Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Неизвестный Горбачев. Князь тьмы (сборник)
Шрифт:

Я не позволю себе неуважительного отношения к папе римскому. Я лишь цитирую сказанное. И если эти цитаты страдают неточностями в переводе, буду рад взять свои слова обратно.

* * *

Но не слишком ли много «неясностей» накопилось со времени появления (вместе с кометой Галлея) в наших пределах Горбачева, чтобы и ныне еще считать эту сплошную цепь переворотов, глобальных катастроф в природе, обществе, в судьбах людей и целых народов простым наложением случайностей?

Не слишком ли плотно «нас окружают флажки роковые все туже»? И не впору ли задаться вопросом: «куда влечет нас рок событий?»

Пусть на это ответят астрологи: они ближе к звездам. Но как быть нам, простым смертным? Пассивно

и смиренно, как доныне, ждать своей печальной участи, уповая на Второе Пришествие Господа, Который во всей славе Своей придет и победит зверя? Однако же перед тем, как, по Откровению, «схвачен (будет) зверь и с ним лжепророк» и «оба живые (будут) брошены в озеро огненное, горящее серою», – перед тем ведь состоится… Страшный Суд Христов! И, кроме зверя и лжепророка, будут и «прочие убиты мечом сидящего на коне, исходящим из уст Его». Если идти и далее по Откровению, то возникает вопрос: кто же эти «прочие»? Инопланетяне? Да нет же: «схвачен (будет) зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса перед ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению». То есть мы с вами, господа-товарищи, и есть те самые «прочие».

И если еще можно на первых порах как-то простить нам, по неведению поверившим лжепророку, то ныне… То ныне, когда мы ведаем, в какую бездну материального и духовного обнищания нас ввергли поспешники лжепророка; как низко пала цена человеческой жизни и достоинства; как упорно подталкивают к противоприродной черте, за которой смертность превышает рождаемость, то есть к геноциду; как динамизируется своеобразный «естественный отбор», ведущий к ускоренному вымиранию фронтовиков, инвалидов войны и труда; как взращивают из наших детей поколение циничных торгашей, вытирающих адидасы о знамена, под которыми их же отцы и деды сражались и гибли «за нашу и вашу свободу»; когда поощряются предательство, отступничество и ренегатство как норма; когда за деньги продается все – от национальных святынь и родной земли вплоть до чести и совести – то ныне, когда мы все это и более того знаем, но так же, как и в пору «обольщения», тупо бредем за поспешниками зверя, – ныне сие нам не простится.

Я знаю многих и многих, которые, пугливо озираясь, по углам жмут руку немногим отважившимся бросить вызов темной рати, а на миру дрожащими голосками подпевают ее волчьему вою. Неужели они надеются, одновременно подыгрывая зверю и пугливо подмигивая идущим против зверя, – неужели они надеются проюлить сухими между каплями дождя?! Очнитесь: никто не уйдет от меча «сидящего на коне, исходящего из уст Его»!

Пробил роковой час, когда каждый обязан определиться: быть или не быть, сиречь: «делать дела… доколе есть день, пока не настала ночь, когда никто не может делать».

И первое, что предписывает нам Провидение: очиститься. Очиститься от скверны обольстившего нас, разорвать его липкие, просоченные ядом посулы, отринуть от себя лжепророка и указать другим, кто он воистину есть.

* * *

Не тешу себя надеждой замолить грехи свои от соприкосновения с ним, не уповаю, что мне, обольстившемуся его лукавыми прожектами, простится лишь за то, что я, пусть преступно поздно, но все же распознал его суть. Уповаю только на единое: в тот день мне зачтется хотя бы намерение очиститься. Но если позволит судьба помочь хотя бы еще одному обольщенному прозреть, я буду считать свой долг исполненным. Ибо распознанный зверь уже не так опасен. Если же к этому одному прозревшему присовокупится еще один, еще сотня, еще тысяча и тысяча тысяч – спадет пелена с околдованной обольщениями толпы и образуется круг прозревших, которые увидят в центре его зверя и поспешников его во всей олицетворенности их злодеяний и тайных замыслов.

