушные суда всех типов и классов круглосуточно. Железнодорожная станция Тюра-Там связывала город с центральными районами страны и любой точкой Средне-Азиатского региона. Весь механизм сложного городского хозяйства приводился в действие специализированными воинскими частями и управлением военной торговли.

На территории города проживало около 60 тыс. населения (с учетом воинских частей, дислоцированных в городской черте). Здесь работал филиал МАИ «Восход» (ректор В. В. Лепехин), электротехнический техникум (директор В. А. Завалишина), шесть общеобразовательных, две музыкальные, одна спортивная школы, Дворец пионеров, несколько десятков дошкольных учреждений. Медицинское обслуживание населения осуществлялось через две поликлиники (в том числе одна военная), две больницы (одна инфекционная) и мощный военный госпиталь с медперсоналом около 1000 человек.

Городскую промышленность представляли два завода: пивоваренный и мясоперерабатывающий, плюс два военных хлебозавода. Во главе городской парторганизации стоял Ленинский горком Компартии Казахстана (секретарь горкома Н. М. Артеменко). Численность Парторганизации составляла около 5 тыс. членов КПСС. Советскую власть представлял городской Совет народных депутатов из 100 человек (председатели горисполкома А. И. Дрякин, Б. Г. Жемчужный).

Более половины населения составляли военнослужащие — испытатели и члены их семей, около 30 % — военные строители, оставшуюся часть — представители промышленности и несколько процентов — местные жители. В адрес испытателей полигона, тружеников города в разное время и вполне заслуженно высказано немало похвальных оценок, тем более что их повседневный труд всегда как бы оставался за кадром. Вместе с тем это не просто фанаты своего дела, патриоты. Это особая категория людей, воспитанная на понимании огромной ответственности, лежащей на них. Абсолютное большинство специалистов имело высшее военно-инженерное образование. Среди членов их семей также немало было учителей, врачей, юристов, инженеров, экономистов и других специалистов высокой квалификации. Средний возраст работающих составлял от 30 до 40 лет. Большая часть из них, получая образование и трудовые навыки, проживали в Москве, Ленинграде, крупных областных, краевых и республиканских центрах, были вплотную приобщены к высшим достижениям науки и искусства. Среди них было немало талантливых людей, массово участвующих в сложном, небывалом эксперименте освоения космоса.

Все это обязывало политорганы, партийные и комсомольские организации, командиров и начальников всех степеней постоянно искать пути, формы работы с людьми, проявлять ответственность и заботу об их воспитании, обеспечении духовных и культурных потребностей и запросов. Необходимость проведения такой работы хорошо понимали и наверху, в старшем звене руководства. Базой для такой работы являлся гарнизонный Дом офицеров вместимостью 800 посадочных мест в большом зале и 200 мест в лекционном зале со штатом в 200 человек. При нем были созданы библиотека с читальным залом и книжным фондом, едва ли не лучшим во всем Казахстане, сеть кружков самодеятельности, ремесел, методических кабинетов по разным направлениям театрального, вокального, эстрадного, хореографического, музыкального искусства. В одной обойме с ГДО работал двухгодичный университет марксизма-ленинизма с ежегодным выпуском 700 человек. Здесь же базировался штатный военный ансамбль песни и пляски. Через базу технических средств пропаганды постоянно поступало достаточно большое количество аудио- и видеотехники, киноаппаратуры, музыкальных инструментов, лучших и новейших отечественных и зарубежных кинолент. В ведении ГДО также находился бассейн, спортивный комплекс, городской стадион.