Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Ведь Аргентина входит в десятку крупнейших стран мира. Атомная бомба на юге Латинской Америки!..

Но сюжет рассказывать не буду, а то неинтересно будет самому писать.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

"За автомобильно-дорожные кадры"

23 апреля 1987 года

«В чем смысл жизни?» — пришла на сцену актового зала МАДИ записка. В зале засмеялись. — Вы думаете, я знаю? — усмехнулся писатель Юлиан Семенов…

— Если честно, то у меня трясутся поджилки, — сказала я инженеру Саше Неретину, вместе с которым мы стояли у дверей в прихожей квартиры писателя.

— Раздевайтесь, проходите, — уже повторно пригласил нас человек, открывший дверь.

Мы перестали уважительно жаться к дверям, хотя чувство соприкосновения с другим миром и какого-то тайного благоговения перед обиталищем писателя, книги которого и фильмы знали с детства, нас не покидало. И тут он вышел — Юлиан Семенов, — хромающий и подкашливающий, в свитере и джинсах.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая теплую крепкую руку, которую мы по очереди осторожно пожали.

— Вы извините, ребята, я сегодня совсем больной. Сейчас я буду готов, проходите. В кожанке-то у вас можно появиться?

— Конечно, — сказали мы и прошли в комнату.

Стены были увешаны картинами.

— Это дочь писателя, Даша, художница, — пояснил встретивший нас бородатый человек.

Даша вошла — приветливая, доброглазая — поздоровалась, как отец, за руку, и мы почувствовали себя совсем легко и спокойно…

— Буду читать вам Ленина, — сказал писатель в машине, — не то чтобы упрямо, а тоном, отметающим возможные вопросы. Впрочем, вопросов и не было. С этого и начался разговор в зале.

Информация к размышлению: Юлиан Семенович Семенов.

Он родился в 1931 году и видел войну. Он убегал на фронт; вместе с отцом, полковником Красной армии, вошел в поверженный и освобожденный Берлин.

Работал стажером-оперуполномоченным в МУРе. После окончания Института востоковедения в качестве журналиста побывал на стройках Сибири, у таежных геологов и дальневосточных рыбаков, на Северном полюсе.

Специальным корреспондентом «Правды», «Литературной газеты» и «Огонька» он едет к партизанам Лаоса и в сражающийся Вьетнам, в Чили накануне переворота, франкистскую Испанию и освобожденную от режима Салазара Португалию.

Антифашистская, антивоенная направленность становится главенствующей в его книгах. Он встречается с «бывшими»: Карлом Вольфом, Отто Скорцени, Альбертом Шпеером, разыскивает нацистских преступников Рауфа Вальтера и Федерико Швендта, — в поисках украденных гитлеровцами из советских музеев произведений искусства вместе с ним участвуют Эдуард фон ФальцФейн и Георг Штайн, ему помогают Жорж Сименон и Джеймс Олдридж, перуанский антифашист Сезар Угарте и ученый из ГДР Пауль Колер.

В последние годы «Правда», «Неделя», «Огонек» и «Собеседник» печатают его репортажи из борющегося Афганистана и Никарагуа.

Политическая информация неотъемлема от его романов, становящихся в силу этого учебниками истории, учебниками антифашизма и мужества.

«…Такова уж природа профессии, — пишет Юлиан Семенов в романе «Пресс-центр», — видимо, человек делается ее подданным, особенно если эта профессия стала счастьем, трагедией, судьбой».

***

МАДИ, актовый зал. 3 апреля 1987 года.

Первая записка была неприязненной: «Ваши произведения не вызывают глубоких, добрых мыслей, ничему не учат, не воспитывают молодежь».

Зал возмущенно зашумел.

— Отчего же, пусть у нас будет демократия… Только вот автор, к сожалению, не подписался.

Молодая женщина встала, громко подтвердила свое мнение. Студенты продолжали недовольно гудеть.

— Дайте же человеку высказаться, — сказал Семенов и вдруг предложил:

— Ну хорошо, давайте проголосуем. Кто согласен с этим мнением, поднимите, пожалуйста, руки. Зал затих.

— Ну а кто считает, что я все-таки что-то делаю?

Сотни рук поднялись высоко вверх.

— Спасибо. Вот на вас я и ориентируюсь.

***

— Мы грешим в своем изучении ленинского наследства, попрос ту скользим мимо некоторых вещей. И это особенно плохо сейчас, когда страна встала на путь новой экономической политики. Не надо бояться термина «НЭП», это ленинский термин. Еще тогда, в двадцать первом — двадцать втором годах, Ленин, как никто, чувство вал окостенение аппарата, бюрократию… От вас, студенчества, зависит очень многое. Вам предстоят огромные задачи, и вы должны быть подкованы. Я вспоминаю прекрасные слова Хрущева: «Вперед, к коммунизму — это значит назад, к Ленину».

Вопрос: «Ваше отношение к личности Сталина?»

— Оно очень сложное. Мы никогда не сможем простить тридцать седьмого года.…Но нельзя быть Иванами, не помнящими родства, и забывать о сорок первом — сорок пятом. В атаки-то шли с его именем.

Вопрос: «Существуют ли для вас идеалы в литературе?»

— Мои идеалы — Библия, Ленин, Пушкин, Хемингуэй, Омар Кабесас. У нас переведена повесть последнего «Команданте». Чем дальше, тем больше я растворяюсь в Горьком…