Нектар краденой черешни

А дядя Саша уже, бормоча в полголоса какие-то заклинания, поджег в миске порошок и окуривал помещение сладковатым дымом, от которого тут же защекотало в носу.

Когда все помещение наполнилось едким одурманивающим дымом, мужчина вылил в миску стакан воды и помешал содержимое палочкой. Приговаривая какие-то заклинания, он обрызгал зажмурившуюся девушку получившейся смесью и пальцем начертил на ее животе какой-то знак.

– А теперь, моя сладкая, тебе придется немного потерпеть. Ну ничего, скоро это все закончится… – с этими словами он взял в руки нож. Инга в ужасе зажмурилась, представив себе, что сейчас острое лезвие вонзится ей в грудь или живот. Но дядя Саша быстрым и ловким движением, будто занимался этим не один раз, полоснул ее по запястью. Инга дернулась от боли и глухо застонала.

– Тш, хорошая моя, тш-ш… – мужчина, почти касаясь губами ее уха, нежно прошептал. И почтительно поцеловал ее в порезанное запястье.

– Я выпустил твою Силу. Скоро я заберу ее себе. Спокойной ночи, моя девочка. Пусть твой Вечный сон будет сладким. Спокойной ночи… Спокойной Вечности, – дядя Саша, снова касаясь губами ее уха, прошептал с любовной нежностью. А Инга, не раскрывая глаз, безмолвно заплакала: умирать было страшно. Мужчина провел языком по ее щеке, слизывая ее слезы, и девушка поморщилась от отвращения.

– Это – тоже часть твоей Силы. Не плачь, милая. Вечность – это сладкий сон. Это – беспроблемность, это – умиротворение… Я буду помнить тебя тоже Вечно – в своей Вечности, в другой, которая тебе будет уже не доступна.

Он подставил ладони под капающие на пол капли крови из ее порезанного запястья.

– Уже скоро, моя хорошая, скоро…

Инга почувствовала, что будто проваливается в мягкую вату, одурманенная сладковатым дымом и ослабленная вытекающей кровью. А ведь дядя Саша прав в чем-то – Вечность, это не так страшно. Смерть – это сон. Глубокий сон. Безпроблемность. Жаль только, что близкие ей люди будут переживать и страдать… Их – жалко.

Ее сознание будто подергивалось скрывающей очертания дымкой – мягко, постепенно. Так спускается ночь на город – словно сходит по ступеням лестницы, ведущей из неба. Так странно… Совсем недавно, сколько-то месяцев назад, она тоже уже умирала. Но в этот раз бороться уже не сможет. Дядя Саша, радушный и приветливый дядя Саша, в чьем саду растет такая вкусная и сладкая, как нектар, черешня, заберет у нее всю ее Силу.

Инга услышала рядом с собой тихий шорох и с трудом открыла глаза. Мужчина, приговаривая какие-то заклинания, снял с себя всю одежду и, дотронувшись пальцем до кровоточащего запястья девушки, мазнул испачканным в ее крови пальцем себя по впалой груди. А затем осторожно лег на девушку сверху, вдавив ее в жесткую деревянную лавку. Инга даже не поморщилась от отвращения – ей уже было все равно. Она уже не была собой, она была частью Вечности, гостеприимно принимающей ее в свои мягкие объятия.

– Скоро, моя девочка, скоро… Ты отдаешь мне свою Силу. Ты отдаешь ее мне…

Ее сила послушно, словно загипнотизированная змея – за дудкой, следовала за этим зовом. Она не скапливалась в порции, не свертывалась, как кровь, она текла ровно, и вливалась в дядю Сашу, как река – в море.

– Так, моя девочка, так… Ты – прелесть. Ты – моя сладкая, – дядя Саша любовно гладил Ингу по волосам, и эти его прикосновения казались ей уже невесомыми, почти не ощутимыми. Между их двумя Вечностями уже наметился разлом, который скоро превратится в безнадежно разделяющую их бездну.

– Я чувствую твою Силу в себе. Она разливается по моему телу… Господи, девочка, как же ты хороша! Как сладка и нежна твоя Сила! Почти непорочная, светлая и чистая… Ее еще мало во мне. Но скоро она полностью наполнит мое тело, – убаюкивающий, как колыбельная, голос дяди Саши еще касался сознания девушки, но постепенно становился все тише и тише. Инга уже не чувствовала на себе тяжести чужого тела. И ее собственное тело стало таким легким, невесомым, как воздушный шарик.

