Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...
Шрифт:
Хотело сказать, что оно лучше сумерек.
Глупое, спокойной тебе ночи.
1954 г.
К Оглавлению
"Ты на это письмо не сердись ..."
Ты на это письмо не сердись - Не
возврата прошу я в нем.
Тот, кто раньше
сжигал свою жизнь, Догорает холодным
огнем.
слов - а зачем, почему?
Не беда, если ты не поймешь. Я их завтра
и сам не пойму.
Помню муть одурманенных глаз, Словно
сизый дым папирос, Соскользнувшего
пластья атлас, Аромат
расплетенных волос.
Помню бег торопливый минут, Слов
прощальных обидную ложь. Ты сказала:
"Я завтра приду". И я понял, что ты не
придешь.
И мне странным казалось потом,
Когда ты пришла, как тень. Мы, как
бабочки, вили дом На один лишь
короткий день.
А теперь, когда стихла боль, Только
эхом весны теребя, Знаю я, что в
кафе "Метрополь"
Я когда-нибудь
встречу тебя.
Уловив твой неясный испуг, Не спросясь,
подойду к тебе сам. Ты мне скажешь: "А
вот мой супруг, Познакомьтесь, садитесь
к нам".
1954 г.
К Оглавлению
КУРОРТ УРЧУГАН
Звонким утром, в час сиянья, Когда
свет пришел в долину, И когда
заботы мира Перед солнцем
отступили, И когда капель смеется
Так же весело, как птицы, И когда
седой охотник На вершине скал
обласкан Белым солнцем и
ветрами, В этот час я полон вихрем,
В этот час я полон силы, Полон
мужества и счастья В этот звонкий
миг сиянья!
И я славлю мир, который
Дал мне жизнь
И дал мне уши,
Чтобы слышать звуки мира,
Дал глаза мне, чтоб
Воочью мог в тайге я песни слушать,
Дал мне руки, чтобы
Утром, вкривь царапая бумагу,
Мог отдать я людям, птицам,
Рекам, снегу
и долинамХоть бы часть того сиянья,
Что несет с собою солнце!
Звонким утром, в час рассвета,
Когда новый день родился
И когда заботы мира
Перед солнцем отступили,
Славлю я тебя, мой Пушкин,
И тебя люблю, Багрицкий,
И тебя - бродяга Уитмен,
И тебя - слепой Ван Гог!
Все вы дети утра, песни,
Все вы дети птиц, капели,
Все вы дети того мира,
Что окрест лежит под снегом.
Так неистово огромен
И неистово красив!
И хочу я, чтоб в долину Урчуган
С зарей, с рассветом,
Вы пришли и стали вместе
С тем охотником, который
На вершинах скал обласкан
Солнцем, ветром и травой!
1957 г.
К Оглавлению
"Все выше к солнцу поднимался мой самолет ..."
Все выше к солнцу поднимался мой самолет, и чем выше забирался он, тем сильнее мне хотелось сделать еще один репортаж - с неба.
Я самолет остановил.
Открыл запасный выход.
Кашне, не повязав, набросил
И кепи взял.
– Ты подожди, - сказал я летчику
И вышел.
Ветра свист был оглушителен.
Мороз рвал уши.
Я запахнул пальто, подумав:
И славы холодок
Пополз с морозом пополам
По коже.
Мой ТУ, как декорация,
Как суть романтики и реализма,
Как дерзость и как мое всесилье,
Стыл в воздухе над облаками
И под солнцем.
А я ходил по тучам,
Похожим с высоты на вату,
По облакам, как по гуртам овечьим,
По струям ветра, и по снега хлопьям,
Условным здесь, как хлопок в Антарктиде.
Я первым здесь бродил
В обличии спецкора
С блокнотами и фотоаппаратом.
Но тучи молчаливы.