Некро Сутра

Видеоролики Некро-Сутры взорвали "Круги".

* * *

Когда он приблизился к беременному животу трупа матери, ему показалось, что он снова услышал шум наверху, в квартире над похоронным бюро.

Он замер.

Прислушался.

Шум не повторялся.

И все же...

Может быть, было бы разумнее остановить съемку?

Прибраться и привести себя в порядок, как будто ничего не было.

Нельзя, чтобы отец застал его в таком состоянии...

Он напрягся, пытаясь услышать хоть малейший признак того, что старик шевелится наверху.

Ничего.

Возможно, он просто перевернулся в постели, перевернул подушку на холодную сторону и погрузился в следующий цикл сна...

В любом случае, он был слишком взволнован, чтобы остановиться.

Номер тридцать один был слишком редкой возможностью, чтобы упустить ее.

Даже после того, как он кончил уже столько раз, его огромный член все еще был твердым и готовым к работе. Он подергивался в такт биению его сердца.

Он склонился перед камерой.

– Позиция номер тридцать один в Некро-Сутре.
– Объяснил он, и дрожащий голос выдавал его волнение. – "Матрешка"!

Словно из воздуха, он достал торцовочный нож с сегментированным лезвием, которое выдвигалось вверх при нажатии на кнопку в рукоятке. Он вытянул его на два сегмента.

Он начал чуть выше аккуратно подстриженного треугольника ее темно-коричневых лобковых волос, разрезав кожу до самого пупка. В ране блестел желтый подкожный жир. Он повторил разрез, прорезая тонкий слой ткани, чтобы обнажить переплетение мышц под ней.

Он снова начал резать, углубившись глубже, и на третий раз ему пришлось приложить некоторые усилия, почти распилив более твердую ткань.

Разлагающаяся кровь сочилась, как сок, когда ткань начала расходиться.

Под резким флуоресцентным светом в образовавшейся ране показалось что-то полупрозрачное.

Отбросив на мгновение лезвие, он впился пальцами в каждый край огромной раны и раздвинул ее, открывая то, что было внутри.

Это был мешок из мембран со свернувшимся внутри, словно личинка, гнилым плодом.

Он поднял лезвие.

Разделил растянутую матку.

Снова опустил нож. Тот со звоном упал с края каталки на пол, но он не обратил на это внимания.

Он снова повернулся к камере.

– Матрешка.
– Сказал он, и его голос дрожал от волнения. – Или, как мы их называем, Русские матрешки!

Он схватил себя за член и взобрался на каталку.

– Строго говоря, было бы лучше, если бы плод был женского пола, но выбирать не приходится.

Он вздохнул, погружаясь внутрь, как будто опускал уставшее за день тело в горячую ванну.

Холодная. Великолепно.

Он задрожал от удовольствия.

А потом он приступил к делу.

Камера отлично кадрировала сцену... включая дверь в десяти футах позади происходящего, которая внезапно открылась – как раз когда он достиг кульминации.

Мужчина, который стоял в обрамлении света, льющегося из заднего коридора похоронного бюро, выглядел как более старая и изможденная версия того парня, который расчленял тела, лежащие на каталке. Только его седые волосы не были безупречно зачесаны назад, а выглядели взъерошенными, как будто он только что встал с постели.

Сын застыл на середине движения.

Отец в шоке смотрел на представшую перед ним сцену.

Шок перешел в ярость.

– Что.... Что, блядь, ты делаешь?

Каждое слово было произнесено сквозь зубы, каждый слог вопроса был жестким и полным ненависти.

Сын остолбенел.

Он с трудом поднялся на колени.

Его промежность вздымалась.

Тело, лежащее под ним, замахало руками, словно живое, хотя даже если бы она была живой, то не смогла бы закричать... не с таким полным ртом, что щеки разошлись до самых ушей.

Он посмотрел вниз.

Он сглотнул, облизал губы и сказал:

– Я могу все объяснить!

Глаза его отца сузились.

– Ты можешь объяснить?
– Спросил он.
– Ты можешь объяснить? Объяснить?

Он ударил кулаком по дверной раме.

И зарычал:

– ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я НЕНАВИЖУ, КОГДА ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЭТО БЕЗ МЕНЯ!!!!!

Перевод: Дмитрий Волков.