Некромантисса
Шрифт:
И всё же многие избегают некромантисс.
Сейчас Кодора и Геллены нет рядом. Отец проводил Геллену в храм немного раньше, чтобы она могла подготовиться. Сегодня Гелле поёт в храмовом хоре. Лореаса представляет себе, как красавица Гелле станет славить Деву Сновидений, и цветные лучи, падающие сквозь витраж, окрасят её белое платье в сказочные цвета. Она улыбается. Давно Лореаса даже в мыслях перестала называть Гелле падчерицей, она почти забыла, что Кодор был женат прежде.
Как жаль, что нельзя совсем забыть об этом. Всякий раз, когда близнецы запевают знакомые Сны или учатся новым, младшая сестра смотрит на них с неизбывной скрытой тоской. И волей-неволей Лореаса вспоминает, что Гелле — человек, прах земной, что ей никогда не суметь того же, ей
Было дело, Лореаса ставила её в пример родным дочерям. Где ещё увидишь такое прилежание!
А кроме того, она красива и скоро станет ещё красивей.
Но однажды, поддавшись уговорам, добросердечная Лореана спела для неё платье из зелёной моховой парчи, украшенное лютиками и незабудками. Платье прожило несколько часов, а потом увяло. Геллена проплакала всю ночь, а наутро старалась не подавать виду, но глаза у неё были красные и опухшие… Лореаса отвела старшую дочь в спальню и там, не повышая голоса, отругала её так, что под конец Лореану трясло. Но уже ничего нельзя было исправить.
Пускай священница никогда не пригласит некромантисс в храмовый хор. Геллена с радостью отказалась бы от этой привилегии ради возможности по-настоящему поддерживать песню Девы своим голосом…
Храм прекрасен. Чудится, будто он испускает золотое сияние, и если подойти поближе — станет соперничать с солнцем. Стройные контрфорсы похожи на стволы деревьев, лёгкие арки — словно сплетённые ветви, архивольты изукрашены листьями и цветами. Свет играет и искрится на витражах. Высокие своды расписаны чудесными картинами. В венце капелл позади хора выставлены дары, принесённые Деве мастерами. Самые разные вещи можно увидеть там: причудливые вышивки, танцующие заводные статуэтки, диадемы и кольца, вазы, картины и веера. Все эти прекрасные изделия мастера увидели во сне, и поэтому, изготовив, подарили Деве.
Горожане рассаживаются по скамьям. Кодор машет рукой с первого ряда, подзывая жену и дочерей. Геллена уже стоит в рядах хора, смущённая, напуганная и лучащаяся счастьем. Лореаса смотрит на неё с гордостью.
Когда начинается служба, она различает в сплетении мелодий уверенный голос Геллены. Та долго готовилась и не ударила в грязь лицом. Она талантлива… Взгляд Лореасы падает на регентшу хора. Регентша — мастерица своего дела, хор чутко отзывается каждому движению её пальцев, но она уже совсем старушка. «Может быть, это выход? — с внезапной надеждой думает некромантисса. — Может быть, Гелле захочет выучиться музыке и стать регентшей церковного хора? Ей не откажут! И она сможет по-настоящему петь для Девы. Храм — место для людских, незапретных чудес».
Впервые за много лет тревога покидает Лореасу. Волна радости захлёстывает её. Подняв глаза, некромантисса находит взглядом лик изваяния Девы и от души благодарит её за ниспосланный светлый ответ. Безмятежная каменная Дева мало похожа на ту Деву, которую знает Лореаса, но это она; и Лореаса молится, сжав на груди руки, беззвучно повторяя слова гимна вслед за поющими прихожанами.
После службы они с Кодором и близнецами ждут Геллену на улице. Та скоро выбегает и бросается к ним обниматься. Она так торопилась переодеться, что платье её криво зашнуровано. Заметив это, она только хохочет. Беззлобно ворча, Лореада отводит её за выступ контрфорса и помогает перешнуровать платье. Тем временем Лореаса шёпотом делится с мужем новой мыслью и видит радость в его глазах. Уже давно он тревожился о том же.