– Да, моя девочка, да… – губы дяди Саши почти соприкасались с ее губами. Но ему не нужна была похотливая страсть, его желания были куда выше примитивного совокупления.

«Бабушка, я скоро буду с тобой…» – короткая, почти счастливая мысль, заблудившаяся в затуманенном сознании девушки. «Я скоро буду с тобой…».

– Проклятие!!!

Неожиданно резкий и громкий крик дяди Саши отрезвил, как пощечина. Инга даже открыла глаза – на короткое, как вспышка, мгновение. И увидела, что пожилой мужчина, воя и обнимая себя руками, катается по полу.

«Что с Вами, дядя Саша?» – спросила бы она, если бы были силы. И даже, возможно, немного посочувствовала бы ему.

– Про-оклятие-е-е… – он уже мог только протяжно стонать. – Ве-едьма-а-а… Твоя-я-я… Бабка-а-а-а…

Под протяжные стоны дяди Саши Инга плавно погружалась в сон. Вечность не обманула, она все равно ждет ее…

«Ну здравствуй, моя милая, – бабушка встречала ее с ласковой улыбкой. – Как тебе мой «фокус», Инночка? Знала я, знала, что рано или поздно этот ничтожный человек найдет тебя, чтобы отобрать у тебя Силу. И поколдовала немножко… Чтобы ни один дрянной человечишко не смог воспользоваться твоим сокровищем в своих грязных целях. Сделала так, чтобы твоя Сила, попав в чужое тело, разъела его изнутри, подобно кислоте. Жестоко, но что поделать…». Бабушка сокрушенно вздохнула и строго добавила: «Но это справедливое наказание ворам. Как ты думаешь?».

«Я думаю как ты, бабушка…».

«Понравился тебе мой «фокус»?» – бабуля улыбнулась, и в каждой морщинке на ее лице тоже отразилась улыбка – озорная, как после удачной проказы.

«Понравился», – Инга слабо улыбнулась в ответ. И, шагая в Вечность, еще услышала какой-то посторонний, отдаленный шум в помещении.

XX

Дядя Саша не обманул: Вечность и правда оказалась сном. Наверное, это просто умирать страшно – пугает неизвестность. Но если бы знать, что умереть – это все равно, что уснуть, страха бы не было.

В ее Вечности не было суеты – дядя Саша и здесь оказался прав. Это было Умиротворение. Сладкий сон без сновидений. Бесконечная прямая или замкнутый круг.

Иногда ее слуха застенчиво касались голоса, вызывающие недоумение: ведь она же умерла, почему тогда слышит не умерших людей – бабушку, родителей, дядю, а тех, кто остался там, в Жизни?

Ей слышался то голос Лизы, читающей отрывок из какой-то книги, то голос Алексея, произносивший что-то с заботливыми и тревожными интонациями. Инге приятно было слышать их голоса, но, в то же время, она с горечью понимала, что раз слышит Алексея и Лизу, значит, Мастер добился своего – убил их. Но в Вечности можно встретиться. Инга верила в это и терпеливо ждала, когда однажды не только услышит Лизу и Алексея, но и увидит их. И в тоже время начинала волноваться, что здесь – в Вечности – Алексей и Лиза воссоединятся не с ней, а с Кристиной, где-то блуждающей по «зеркальным параллелям».

В какой-то момент ей даже послышался голос брата, но она постаралась убедить себя в том, что ошиблась. Брат не должен быть здесь, он остался там, в жизни. У него ребенок и молодая жена… Ему еще нельзя сюда, в Вечность.

И когда она уже почти привыкла к Вечности и собралась обвенчаться с ней, Вечность, как сумасбродная невеста, предала ее. Выпустила из своих объятий, оттолкнула, отвергла.

Инга открыла глаза и с непониманием уставилась на сидевшего рядом с ней брата.

– Доброе утро, Спящая царевна! – Вадим, как ни в чем не бывало, с улыбкой поприветствовал ее и с усмешкой спросил: