Некромант на страже человечества. Том 1

И вдруг я осознал.

Они спрашивали о том, что могли представить. О чем когда-то слышали. И физически не могли интересоваться тем, представления о чем не имели даже теоретически.

В каком-то смысле их жизни были даже хуже моей.

Любой из моих двух. Даже первой.

Мне стало их искренне жаль.

— Солнце большое и яркое. — принялся рассказывать я, и люди вокруг замолчали, словно по мановению волшебной палочки. — Оно висит высоко, и к нему нельзя прикоснуться. Но само оно может приласкать своими лучами. Оно дарит тепло и нежность. Так похожие на объятия матери.

Казалось даже воздух вокруг застыл, настолько внимательно слушали меня подгорные невольники. И лишь светлячки покачивались из стороны в сторону, отвоевывая у тьмы жалкие крохи свободы.

— А ветер он… могучий. Но иногда мягкий и дружелюбный. Он будто не знает своей силы и может иногда закружить, подбросить поймать, снова подбросить, швырнуть в палую листву. А может потрепать по волосам, подарить неожиданный подарок или просто чмокнуть в щеку. Он как отец.

— А облака не мягкие и не вкусные. Они могут стать тучами и забросать дождем, снегом, градом, подстроить еще какую-нибудь пакость. Но потом обязательно улыбнутся, поманят пальцем и покажут высоту, до которой не достанешь, сколько не тянись. Хотел бы я быть решительным и смелым, как облака.

— А звезды…

Я говорил и говорил, и слова лились из меня легко, словно река, прорвавшая хрупкую плотину. Так же и слезы катились по моим щекам двумя полноводными ручьями. Но я не обращал на них внимания.

Я прощался.

Прощался с родными и близкими, которых в ближайшее время мне точно не доведется обнять. Прощался с прежней жизнью, подарившей мне столько замечательных моментов. Прощался надолго, потому что окончательно осознал свое незавидное положение и навсегда изменившуюся жизнь.

Не выйдет вернуть обратно разбитый кувшин уюта и счастья. Его не собрать и не склеить. Да и некоторые части пропали безвозвратно — я чувствовал это в душе. И в сердце.

Можно только вылепить новый сосуд. Но для этого нужно найти подходящий материал, и гончарный круг, и… да много еще чего. Не так-то это все просто, кто бы что не говорил. Теперь я это понимал. Жаль только, что не осознал раньше. Ведь все могло случиться совсем по-другому.

Я рассказал обо всем, о чем меня просили. В красках. И пусть мастерством описания я даже близко не дотягивал до своего любимого писателя, но я чувствовал, что мои слова достигли слушателей. Они смотрели на меня, но их мысли блуждали где-то далеко, купаясь в воображаемом море, и нежась в лучах несуществующего солнца. А соловьи и канарейки (а вовсе не чайки с курицами) пели им свои песни.

Я говорил пока не охрип, но и тогда меня не хотели отпускать. И лишь напоминание Клена о том, что завтра снова махать киркой, и столь юному пленнику придется куда хуже, чем им, заставило остальных нехотя расползтись по своим лункам.

Я тоже лег. И, засыпая, мне показалось, что родители стоят надо мной в обнимку, как когда я был еще младенцем, и улыбаются. А может мне это уже приснилось…

Дребезжащий звон нескольких стучащих друг о друга железок, ознаменовавший подъем, встретил уже новый Леон. Накануне все окончательно встало для меня на свои места, разложилось по полочкам и улеглось на соответствующих страницах памяти. Как притихло и царившее в душе смятение.

Нет, я ни в коем случае не простил разрушивших мою семью нелюдей, но принял эту данность, как факт, и приготовился действовать, исходя из текущих реалий. Я не опустил руки. Мне многое предстояло сделать, и сперва требовалось узнать как можно больше о царившей вокруг обстановке.

Сразу после побудки невольники вереницей потянулись к дальнему углу пещеры, служившей бараком. Там по стене сбегал поток ледяной воды, исчезавший в отверстии пола. Одновременно и туалет, и умывальня, и питьевая. Все подходили по очереди и старались не задерживаться, потому что еду уже принесли, и времени на раскачку нам никто явно давать не собирался.

— Запомни, Леон. — говорил мне Клен, тремя пальцами черпая из миски едва теплую разваренную кашу с вкраплениями каких-то овощей и еще фиг пойми чего. — Если не хочешь в Каземат, а ты, поверь, не хочешь, нелюдей слушайся беспрекословно. Любых. Но особенно Заркада.

— Как я его узнаю? — осведомился я, не забывая уплетать свою кашу.

— Ты наверняка его уже видел. Дварф. Лысый. Седой.

— Хриплый и высок… — хотел было уточнить я, но Клен резво зажал мне рот ладонью.

— Тс-с-с!

Он осмотрелся по сторонам, хотя понятия не имею, что можно разглядеть в этой практически кромешной тьме. Крохотные шарики светлячков выхватывали лишь небольшие области и обрисовывали силуэты, скорее подчеркивая безраздельную власть мрака, чем пытаясь ему противостоять.

— Никаких упоминаний и тем более шуток про рост главного смотрителя. — едва различимым шепотом проговорил мне прямо в ухо Клен. — Это табу. Один парень как-то за глаза назвал Заркада Росляком, так он потом три ночи подряд в Каземате провел.

— Всего три? — удивился я мягкости наказания, и заодно подумал, что лучше им не знать, какую кличку придумал Сранделю я.

— После третьей он шагнул в Бездну. — со смесью уважения и скорби сообщил мужчина. — Не выдержал.

— А чт…

— Hazag nog n’galgad! — послышался примерно со стороны входа окрик на орчьем. — Zadra!

Все тут же отставили миски и, поднявшись на ноги, заторопились на голос. Я, закинув в рот остатки каши, поступил так же. В противном случае, потеряв провожатых, я рисковал вообще не найти выхода из казармы. Это в мои ближайшие планы точно не входило. Пока не разберусь в обстановке, придется изображать из себя послушную овечку.

— Сейчас мы в Главном Гроте. — через несколько минут ходьбы сообщил мне Клен. — Это центральная и самая большая пещера рудников. Она похожа на гигантский вертикальный цилиндр с колонной посередине. Как мухобойка.

— Скорее маслобойка.

— Может и так. Тебе виднее. — легко согласился пленник. — Отсюда ведут ходы во все концы шахт. Ступай аккуратнее, чтобы не свалиться в Бездну.

— Да тут же не видно ни черта! Откуда ты знаешь?

— Когда-то мне так же рассказали. Потом, когда глаза привыкнут, ты сможешь видеть больше. Если доживешь.

Мы шли гуськом, а я напряженно таращился во тьму, чтобы не сверзиться в ту самую пресловутую Бездну. К сожалению, разглядеть ее очертаний мне не удавалось, а потому я на всякий случай крепко вцепился в шедшего впереди Клена.

Спереди и сзади невольники-старожилы вполголоса объясняли новичкам правила поведения на рудниках.

— Мы же будем добывать Этерниевую руду? — спросил я. — Что с ней потом делать? Есть возможность немного спрятать?

— «Добывать» — это громко сказано. — хмыкнул Клен, не оборачиваясь. Он шел уверенно. Явно уже не одну сотню раз проделал этот путь. — Скорее искать. Попадается она не часто. И тебе в ближайшее время найти ее точно не светит. Здесь чуйка нужна, Кхазулдан свидетель. — еще и дварфьего бога зачем-то упомянул. — А прятать не вздумай. Отправишься в Каземат.