Неизвестный Хейнкель. Предтеча реактивной эры

У Камилло Кастиглиони и Эрнста Хейнкеля теперь была общая цель — продать как можно больше самолетов. А это было возможно при неизменном условии — они должны быть хорошие. И Камилло посвящает Эрнста в самые сокровенные секреты бизнеса, финансового обеспечения производства самолетов и кадровой политики. Эти знания для молодого Эрнста были бесценны. Всю дальнейшую жизнь он будет ими пользоваться и в душе благодарить своего еврейского учителя.

А отношение к «международному еврейскому финансовому шакалу» в Германии и Австро-Венгрии, начавшими Первую мировую войну, было неоднозначно. Еще кайзер Франц Иосиф говорил своим приближенным после визита к нему Кастиглиони: «Если его карьера будет так же продолжаться, то наша монархия перестанет быть известной как «К. и К. — Кайзерство и Королевство», а будет обозначаться теми же буквами, но с другим содержанием: «К. и К. — Камилло Кастиглиони». Завистников было слишком много. На него клеветали и публиковали грязные пасквили. Его обвиняли в государственной измене и отсутствии патриотизма из-за того, что он всем сердцем любил Италию, а она оказалась на стороне Антанты. Эрнст был с ним и видел, как разрывалось его сердце, когда построенные им в Бранденбурге, Вене и Будапеште самолеты должны были воевать против Италии.

Среди офицеров Австро-Венгерского Авиационного Арсенала процветал антисемитизм. Хотя заказчики военных самолетов и понимали, что основное их количество поступало с заводов Кастиглиони, этот еврей был им противен. Особенной злобой отличались молодые офицеры и их вожак — адъютант командующего Арсеналом капитан Вейнгартнер. То, что уже двадцать лет тому назад Кастиглиони принял протестантство, не очень охлаждало их пыл. Но то, что к тому же он был рожден в Италии, делало его в их глазах скрытым врагом.

Эта антипатия офицеров распространилась и на Хейнкеля. К тому же им не нравилось, что с конструкцией новых самолетов их знакомит такой молодой немец. Когда группа офицеров прибыла на завод в Бранденбурге и Эрнст, приветствуя заказчиков, протянул руку их старшему, она повисла в воздухе. Капитан Вейнгартнер, криво усмехнувшись, отвернулся, не подав руки. Самолюбие молодого технического директора завода было настолько уязвлено, что он пожаловался боссу.

«Не беспокойся, — сказал он очень медленно. — Я умею терпеть, но я отомщу ему в свое время».

Через несколько недель Камилло Кастиглиони вызвал капитана Вейнгартнера на дуэль. Они выбрали шпаги. Камилло отделался царапиной на носу, а капитана унесли на носилках.

«Я полагаю, наш друг впредь будет повежливее, — напомнил Камилло Эрнсту при их встрече. — Вот увидишь, дальше все пойдет как по маслу».

Камилло относился к Эрнсту, как к младшему другу. Он щедро оплачивал все служебные поездки своего авиаконструктора, во время которых Эрнст останавливался в самых фешенебельных гостиницах. Часто приглашал в свой воистину королевский дворец в Вене на Шварценбергплац. А однажды попросил сопровождать его в городской театр, сказав: «Я хочу показать вам одну женщину. Она сокровище».

Эрнст знал, что он в разводе со своей второй женой, славится огненным темпераментом и имеет бешеный успех у женщин. В ложе театра Эрнст украдкой смотрел на выражение лица своего босса, и ему казалось, что для Камилло этот спектакль — «Цезарь и Клеопатра» — гораздо важнее, чем любой из его новых финансовых проектов. Взволнованный Кастиглиони неотрывно смотрел только на героиню. Это была восходящая звезда сцены, семнадцатилетняя Евгения Бухман.

«Хейнкель, смотрите на эту девушку, — шептал Камилло, наклонившись к Эрнсту. — Какое восхитительное создание!»

Как только занавес опустился в последний раз, влюбленный мгновенно исчез из ложи. Это было только начало головокружительного романа миллионера и красавицы-артистки. Он посылал ей бесчисленные корзины цветов, дорогие подарки и приглашения на интересные мероприятия высшего света. Долгое время она сопротивлялась и не принимала его ухаживания. Наконец, она сдалась. Их свадьба была ярким событием Вены.

Эрнст Хейнкель тоже был искренним почитателем ее красоты. Когда через несколько месяцев Евгения и Камилло посетили завод в Бранденбурге, то он нанял австрийского пилота для воздушного эскорта их отъезда. Самолет летел на малой скорости над их поездом до Потсдама.

Несмотря на огромную пропасть, которая существовала между общественным положением Эрнста Хейнкеля и Камилло Кастиглиони и стилем их жизни, они были очень дружны. Во время войны Эрнст встречал в доме Кастиглиони в Вене очень много видных финансистов и промышленников. Здесь часто бывал чернобородый Хьюго Стиннес, и всегда в потрепанном костюме. Он уже открыто мечтал о послевоенном промышленном королевстве, в котором он будет играть заглавную роль.

