Некромант против тьмы

– Ну что же, – говорю я и протягиваю старику руку, – пошли, провожу тебя домой.

Отведу его в деревню, а там разберёмся. В крайнем случае, там и останется.

– А посох? – с надеждой спрашивает старик и уже тянет руку.

– Дома отдам.

– Обещаешь? – с подозрением спрашивает он.

– Обещаю.

Старик мгновенно успокаивается. Встаёт и согласно кивает.

– Хорошо. Тогда я пойду, – говорит он, поворачивается и решительно уходит в лес.

– Спасибо за одолжение, – шёпотом отвечаю я и кричу старику в спину: – Стой! Ты идёшь не в ту сторону!

* * *

Дорога обратно занимает куда больше времени. Кругом темно и путь видно плохо. Старик идёт слишком медленно, норовит пойти не туда или замирает на месте, забывая, что мы куда-то идём. Приходится постоянно ему напоминать о цели пути и указывать направление.

А ещё старик вечно тянется к посоху.

С его неиссякаемым интересом к этой штуке, у меня уже зуд начинается, как сильно я хочу изучить новый артефакт. Зачем? Ну хотя бы для того, чтобы взять на вооружение приёмы, которые используют местные маги. Чем ближе формы моих заклинаний к тем, что создаются остальными магами, тем легче мне будет использовать энергию этого мира. К чужим схемам мир всегда относится с неприятием.

– Ну да-ай, – ноет он снова.

– Давай сначала дойдём до дома, а потом я отдам тебе посох! – отказываю я старику и в очередной раз убираю посох повыше, чтобы он не дотянулся.

Старик резко останавливается.

– А мы идём домой?

– Да. Домой, – устало отвечаю я. В очередной раз.

– Тогда пошли быстрее! Чего ж мы стоим-то?

Старик припускает по лесу, но я не особо радуюсь: это всё равно ненадолго. Вскоре он забудет и про дом, и про наш с ним разговор, и про то, что посоха ему больше не видать.

Интересно, а его короткая память – это следствие долгого нахождения под властью тьмы или банальная старость? С другой стороны, больше всего сейччас мне хочется только добраться до дома и как следует выспаться. Денёк выдался долгим. Я попал в новый мир, познакомился с его жителями и стал их главой, избавил колодцы от русалок, а лес от тьмы, заодно приструнив леших. Ну не молодец ли я!

Стоит мне о них вспомнить, впереди между деревьев маячат тёмные силуэты. Всё те же морды: енот, заяц и две белочки.

Я иду впереди и встречаю их первым.

– Доброй ночи, Егор! – здороваюсь я. – Поможете нам?

– Поможем-поможем, – хихикая, пищит серая белочка.

– А что нам за это будет? – уточняет енот.

– Кому? Кому это «вам»? – спрашивает заяц, приглядываясь к тьме за моей спиной.

– Нам, – повторяю я, делая одновременно три вещи: достаю из-за спины старика и ставлю его перед собой; проверяю свои способности к магии; перехватываю посох удобнее, чтобы в случае чего использовать его как дубину.

– О-о-о! – хором восклицают лешие.

Но так удивлены они совсем не моим приготовлениям, а… Старику?

Лешие пооткрывали рты и смотрят на него, как будто заколдованные. Я даже проверяю, не источает ли старик магию. Но нет, на тонком уровне всё спокойно: старик – обыкновенный человек. Но что тогда происходит с лешими?

– Это ты? Это правда ты? – наперебой твердят они, глядя на старика во все глаза.

– Это я, зверушки, – отвечает тот, и ласково гладит их по головам.

Хотя вряд ли он вообще понимает, что происходит. Вот я точно не понимаю.

– А кто он? – спрашиваю я.

– Вот ведь! – возмущённо восклицает серая белочка.

– Ну ты даё-ёшь! – тянет заяц.

Енот молча цокает языком.

А могли бы просто сказать. Показушники.

– Кто? Это? – строго переспрашиваю я.

Моего тона лешие не боятся, это видно сразу. Но енот подходит ближе, сочувствующе хлопает лапкой меня по коленке, явно жалея за незнание, и отвечает:

– Глава это.

– Что за глава?

– Глава деревни.

– Глава какой деревни? – спрашиваю я, уже догадываясь, что услышу в ответ.

– Глава деревни Малая Молотня.

Смотрю на старика. Это глава моей Молотни? Но ведь до меня там был совсем другой глава, а до него…

– Это Степан? – вдруг понимаю я.

– Он самый, – отвечает енот, разглядывая старика и довольно улыбаясь.

Старик же всё порывается взять белок на руки или схватить зайца за ухо. То, что это лешие, он, конечно же, не знает.

– Ладно. Он бывший глава Молотни, – говорю я, подытоживая. – Значит я действительно веду его домой. А вы-то чему так радуетесь?

– Ну как же! – восклицает серая белочка.

– И ёжику понятно, а этому «умнику» не понятно, – сетует заяц.

– Он глава Молотни, – отвечает енот, – и он точно знает, куда делся наш глава. А значит, скажет нам, и мы его найдём!

– С чего ты взял?

– Так они друзья были. Хорошие. Не может Степан не знать, где главного лешего искать.

– Не может! Не может, – вторят лешие и вновь начинают радостно скакать вокруг старика. – Где? Где? Где ты его в последний раз видел? – спрашивают они.

Старик замирает, наклоняется к ним и внимательно прислушивается. А затем вдруг обращается ко мне:

– Сынок, ты тоже это слышишь?

– Что?

– Зверушки разговаривают, как люди! Али показалось?

– Не показалось, – хмуро отвечаю я. – Разговаривают. Это же лешие.

– Тьху на тебя! – ворчит старик и отодвигается от животных подальше. – Не бывает леших! Сказки то! Не верь им!

Лешие застывают на месте. Непонятливо переглядываются и смотрят на меня.

– Что с ним? – спрашивает заяц.

– Что ты с ним сделал? – добавляет серая белочка, «закатывая рукава».

– Ты зачем Степана заколдовал? Нехорошо так делать! Нехорошо! – ругает меня енот.

– Так это не я. Это всё лес.

– Что «лес»? – уточняет енот.

А зверушки тем временем обступают меня со всех сторон, снова заставляя перехватить посох удобнее.

– Он в заколдованном лесу провёл десять лет. И всё это время качал из леса тёмную магию и её использовал, – объясняю я, отступая к ближайшему дереву. – От такого у кого хочешь крыша поедет!