Некромант

— Не за всякого вашего коллегу станет просить такой человек, как епископ Вим.

Я на миг задумался, а потом сказал чистую правду:

— Мне довелось оказать его преосвященству одну небольшую услугу.

Улыбка хозяина кабинета стала еще благостней.

— Воистину, само Провидение привело вас ко мне!

От этих слов окончательно сделалось не по себе.

— О, магистр! — негромко рассмеялся архиепископ. — Не поймите меня превратно! Просто в моем распоряжении уже нет книг, полученных от епископа Вима. Придется просить за вас их нынешнего владельца, а это не самый простой в общении человек. Он может и не прислушаться к моим словам, а получать отказ — это всегда чрезвычайно… неприятно. Как, впрочем, и брать на себя совершенно ненужные обязательства.

— Неужели кто-то может отказать в столь невеликой просьбе вашему высокопреосвященству? — позволил я себе высказать сомнение в заявлении собеседника, пусть и приправил его лестью.

— Кузен его королевского высочества может позволить себе многое, — заявил архиепископ с непроницаемым выражением лица. — Ему нет нужды добиваться чьего бы то ни было расположения.

— О!

— Маркиз Альминц испытывает истинную страсть к собирательству книг. Выше всего на свете он ценит свою библиотеку и пускает в нее далеко не всякого. Боюсь, даже моей просьбы может оказаться недостаточно. Но письмо ему я в любом случае напишу…

— Что вашему высокопреосвященству потребуется взамен? — спросил я отчасти даже с неприличной прямотой.

— Взамен… — поморщился архиепископ и покачал головой. — Ничего, магистр. Абсолютно ничего такого, чего вам не следовало бы сделать по долгу службы.

— Я весь внимание…

— Практикующие без лицензии колдуны и ведьмы подлежат церковному суду, а дела выпускников тайных факультетов рассматриваются вашими коллегами, магистр. Но что делать, если чернокнижник утверждает, будто принадлежит к ученому сословию, а сам не в состоянии предъявить необходимых документов?

Для ответа на этот вопрос мне даже не пришлось напрягать память.

— Мы устанавливаем, говорит человек правду или нет, — сообщил я собеседнику. — Есть специальная процедура…

— Именно! — перебил меня архиепископ. — Это устанавливаете вы, магистры! И я хочу, чтобы вы уже наконец сделали свою работу!

— Но мои полномочия не распространяются на Ольс! Здесь есть свое отделение!

Архиепископ покачал головой.

— Во-первых, чернокнижника поймали не в Ольсе, а на севере герцогства. Там нет представительства Вселенской комиссии. Во-вторых, здешний магистр-управляющий против вашего вмешательства возражать не станет. Это я беру на себя.

— Но к чему такие сложности?

— Дело касается запретной волшбы, а в столичном отделении всего три знатока тайных искусств. Один из них — девяностолетний старик, который едва ходит. Второй на прошлой седмице поскользнулся и сломал ногу, а последний, как мне сказали, безмерно занят в университете. Школяры бузят, и магистр-управляющий наотрез отказался отпускать нужного ему человека из города. Из-за этого поганый слуга запределья никак не может предстать перед судом!

— Почему бы не привезти чернокнижника в столицу герцогства? — высказал я вполне логичное в сложившейся ситуации предложение.

Архиепископ скривился.

— Магистр, а кто будет отвечать за него в дороге? Солдатам такое не поручишь, а орден Герхарда-чудотворца не собирается брать на себя ответственность и делать чужую работу. В конце концов, чернокнижник уже пойман. Причин для спешки они не видят и готовы ждать, сколько требуется, для того, чтобы все было сделано по правилам.

Я вздохнул.

— Один я не привезу колдуна в Ольс.

— Если чернокнижник не обучался в университете, им займется орден Герхарда-чудотворца. В противном случае они тоже не бросят вас одного и сопроводят в столицу.

Я заколебался, взвешивая все за и против, но сразу понял, что думать тут особо не о чем. Архиепископ в любом случае добьется своего, вопрос лишь в том, окажу я ему услугу по доброй воле или на этот шаг меня подтолкнет местный магистр-управляющий, полномочия которого позволяют в случае крайней нужды временно рекрутировать любого оказавшегося в его зоне ответственности сотрудника Вселенской комиссии. И не приходилось сомневаться, что просьба его высокопреосвященства в разряд крайней нужды непременно попадет. Так стоит ли обострять отношения с архиепископом? Улизнуть из Ольса могу и не успеть; опять же, рекомендательное письмо лишним совсем не будет.

— Мне понадобятся письменное разрешение от здешнего магистра-управляющего, транспорт и деньги на дорогу, — объявил я после недолгих колебаний.

— Где вы остановились?

— Гостиница «Серебряная форель» в Среднем городе.

— Мой человек найдет вас там.

Я поднялся из-за стола и не удержался от последнего вопроса:

— Ваше высокопреосвященство, маркизу достались все присланные епископом Вимом книги? Это действительно так?

— А что вас смущает, магистр?

— В том списке присутствует еретическое сочинение некоего Алфихара Нойля…

Архиепископ прыснул со смеху.

— Нойль — ересиарх? Магистр, этот бесталанный мыслитель был изрядным прелюбодеем, что его и погубило, но он точно не заслужил сожжения на костре.

— Боюсь, не вполне понимаю…

— На склоне лет Нойль сделался придворным философом монарха Грахцена, но страсти к женскому полу не растерял. Случилось так, что сего почтенного старца застали, когда тот не от большого ума затащил в постель сразу и младшую дочь короля, и его тогдашнюю фаворитку. С той или с другой — все было бы не так плохо, но одновременно с двумя — этого его величество спустить своему любимцу уже не мог. И, дабы преподать всем урок, не просто казнил прелюбодея, но заодно предал огню и его наследие, добившись обвинения в ереси. Мы вердикт соседей, разумеется, не оспариваем и все же относимся к хранению сочинений Нойля куда снисходительней, нежели к изучению иных истинно еретических трудов.

— Благодарю за разъяснение, ваше высокопреосвященство, — поклонился я на прощанье. — Буду ждать вашего человека в гостинице…

Сразу в «Серебряную форель» я возвращаться не стал, вместо этого отправился туда, куда следовало заглянуть сразу по прибытии в город. Выспросил у местных, как пройти на площадь Черных Роз, а там без всякого труда отыскал лавку мастера Бергера — купца, которого отрекомендовал другом друзей епископ Вим.

Площадь оказалась совсем крохотной и треугольной, на нее выходили фасады четырех домов, а в центре был разбит цветник. Черные там растут розы или обычные, выяснить, по понятным причинам, не удалось, но меня их цвет, если уж на то пошло, нисколько не интересовал.

Я распахнул звякнувшую колокольчиком дверь лавки и обнаружил, что друг друзей епископа Вима торгует всяческими весьма недешевыми безделушками: посудой работы острихских стекольщиков, люстрами с подвесками из хрусталя Медланских гор и зеркалами, коими славились мастера Лорании. Отдельный шкаф был отведен для изделий из алхимического стекла, преимущественно привезенными с островов Изумрудного архипелага. Несколько грамотно расставленных светильников заливали помещение брызгами радостного сияния, отражения искрились и посверкивали, создавая настроение внезапного праздника. Следовавшая за мной по пятам хмарь осталась на улице, не в силах проникнуть в это царство света.