— Но
нужно сначала спросить Гелле, — рассудительно говорит он и оглаживает подбородок. — В последнее время, кажется, её больше увлекает астрономия, нежели пение.— Конечно, — соглашается Лореаса. — Нам и самим стоит ещё немного поразмыслить. Давай поговорим вечером.
Когда возвращаются Ада и Гелле, родители встречают их улыбками.
Разговор приходится отложить: Геллена попросилась в гости к новым подругам из храмового хора. Провожая её, Кодор с Лореасой переглянулись: обоих посетила одна и та же мысль.
Раз не суждено исполниться мечте Геллены, пусть она хотя бы не делит с сёстрами оборотную сторону чудесной власти: отчуждённость. Уже много лет некромантиссы живут рядом с людьми, покинув чёрный дом у болота, но горожане так и не привыкли к ним. Почётной лентой они просто откупились от Лореасы — откупились бы, если б она хоть немного ценила такие дары. Нет. Она хранит город как жена Королевского Лесничего и любимая женщина своего мужа.
Лореаса думает, что Анна и Ада за годы детства привыкли к одиночеству. Они не страдают от того, что не завели подруг, им хватает Геллены. Это хорошо. «Анжевина писала, — вспоминает Лореаса, тихонько напевая Сон Воды, — она писала, что со времён её матери люди привыкли, что могут встретить некромантиссу. Когда Анделара перебралась из села в соседний город, никто не был особенно удивлён. Она даже берёт учеников — не пению Снов их, конечно, учит, а травознатству… А вот Мелинда, дочь Мериалы, дочери Мелузины, напротив, переселилась поглубже в лес…»
Ещё Лореаса думает, что давно не испытывала столь ярких чувств. Кровь её холодна. Так нужно, иначе она не смогла бы жить вблизи Стен Кошмара. Лореаса может пересчитать по пальцам все те дни и события, которые заставляли её по-настоящему волноваться. Первые свидания с Кодором и час зачатия близнецов. Роды. День, когда ей пришлось погнаться за демоном-дудочником и поспорить с ним за детей горожан. День, когда Кодор предложил ей руку и сердце.
Теперь к ним прибавился день, когда Дева ниспослала ей светлый ответ. Как же легко стало на сердце! Исчезла давняя тревога за судьбу Геллены. «Пусть она будет счастлива», — думает Лореаса.
Пение Сна поднимает струйки воды и сплетает их в воздухе. В огромных лоханях вода бурлит и мечется, закручивает водоворот, играет наволочками и полотенцами, как обломками кораблекрушений. Радужная пена взлетает чуть не до потолка, превращаясь в призрачные горы и тучи. Повинуясь лёгким движениям пальцев Лореасы, в пене проглядывают очертания дворцов Фата-Морганы…
Нетерпение превратилось в жажду деятельности, и Лореаса затеяла большую стирку. Близнецы даже не решились предложить помощь: как встали в дверях, так и стоят, глядя на мать круглыми глазами. При Геллене она не стала бы устраивать представление.
— Девочки, — напоминает она, не оборачиваясь. По опушке радужного пенного леса перед нею мчится белопенный единорог. — Девочки, пожалуйста, не дразните Гелле песнями Снов. Не забывайте об этом.
Обе они вздыхают, прежде чем согласиться. Да, есть тут о чём вздыхать… И странное беспокойство вдруг примешивается к радости и нетерпению Лореасы. Руки её на миг замирают в воздухе. «Что-то не так? — спрашивает себя она и сама отвечает: — Да, я слишком беспечна и себялюбива. Прошу дочерей не дразнить Гелле, а сама дразню их. Нехорошо. Я должна подавать пример».
И всё исчезает — пальмы, дворцы, корабли. Теперь только вода вертится в лоханях.
Лореаса слышит, как позади разочарованно кряхтит Кодор: он тоже приходил поглядеть.
На высокой кровати Эльхены подружки расселись как птички и так же щебечут — весело и беззаботно. Уже вечереет, а они всё ещё не наговорились.
— Гелле, — спрашивают её, — а твой отец не будет беспокоиться? Уже поздно.
Геллена пожимает плечами.
— Мама отправит за мной птицу. Птица найдёт меня, увидит, что со мной ничего не случилось, и передаст ей.