Помимо всех талантов Кастиглиони, у него было невероятное чутье на способных людей, которых он старался приблизить к себе. Одним из них был малоизвестный член правления Национального банка Хальмар Шахт. Это было в 1917 году, когда Шахт позвонил Кастиглиони и предложил показать новый каталог аукциона картин в Берлине. «Прекрасно, — ответил Кастиглиони. — Но поскольку мы никогда не встречались, то я навещу вас». После встречи с Шахтом он сказал Хейнкелю: «Этот человек будет делать будущее. Вы что, действительно думаете, мне нужны картины Рембрандта? В моем дворце их предостаточно. Но это повод встретить людей будущего. Шахт — это гений». Кастиглиони оказался провидцем. Шахт станет Президентом Рейхсбанка Германии.

Еще одна яркая личность встречалась Эрнсту Хейнкелю в доме Кастиглиони. Это был Фердинанд Порше, конструктор моторов. Его имя будет у всех на слуху через двадцать лет, когда он сконструирует знаменитый народный автомобиль «Жук». Хозяин дома прекрасно знал как таланты, так и недостатки Порше. Недавно в компании «Австро-Даймлер» Порше разработал очень надежный авиационный мотор, который с успехом эксплуатировался на гидросамолетах Австрии. В кругу близких друзей, в присутствии Эрнста, Кастиглиони доверительно откровенничал:

— Я не могу себе позволить нанять Порше. У него мания постоянных улучшений разработанной конструкции мотора. Вот Хейнкель, он, конечно же, делает ошибки. Но если он сказал, что этот самолет готов для серийного выпуска, то на нем уже ничего не меняется. А Порше беспрерывно меняет конструкцию созданного мотора, и для меня это слишком дорого.

«А ведь он знает, о чем говорит, — подумал Эрнст. — С тех пор как Камилло приобрел Баварский моторный завод (BMW), который производит авиамоторы Порше, разборки с их конструктором отняли у хозяина много сил».

— Вы, конечно, можете нанять Порше. Он потрясающе талантлив. Но в этом случае вы должны запереть его в клетку с семью замками, и пусть он там конструирует свои моторы. Получайте от него синьки чертежей, и упаси Бог дать ему увидеть чертежи или мотор снова — он разорит вас.

По мере неуклонного завоевания господства в воздухе самолетами Антанты на Итальянском фронте и над Адриатикой в 1916 году все большее число заказов на свои гидросамолеты получал Хейнкель. При этом Австрия отдавала предпочтение летающим лодкам, а не самолетам на поплавках. Наиболее удачную одноместную и одномоторную летающую лодку Хейнкель спроектировал по просьбе Камилло специально для знаменитого австрийского летчика, лейтенанта морской авиации Банфелда. С ним Хейнкель познакомился на австрийской базе гидросамолетов в Триесте, куда часто наведывался по вопросам, возникавшим в процессе эксплуатации его машин. Летающая лодка бипланной схемы настолько хорошо управлялась в воздухе, что лейтенант Банфелд одерживал на ней победы в воздушных боях с превосходящим числом противника. Хейнкель обозначил эту серию летающих лодок индексом «СС» по латинским инициалам Camillo Castiglioni.

Это была последняя поездка Хейнкеля в Триест. По всему чувствовалось, что приближается конец войны. Эрнст стоит на причале базы гидросамолетов. Огромный шар красного солнца уже наполовину окунулся в воды Адриатического моря. Еще минута, и он скроется совсем. Эрнест думает о неумолимом течении времени. Вот оно только что было, это гигантское светило, источник света и тепла, и его уже нет. Источником его благополучия была война. Страна, в которой он жил, воевала и нуждалась в новой технике. Его военные самолеты так хорошо продавались, он мог тратить на новые разработки, эксперименты, новейшие материалы и моторы сколько хотел. Мог нанимать любых специалистов, использовать обширные производственные площади новых цехов в Бресте и Бранденбурге. И благодаря всему этому он мог создавать новые конструкции самолетов — дело всей его жизни. Неужели близится неотвратимый конец этого благополучия? Он все еще стоял один на самой кромке причала и смотрел на темнеющую рябь моря. Но когда Эрнст поднял глаза, ужас сковал его. На небе пылали раскаленные угли — предвестники неумолимо наступающего пепелища. Он заставил себя очнуться. Конечно же, это просто закатившееся за горизонт солнце осветило красным светом перемешивающуюся нижнюю кромку темных облаков. Отдельные части облака то загорались красным светом на черном фоне, то гасли, создавая жуткую иллюзию мерцающих горячих углей. Но грандиозность этого редкого небесного явления оставила глубокий след в его душе.