Этот круг света уже образовывается. И он хоть и медленно, но неотвратимо сужается, оставляя место, где – «озеро огненное, горящее серою».

Но горе тем, кто вообразит,

будто зверь уже загнан в озеро кипящее! У него есть мощные поспешники за чертой круга, и они – по неведению или сознательно – но будут искать щель в нашем круге, дабы просунуть ему руку помощи. Об этом надо не только знать, но и делать соответствующие выводы.

Однако горе и тем, что за кругом, стремящимся споспешествовать лжепророку! И хотя мы имеем моральное право на возмездие им, тайно и злорадно предвкушавшим наш обвал, – мы не ступим на их кривую стезю. Нет, мы предупредим, чем закончится для них дьявольская игра, – и тем облегчим душу. А там уже их воля: прислушаться к нашему голосу или и дальше, лукавя, идти об руку со зверем к последней черте.

Не хотел бы очутиться в роли гонца плохих вестей, но я обязан сказать то, что знаю: всех, кто вошел в сделку со зверем – в слабо– или высокоразвитых странах, – ждут испытания, которые выходят за пределы воображения даже таких «гениев перестройки», как Бжезинский. Если мой слабый голос не пробьется к душам их, то пусть прислушаются к словам Преподобного Феодосия Печерского, обращенным к киевскому князю Изяславу: «Берегись, чадо, кривоверов и всех бесед их, ибо и наша земля наполнилась ими».

Не хочу уподобляться тем, кто, разрывая одежды и посыпая главу пеплом, вопит: мол, там, где он оставил отпечаток своей стопы, где присутствовал хотя бы миг, над всеми, с кем он обнимался, над целыми странами, где он побывал, над их народами – нависло крыло беды.

И над теми в Иерусалиме, кто возлагал над метой ритуальную ермолку. Как и над теми, кто канонизировал его «на первого немца». И над теми, кто призывал его помирить арабов и евреев. И над теми, кто награждал его «Зеленым Крестом» – подумать только?! – за спасение экологии.

Говорю все это не ради оправдания, с целью свалить вину на другого или других. Нет – вина моя доказана всей нынешней «мерзостью запустения» нашего общества. Я бы, конечно, мог сослаться на древнюю мудрость: мол, только собору дано осознать себя собором. Кирпичику же, составляющему его, не дано осознать себя собором. То есть, пребывая в эпицентре событий как малая составная, я не мог – не дистанционировавшись – постичь всю дьявольскую комбинацию происходящего.

Однако это слишком зыбкое, если не жалкое, оправдание. Оно тем более несостоятельное, что я – какой ни есть, но все же писатель. Следовательно, и на меня распространяется формула: «творческое видение равнозначно предвидению».

К глубокой моей печали, именно механизм предвидения и не сработал. Что дает мне все основания вынести самому себе приговор: виновен, ибо не все возможное сделал, чтобы предотвратить этот обвал.

Если же кому-то покажется, что это всего лишь стенания «задним числом» и всуе, то он горько ошибается. Ибо кто даст гарантию, что «процесс уже прошел»? А что если он только начинается? И ведаем ли мы, что нас еще ждет впереди?..

Поэтому во имя тех, кто грядет, я обязан не только признать свою вину во всей этой заварухе, но и, в меру своих сил и возможностей, объяснить ее корни, чтобы грядущие хотя бы не повторили моих ошибок. Дабы уже сегодня ведали, кто есть кто, то есть действующих лиц и исполнителей, ибо они не сошли еще со сцены. Паче того, именно они и планируют это самое грядущее…

Послесловие

Когда эта книга вышла в первом издании, ей тут же были даны оценки ваших апологетов, Михаил Сергеевич, с выгодными себе, скорее подметными выгодами. Но с какой целью? Не с той ли, чтобы превентивно припугнуть и «образумить» автора? К сожалению, споспешники в очередной раз подвели Вас.

Ваши и некоторых Ваших апологетов намеки насчет какого-то особого моего состояния в период работы над книгой выдают с головой авторов сих весьма прозрачных догадок. «Что-то слышится родное» из тех недавних времен, когда неугодных квалифицировали как, мягко говоря, отклоняющихся от нормы.

Поделиться с друзьями: