Некровный брат моего отца

— Набегалась? — спросил, нависая надо мной грозной тучей.

Одной рукой он продолжал удерживать запястье, а вторую положил на шею, немного ее сдавливая, чтобы я не предпринимала попыток убежать.

— Пусти, — дергаясь, прохрипела я.

Его касания жгли кожу, будто на нее кинули раскаленные обуглившиеся угли.

От напряженной атмосферы голова шла кругом и все начинало плыть перед глазами.

Он был слишком близко. Непозволительно. Я ощущала, как его дыхание касалось моей кожи, а сознание будто бы все больше ускользало из под моего контроля.

Я не понимала, что происходит с моим телом, но это явно было что-то дико странное.

— Не выводи меня из себя. Поверь, ты не хочешь знать, что будет в таком случае, — твердо приказал Кайл, продолжая разрываться мое личное пространство своей сокрушающей энергетикой. — Ты нежеланный гость в моем доме. Я терплю тебя тут только по той причине, что вынужден на время стать твоим опекуном, но, если все так и продолжится, ты пожалеешь, что вообще оказалась тут. Я не буду терпеть твои выходки.

— Иначе что? — спросила все еще с вызовом, но уже максимально теряясь.

Кайл умел запугивать так, что сердце переставало биться.

— Иначе год проведенный здесь станет для тебя настоящим адом.

А дальше все произошло, словно в самом густом тумане моего осознания.

Меня буквально до костей прожгло острым желанием. Необузданным, устрашающим и невыносимым. Таким, что я просто не смогла его придушить или побороть.

Не понимая, что делаю я коснулась губ Кайла, которые были запретно близко, своими.

Пелена спала в момент, когда рука на моей шее резко сжалась, а плечо пронзило огнём так, будто кто-то налил туда соляной кислоты.

— Черт, — взвизгнула я. — Дико больно.

Хватка Кайла ослабела и я обрушилась на землю, не сумев устоять на ногах.

Я подняла на него взгляд, заметив, как каждая мускула в его теле напрягалась, став стальной, а взгляд начал казаться по-настоящему звериным.

Рукой он потер свое плечо, а после, одним резкими движением, снова поднял меня на ноги и нагло оттянул край моей футболки, обнажая плечо и бюстгальтер.

Я, как и он, посмотрела на красную кожу, до остервенения испугавшись того, что на ней увидела.

Вместе с незначительными кровоподтеками на коже появлялся черный узор.

Метка истинности.

Мне хотелось кричать, биться в истерике и исчезнуть.

Кайл никак не мог быть моим истинным. Ведь быть связанной с ним хоть как-то — значило подписать себе смертный приговор.

4

Открыв глаза, я посмотрела в потолок.

Голова шла кругом и ощущала я себя просто отвратительно. На грани моментальной паники.

Казалось, что тело от переизбытка эмоций и событий совсем исчерпало силы и в сон я провалилась так, словно вовсе потеряла сознание.

Первым делом я потянулась к своей футболке.

Мне безумно хотелось, чтобы произошедшее оказалось дурным сном.

Только вот увидев метку на плече сердце остановилось.

— Черт, — я до боли вцепилась в нее ногтями. — Быть не может.

Направившись в душ, встала под ледяную воду и начала со всей силы тереть плечо жесткой стороной мочалки, ощущая сильную боль.

Не знаю, сколько времени так провела, но когда вылезла и посмотрела на себя в зеркало, губы от холода посинели.

Видя в отражении зеркала эту чертову отметину, мне хотелось кричать.

Меня буквально прожигало ненавистью к своему телу и, не сдержавшись, я ударила кулаком по зеркалу. Оно моментально дало трещину и рассыпалось на кусочки, опадая на пол.

Костяшки охватило адским пламенем и болью.

Я сама осела на кафель, ощущая полное бессилие.

Так не могло быть. Просто невозможно.

Моя жизнь в последнее время и так походила на сущий кошмар, но теперь, после появления истинности и вовсе стала кромешным адом.

Перед глазами всплыли давние воспоминания.

Все те моменты, когда Кайл появлялся в моей жизни.

Всегда, когда он приезжал к нам в гости, то брал какие-то сладости для меня.

Помню, что до десяти лет мы в целом очень часто выбирались куда-то в парки аттракционов и развлекательные центры.

После наше общение сильно сократилось. Кайл еще в возрасте двадцати лет начал упорно работать в компании, собственником которой теперь является и, соответственно, практически перестал приезжать.

Тогда наши отношения и моя детская привязанность к нему сломились и, лично для меня, начали напоминать американские горки.

— Ты чего тут сама сидишь? — Кайл спустился ко мне на крыльцо и сел рядом на одну из ступенек. — Замерзнешь ведь.

— Ничего, — я от него немного отвернулась, пытаясь незаметно смахнуть слезы с лица.

Это был день моего пятнадцатилетия. Ровно за три дня до него отец посадил меня под домашний арест за то, что я слишком поздно вернулась домой. В таких случаях он действительно мог быть слишком жестоким. И сейчас он забрал у меня телефон и ноутбук, ограничив какое-либо общение с внешним миром.

И все бы ничего, если бы отец не забыл про день моего рождения.

У него часто возникали проблемы с запоминанием дат, но это еще ни разу не причиняло мне столько боли.

Я не могла ни выйти из дома, ни прочитать и принять поздравления от друзей, ни отметить свой праздник.

Никогда не злилась на папу, но этот момент разрывал меня на кусочки. Мне было настолько обидно, что хотелось кричать и биться в истерике.

Мне не нужны были никакие подарки…Обычное внимание, которое я не получила.

Я не теряла веры, что он вспомнит об этом, но когда время перевалило за девять вечера, утратила любую надежду.

Кайл внезапно коснулся моего лица и подхватив за подбородок, заставил посмотреть в глаза.

Заметив слезы, он стер их своими пальцами.

— Ты чего, маленькая? — нахмурился он. — Почему ревешь?