Некромантка с прицепом, или Истинная с того света

— Я тебе сейчас ещё и ноги откушу, — злобно процедил Ник, примкнув к Лене.

Чего-то сейчас будет…

Я ошарашенно посмотрела на Айриса, споткнувшись о довольный взгляд императора, что застыл у меня на переносице. Подёрнула плечами, вопросительно приподняв бровь, и крепче прижалась к своему мужчине.

— Я так за вас рад… — счастливо выдохнул Миллиус, будто немногим дальше сейчас не собирались убивать его, получается, брата. — Вы такая прекрасная пара. — комплимент сопровождался совершенно идиотской и довольной улыбкой.

Всё, приплыли. Я перерождаюсь, — дай боже, чтоб младенцем завтра не проснулась. Понятия не имею, что это значит, но звучит довольно обнадёживающее. А император… император чокнулся! Как пить дать, рехнулся по всей голове и основательно.

— Спасибо. — тихо проговорил мой будущий муж, будто не замечая безумства Миллиуса. — Рад, что ты одумался.

— Ага. И я…

Жесть какая-то происходит. Ей-богу, очень интересно, не заразно ли это состояние белобрысого?

— Что происходит, Айрис? — шёпотом поинтересовалась я.

— Происходит… примирение.

Примирение? Там Ленка вовсю мутузит руками и ногами носатого, что кое-как уворачивается от неё между лавками. Лич стоит, сложив на груди руки, и хмуро наблюдает за странным поединком. Чокнутый император смотрит на нас безумным взглядом, будто вот-вот расцелует.

…как-то иначе я себе представляю примирение.

Глава 24

В кромешной темноте сверкнул огонёк. Крошечный участок озарился золотистым светом, осветив маленький, изящный чёрный столик. Около него стояли два высоких, сверкающих начищенной кожей кресла.

Под мой ошарашенный взгляд на столе появился чёрно-золотистый чайник и две чашки, стоящие на блюдцах.

Я сплю и вижу сон? Потрясающе мрачный и скучный одновременно сон.

— Присаживайся, Кристина… — мелодичный голос прозвучал отовсюду.

Рефлекторно вжав голову в плечи, я поёжилась, не сумев отыскать обладательницу этого голоса. Женщина не показывалась. В пятачке света, что подсвечивал стол и кресла, никого не было, а во тьме, сколько бы я ни старалась рассмотреть, мне этого не удалось сделать.

— Вы к-кто? — испуганно запнувшись, я выкрикнула свой вопрос в темноту, с ужасом наблюдая, как та расступается, пропуская вперёд незнакомку. — Ма-мама. — в ужасе выдохнула я, не в силах даже пошевелиться.

Незнакомка была облачена в чёрный плащ или мантию. Почти такую же, что полюбилась нашему кинематографу, например, в фильмах «Крик». За исключением двух разрезов по бокам, в которых то и дело мелькали стройные ножки, обтянутые ажурными чулками. Обута она была в черные, лакированные туфли-лодочки, что выбивали из-под каблуков золотистые искры.

— А ты как думаешь? — приблизившись, она поправила широкий, накинутый на голову капюшон, небрежно коснувшись длинных, гладких волос такого же чёрного цвета, как и её одеяние.

— Тёмная… — обескуражено прошептала я, пытаясь заглянуть под полы капюшона.

— Даже не пытайся. — усмехнувшись, осадила меня богиня, вскинув вперёд руку. Я залюбовалась безупречным маникюром, с тонкими чёрными полосками на кончиках ногтей, мигом утратив интерес к её лицу. — Тебе этого лучше не видеть. Я только с работы.

С работы?

— Присаживайся. — вновь повторила она, заняв ближайшее к ней кресло и вальяжно закинув нога на ногу. Указала рукой на место напротив неё, коснувшись изящной рукой чайника. — Выпьем чаю.

На споры не нашлось смелости.

Заняв место напротив богини, я выжидательно таращилась на то, как она разливает по чашкам чай, как щёлкает пальцами, после чего на столе появляется чёрное блюдце с сахаром-рафинадом, как интересуется моим самочувствии…

Так, стоп! Что-то я зависла.

— А я не сплю? — не зная, как ответить на прозвучавший вопрос, я уточнила для лучшего понимания ситуации. — До этого, — обведя руками пространство вокруг себя, я доверительно прошептала: — Я была в полном порядке. Как сейчас… не знаю. Я же не умерла? Опять…

— Не поверили всё-таки Никлсу Фогу? — с лёгким укором поинтересовалась Тёмная. — Ты не умирала, Кристина. Не успела.

— Как это? — настороженно наблюдая за движением чашки в тонких пальцах, тихо спросила я.

Тёмная пригубила горячий напиток, на одно мгновение продемонстрировав под капюшоном кроваво-красные губы, растянутые в усмешке.

— Двое моих детей взывали ко мне. Я не могла пропустить мимо ушей их слова, дорогая. Да и тринадцатый камень Феникса, что был уничтожен, нуждался в перерождении. Я вдохнула в тебя жизнь и его силу до того, как твоё сердце полностью остановилось. Многое пошло не по плану. Предвзятость моего сына к тёмным, твоя импульсивность, что повлекла за собой выброс энергии, нацеленный на воскрешение нежити. Мой верный сын, что столько ночей провёл в мольбах, благодаря тебе, заслужил прощение. Пожалуй, он впервые подумал о ком-то, кроме себя, хоть и преследуя отнюдь не альтруистические цели. — отхлебнув ещё раз из чашки, богиня чуть повысила голос. — Вздумаешь меня обвинять, знай, я ни о чём не жалею. Не приведи тебя моя дочь в академию, ты прошла бы все стадии перерождения гораздо раньше и не познала бы таких мук и боли. Не учла. Но всё равно не жалею.

Я не поняла, передо мной богиня… извиняется вроде как?

— И что со мной будет? — хрипло спросила я, так и не успев обдумать услышанное.

— Ничего. Живи, люби, наслаждайся второй жизнью, Кристина. — просто отозвалась она. — Только учти, сила Феникса, дарованная тебе, не делает тебя всесильной или могущественной. Вернув жизнь другому, ты отдашь свою, вернувшись к состоянию полунежити, дорогая. — тихий смешок вызвал полчища крупных мурашек на моей коже. — Хорошо, что рядом будет Айрис, чтобы исправить это положение. Учись, развивай свой дар и просто будь счастлива. Тебя ждёт долгая-долгая жизнь…

Набравшись храбрости, я сцапала чашку с чаем, мигом опрокинув в себя всё содержимое.

Чай. Чёрный чай. Не Ленкина настоечка, конечно. Совсем не она…

Богиня усмехнулась, небрежно отставив свою опустевшую чашку в сторону.

— А почему вы мне это всё говорите? Почему я вообще здесь? — чувствуя, что Тёмная вот-вот уйдёт во тьму, я поспешила узнать хоть что-то из всей не сумятицы, которая нещадно атаковала мой мозг.

— Мне некому это больше сказать. Пока мои дети живы, связь односторонняя — они меня не слышат.