Некромант в космосе

– А Вы умеете держать интригу, – улыбнулась, отхлебывая сладковатый терпкий напиток. – Но я тут совсем никого не знаю и плохо ориентируюсь. Если Вас не затруднит, можно и более конкретно и прямолинейно.

– Вас? Я один, – подмигнул Хелир, жаль мне не подшили знание этикета. – Твои глаза одновременно говорят и прячут. В них жидкий огонь, из которого или рождается новое, или он сжигает все на своем пути. Когда встречаешь подобную радужку, сложно удержаться от созерцания. Обычно, такие как ты привычны к вниманию. Если смутил тебя, Лика, приношу свои извинения.

– Такие, как я, – повторила задумчиво и изобразила улыбку, хотя ничего не поняла. – Там откуда я родом вообще мало интересовались этим.

И вот даже как художник, всегда думала, что поэты, восхваляя красоту чьих-либо глаз, имели ввиду форму и разрез. Мои обыкновенны серые в темную точку всегда казались неинтересными.

Но стоило мне поразмыслить, как подсознание подкинуло забытое воспоминание. На первом курсе мы сидели на семинаре по начертательной геометрии. Сзади Пашка и его друг Мирослав. Парни тыкали меня ручкой в бок, а когда я поворачивалась, заявляли, что у меня особенные глаза. Пашка с сияющей улыбкой таращился, а Мир толкал его локтем, выясняя, не хочет ли друг себе такой в баночку заспиртовать. Я крутила пальцем у виска и пыталась вернуться к измерению шпинделя и накидной гайки. Но ребята не сдавались, писчие принадлежности снова встречались с моими ребрами, я с вымученной улыбкой поворачивалась. А Мир указывал на мой глаз, и они с Пашкой обсуждали золотистые крапинки вокруг зрачка и по краям радужки, наперебой претендуя на зарисовки, причем, лучше при дневном освещении и на улице, чтобы зелень моих очей перекликалась с весенней листвой. Я же сидела и недоумевала. Какая чушь! Неужели нельзя придумать ничего более оригинального, чтобы подкатить, чем называть мои серые глаза зелеными в крапинку?

– А вот и Веста, – вернул к действительности голос Хелира. – Ты очень приятная собеседница, Лика.

Это что сейчас был сарказм?

Женщина подошла к столу, за которым мы сидели.

– Добрый день, Веста, – я встала, приветствуя ее. – Я хотела извиниться за то, что пугала своим поведением.

– Принимаю, – Веста поджала губы.

– Вы единственная женщина на корабле, которая мне встретилась до сих пор. И мне не очень удобно обращаться к Вам по таким вопросам. В общем, я покинула свой корабль с пустыми руками, а нам, девочкам, требуются некоторые личные вещи. Я не знаю, как бы так спросить у капитана, – я слегка замешкалась, подбирая следующую фразу, чтобы она не прозвучала навязчиво, но Веста меня опередила.

– И ты молчала до сих пор! – всплеснула она руками и поманила за собой к выходу из кухни. – Идем, чем смогу помогу.

– До свидания, Хелир, – бросила на ходу повару. – Рада нашему знакомству.

Мы с Вестой вышли в коридор.

– Капитан наш, Алеред, человек хороший. Но думает больше о своем, а житейской мудрости ему бы еще поднабраться. Точно подзабыл, что на корабле гостья, а не беглый революционер, – причитала по пути Веста. – Вот и моя каюта, недалеко. Я же с ними с рождения нянчилась, – сообщила она, закрывая дверь. – И когда Алеред решил попутешествовать по Конфедерации, да еще и Веруса с собой прихватил, я отправилась с ними. Должен же кто-то на корабле следить за порядком. Алеред не возражал. А средний их брат Констант с отцом остался. Там надежнее, без меня обойдется.

Вот и информация. Алеред с Верусом оказывается братья. А Веста няня? Тем временем она доставала что-то из ящиков в стене и складывала в небольшую синюю коробку.

– Я уж не молодая, – сообщила Веста. – У меня все по старинке, гелеобразующие гигиенические средства. Вот расческа, вижу, что и ее не прихватила.

– Домашний костюм тоже остался на моем корабле, – развела руками. – Может быть есть возможность связаться с капитаном? Вдруг, кроме еды, на станции можно раздобыть и сменной одежды?

