Некрополь

– Возможно. Мне не интересно соперничество. Так… я вижу, вы сведущи в недавних военных событиях, миледи?

– Нет, только мои служанки, – она коварно улыбнулась.

– Ваши служанки интересовались моим досье?

– Очень. Не только вами, но и вашими – как там это называли? – вашими «отважными призрачными грязнулями». Полагаю, они интригуют гораздо больше накрахмаленных Вольпонских Аристократов.

– За это готов поручиться, – ответил он. Хотя она была милой, он уже был сыт по горло ее надменными манерами и вежливым флиртом. Отвечая на подобные штучки, можно получить пулю.

– У меня там шестеро грязных, отважных Призраков ждут снаружи, если желаете, я представлю их вашим служанкам, – улыбнулся он. – Или вам.

Она помолчала. Под маской невозмутимости просвечивало недовольство. Она неплохо его контролировала.

– Что вам нужно, Гаунт? – спросила она вместо этого, и голос стал тверже.

– Лорд Часс призвал меня.

– Мой отец?

– Я так и подумал. Можно считать, что вы представились.

– Мерити Часс из дома Часс.

Гаунт любезно поклонился. Сделал еще один глоток напитка.

– Что вам известно о моем отце? – спросила она резко, по-прежнему кружа вокруг него, как петух в брачном танце.

– Владыка одного из девяти благородных домов в улье Вервун. Один из трех, кто отверг тактические решения генерала Штурма. Единственный, кто заинтересовался моей альтернативой планам Штурма. Союзник, я полагаю.

– Не используйте его. Не смейте использовать его! – гневно крикнула она.

– Использовать его? Миледи…

– Не надо игр! Часс – один из сильнейших благородных домов, и старейших, но он в меньшинстве. Кроу и Анко контролируют и власть, и оппозицию. Особенно Анко. Мой отец либерал, как они говорят. У него… высокие помыслы, и он щедрый, честный человек. Но он простодушен, раним. Ловкий политикан запросто воспользуется его честностью и предаст его. Так уже случалось.

– Леди Часс, у меня нет никаких планов на положение вашего отца. Он пригласил меня сюда. Я понятия не имею, чего он хочет. Я военный лидер, полководец. Я лучше руку себе отрежу, чем сунусь в высокую политику.

Она задумалась.

– Обещайте мне, Гаунт. Обещайте, что не используете его. Лорд Анко будет счастлив увидеть, как мой благородный дом со всей его славной родословной падет.

Он изучал ее лицо. Она говорила всерьез и, как сама выразилась, простодушно.

– Я не интриган. Оставьте это Каулу. Простые, честные обещания – по моей части. Солдаты живут ими. Так что я обещаю вам, миледи.

– Клянитесь!

– Клянусь жизнью возлюбленного Императора и светом Луча Надежды.

Она сглотнула, отвела взгляд, а затем молвила:

– Следуйте за мной.

Телохранители следовали на почтительном расстоянии, пока она вела Гаунта по коридору с мягкими полупрозрачными драпировками, качающимися на прохладном ветру, и вскоре они вышли на террасу.

Терраса раскинулась у внешней стены Главного хребта и была укрыта отдельным щитом. Они были примерно в километре над городом. Внизу обширная туша улья Вервун разлеглась вплоть до далекой Куртины. Над ним возносился пик Хребта в глянце изморози, венчаемый огромным сводом потрескивающего Щита.

Терраса представляла собой изысканный кибернетический сад. Механические листья росли и распускались на отведенных клумбах, бионические лозы повторялись в изгибающихся узорах ветвей, складываясь в карликовый фруктовый сад. Металлические шмели и хрупкие бабочки с бумажными крыльями мельтешили в серебряных стеблях и железных ветвях. Масляно-свежие фрукты, черные, как терн, свисали с соцветий на покачивающихся ветвях механических деревьев.

Лорд Хеймлик Часс, одетый в халат садовника, с пятнами сока на манжетах и фартуке, ходил между рядами искусственных растений, обезглавливая цветки, чьи лепестки стали латунными, лазерным секатором и подрезая побеги алюминиевых роз.

Он смотрел, как дочь ведет комиссара.

– Я надеялся, что вы придете, – молвил лорд Часс.

– Я задерживался из-за происходящего, – сказал Гаунт.

– Разумеется, – кивнул Часс и на мгновение засмотрелся на Куртину. – Тяжелая ночь. Ваши люди… выжили?

– Большинство. Война есть война.

– Мне сообщили о ваших действиях в Хасском западном. Улей Вервун уже в долгу перед вами, комиссар.

Гаунт пожал плечами. Он окинул взглядом металлический сад.

– Я никогда не видел ничего подобного, – сказал он честно.

– Личная привилегия. Дом Часс построил свой успех на сервиторах, когитаторах и механическом прогрессе. Я изготавливаю рабочие машины для Империума. Мне нравится, что здесь они принимают облик природы и не имеют иного назначения, кроме собственной жизни.

Мерити отошла.

– Я оставлю вас наедине, – сказала она.

Часс кивнул, и девушка скрылась, петляя между проволочными лозами и оловянными соцветиями.

– У вас хорошая дочь, милорд.

– Да. Моя наследница. Нет сыновей. У нее талант к механическим конструкциям, который просто изумляет меня. Она поведет дом Часс в следующее столетие.

Он помолчал, срезал ржавый цветок в обвязанный вокруг талии мешок и вздохнул.

– Если в улье Вервун наступит следующее столетие.

– Силы Империума выиграют эту войну, милорд. Я не сомневаюсь.

Часс широко улыбнулся комиссару.

– Слова настоящего политического животного, Гаунт.

– Это не пропаганда.

– Я понимаю. Но вы действительно политическое животное, не так ли, Гаунт?

– Я полковник Имперской Гвардии. Воин всемогущего Императора, да славится имя Его. Моя политика простирается на заботу о боевом духе солдат – и не дальше.

Часс кивнул.

– Идемте со мной, – сказал он.

Они прошли через рощу платиновых деревьев с тяжелыми медными апельсинами. Оборки проволочного вьюнка были припаяны к отполированным стволам. За рощей, миновав железный газон, скрипевший под ногами, они спустились между рядами кустов с широкими инкрустированными листьями из мягкой бронзы.