Некоторые девушки кусаются

Я стала вампиром Кадогана.

Нет. Просто вампиром. Независимо от принадлежности к Дому, независимо от своего положения, несмотря на то, что я не брожу по ночам среди могил, что не умею летать (по крайней мере, я не думаю, что умею, — не пробовала), что не съеживаюсь при виде распятия, висевшего над зеркалом в ванной комнате. Несмотря на то, что я ем чеснок, отражаюсь в зеркале и могу кое-как пережить день, хотя чувствую себя не слишком бодро.

Да, я не такой вампир, каким его представляет Голливуд. Я сильно отличаюсь от этого образа. Я просто сильнее. Быстрее. Проворнее. У меня просто есть аллергия на солнечные лучи. И способность к регенерации. Мне нравится вкус гемоглобина. У меня появилось несколько новых друзей, новая работа, босс, которого я старательно избегаю, а моя кожа стала значительно бледнее. Я научилась держать меч, постигла азы боевых искусств, чудом избежала смерти и открыла для себя совершенно незнакомую сторону Города ветров. Я чувствую магию, ощущаю энергию, протекающую по туннелям, дублирующим речные протоки. Я могу мысленно слышать голос Этана, я видела магические разряды, испускаемые провинившимся волшебником, и, благодаря тому же волшебнику, лишилась своей лучшей подруги и соседки (так же как и жилья).

После всех этих изменений и потрясений что мне оставалось делать? Стать стражем Дома Кадогана, взять в руки оружие и защищать Дом, в верности которому я поклялась.

Я поднялась с пола, выбросила опустевший медицинский пакет, вытерла рукой губы и уставилась в непроглядную темень за кухонным окном.

Сегодня мой двадцать восьмой день рождения.

Я выгляжу на двадцать семь, и ни днем больше.

Намереваясь как следует воспользоваться своим выходным, я приняла душ, переоделась и закрылась в спальне. Там я уселась, в джинсах, поверх одеяла и открыла поэму Алджернона Суинберна «Тристрам из Лайонесса». Это произведение не входило в рамки моей диссертации, поскольку Суинберн написал свою версию «Тристана и Изольды» много позже интересовавшего меня Средневековья, но, несмотря на трагический конец, оно привлекало меня снова и снова. Я читала и перечитывала прелюдию, оду Суинберна, посвященную родству душ известных истории любовников, его оду самой любви:

…И каждый новый акт любви, и новая страсть

Обожествляют красоту и тело,

Зажигают тело духовным светом и огнем,

Который освещает жизнь ярче, чем луна в ночи;

Любовь — мирское воплощение человеческой души

И заключенный в теле дух, сокрытый у источника дыханья;

Любовь дает гармонию двум жизням;

Любовь есть кровь, текущая по венам времени.

Огонь. Свет. Кровь. Вены времени. Никогда еще эти слова не были полны такого глубокого смысла, как сейчас. Контекст определенно имеет огромное значение.

Я сидела и вчитывалась в текст, наслаждаясь метафорами, как вдруг в комнату кто-то постучал. Дверь открылась, и на пороге возникла Линдси.

— Так вот где таинственный страж Кадогана проводит свое свободное время?

Линдси пришла в джинсах и черной футболке, оба запястья обхватывали широкие кожаные напульсники, а светлые волосы были стянуты в конский хвост. Она вошла в комнату и осмотрелась:

— Насколько я понимаю, у кого-то сегодня день рождения.

Я закрыла книгу.

— А разве ты не работаешь этой ночью?

Линдси пожала плечами:

— Я поменялась с Джульеттой. Эта девчонка помешалась на оружии и даже спит с мечом. Она с радостью согласилась подежурить.

Я кивнула. За несколько дней знакомства у меня сложилось о ней такое же впечатление. На первый взгляд она казалась невинной девушкой, но всегда была готова к бою.

— Что привело тебя ко мне?

— Твой день рождения, подружка. Вечеринка ждет.

Я прищурилась:

— Какая вечеринка?

Она поманила меня пальцем и вышла в коридор. Мне стало любопытно. Отложив книгу, я погасила лампу, выбралась из постели и последовала за Линдси. Она бегом спустилась вниз, распахнула дверь гостиной, и я вмиг оказалась в дружеской компании. Меня встретила Мэллори, придерживаемая за талию Катчером. Джефф улыбался во весь рот и вертел в руках обернутую серебристой бумагой коробку.

Мэллори шагнула вперед и протянула ко мне руки:

— С днем рождения, наша маленькая вампирочка!

Я обняла подругу и через ее плечо подмигнула Джеффу.

— Мы тебя приглашаем, — сказала Мэллори. — Вернее, передаем приглашение твоего дедушки. Он для тебя что-то приготовил.

— Согласна, — ответила я, не в силах спорить.

Решение друзей организовать праздник по поводу моего дня рождения привело меня в полную растерянность. Но это было гораздо лучше, чем так называемый родительский визит.

Я отыскала туфли, собрала сумочку, погасила свет, и под пристальным наблюдением охранников мы заперли за собой входную дверь. Мэллори и Катчер быстро погрузились в стоявший у обочины внедорожник, принадлежавший, как я догадалась, Линдси, поскольку она решительно заняла водительское сиденье. Джефф отстал от них и смущенно протянул мне серебристую коробку.

Я взяла ее, осмотрела, снова подняла голову:

— Что там?

— Благодарность, — с усмешкой ответил он.

Я улыбнулась, сорвала подарочную обертку, потом открыла бледно-голубую коробку. Внутри оказалась маленькая серебряная статуэтка. Коленопреклоненная человеческая фигурка с протянутыми вперед руками. Я немного смутилась и вопросительно посмотрела на Джеффа.

— Это поклон тебе. Я могу признать, — он немного оттянул ворот белой рубашки, — что слегка потерял голову из-за стража Дома Кадогана.

Я скрестила руки на груди и посмотрела ему в лицо:

— Насколько слегка?

Он отвернулся и пошел к машине. Я шагнула следом:

— Джеффри, насколько слегка?

Он, не оборачиваясь, поднял руку со сведенными почти вплотную пальцами.

— Джефф!

Он открыл заднюю дверцу, но, прежде чем сесть, сверкнул улыбкой:

— Сейчас могли бы прозвучать мольбы, и я мог бы тебя отвергнуть, потому что ты слишком…

Я возмущенно закатила глаза и вслед за ним скользнула на заднее сиденье.

— Дай-ка я угадаю — слишком прилипчивая?

— Что-то вроде этого.

Я стала смотреть вперед, ощутила на себе его встревоженный взгляд и вдруг почувствовала, что в салоне машины разливается аура магии. Нет, не совсем магии — тревоги. Но Джефф был моим другом, и я подавила всплеск вампирического интереса — хищнического интереса — к соблазнительному запаху его страха.

— Отлично, — сказала я. — Но я не собираюсь дарить тебе свое нижнее белье.

Спереди послышалось хихиканье, и я ощутила прикосновение губ Джеффа к своей щеке.

— Ты просто прелесть.

Мэллори опустила противосолнечный козырек, поймала мой взгляд в его зеркальце и насмешливо подмигнула.

Вокруг дедушкиного дома повсюду стояли машины на тротуаре и даже на газоне. И все роскошные — «лексус», «мерседес», «БМВ», «инфинити», «ауди», всех основных цветов: красная, зеленая, голубая, черная, белая. Но их выдавали номерные таблички: «Северная протока — 1», «Гусиный остров» и прочие. Все районы реки Чикаго.

— Нимфы, — заметила я, как только вышла из машины вслед за Катчером.