– И переодеться не во что? – охнула Веста. – Я хоть и в возрасте, но комплекции неплохой, да и высокая. Почти как ты. Сейчас поделюсь с тобой чем-то из своего, если не брезгуешь. А Алереду сообщу, чтобы искал, куда причалить.

Я хихикнула, уж очень смешно Веста возмущалась и хлопотала. Но это было мило и приятно. Не каждый способен помочь незнакомцу.

– Веста, я не брезгую, – заверила отзывчивую женщину. – Но мне не удобно Вас стеснять и брать Ваши вещи.

– Ну и говор у тебя, – пробурчала Веста. – Называй меня и всех остальных «ты». Не принято у нас преувеличивать. Где ты, говоришь, жила раньше?

– На Земле. Это закрытая планета, – я решила, что таиться мне нечего, тем более от человека, который делится со мной личными вещами. – Там было не вежливо обращаться к новым знакомым иначе.

– Вот как? Тогда, это меняет дело, – сообщила она, снова поджав губы. – Алеред что-то затеял.

– Значит не зря мне показалось, что он меня с кем-то путает?

– Путает? – Веста удивленно вскинула брови. – Да он, вероятнее всего, уверен. Поэтому не прятал твой цвет глаз от команды. В таких вещах надо быть на чеку.

– К сожалению, я пока так и не поняла, чего в них особенного. Самые обычные серые глаза. У нас на Земле такие, – я задумалась. – Преобладающий процент все же карие. Но там, откуда я родом много светлоглазых людей.

– Подойди, – позвала Веста, хитро прищурившись и указывая на зеркальную часть внутренней обшивки. – Смотри внимательно.

Я уставилась в свои расширившиеся от усердия зрачки. Веста замерла чуть позади и внимательно следила за моим лицом. Радужка вокруг центра все же не была серой. В смысле, стала золотистой? Или всегда была такой, просто я не замечала? Огненные крапинки словно искрились и по краям. А основной фон рядом с такими теплыми цветными мазками приобретал зеленоватый оттенок. Я потрясла головой, прогоняя наваждение, и на миг зажмурилась. Потерла веки руками, а потом вновь опасливо покосилась в зеркало. Полынно-зеленые с оттенками и разводами более насыщенных ярких тонов, да еще и с желто-оранжевыми язычками. Так и осталось! Никуда не делось! И мне не показалось!

– Но я, – начала говорить и не узнала собственный голос. – Не замечала раньше.

– Никогда бы тебе не поверила, но такое замешательство изобразить сложно. Да и ложь я чувствую очень хорошо.

– Да я совсем не понимаю, как так? Я бы тоже не поверила, что можно не знать, какого цвета у тебя глаза! Это сумасшествие какое-то! Всю жизнь жила и…

Почему-то навернулись слезы. Не знаю откуда взялись, но что-то словно рухнуло внутри в тот момент.

– У меня лишь один вариант, Лика, – осторожно предположила Веста. – Кто-то не хотел, чтобы ты видела. Одно нехитрое внушение. Незаметная невинная установка. И ты уверена, что глаза серые.

– Безумие, – повторила я прежнюю мысль, ощущая, как мокрые дорожки текут по щекам и подбородку.

– Скорее скрытность и осторожность, – резюмировала Веста. – Как ты попала на закрытую планету?

– Родилась я там, – прохлюпала, размазывая руками влагу по всему лицу. – И знать не знала, что далекий космос обитаем.

– Как же ты тогда забралась так далеко? – тетушка удивленно моргала, пытаясь составить обо мне полную картину.

– О, это случайность. Или неосторожность. А может, глупость моя, – я закрыла лицо ладонями и снова всхлипнула.

– Случайности не случайны, – изрекла Веста. – Так, пойдем-ка, Лика, я тебя провожу в каюту. Если все так, как ты говоришь, да еще и гипнотический блок слетел, то надо отдохнуть. Дать сознанию время перестроиться. А уж потом во всем разберемся. Алеред с Верусом возвратятся, тогда и будем думать.

Веста немного замешкалась, но решительно взяла меня под локоть и повела куда сказала. Коробку из рук она не выпускала. А я по пути глубоко вздыхала, чтобы перестать плакать.

– Спасибо, Веста, – поблагодарила я женщину, когда мы добрались до комнаты. – Ты очень добра ко мне. И вообще первая, кто мне тут хоть что-то объяснил. Все видят во мне больше, чем я сама.