Нелепые истины

Уж больно жалок видом был,

И понемногу Лев остыл.

Себя унизить Льву негоже,

А на Шакала быть похожим

Зазорно Льву, и потому

Шакала отпустил он подобру.

Не приближал к себе потом, —

Шкала презирали все кругом!

Я не сужу Шакалов строго,

Таких Шакалов в жизни много.

Пред силой голову склоня,

Но как рычат зато без Льва!..

ГОЛОС СВЕРХУ

Поутру в хоре птиц

Один несчастный голосок

Едва пищал

И требовал вниманья.

Чирикал – цыц!

И делал он подскок,

Вопил, что сцена маловата

И слушатель не тот.

Откуда будет пониманье?

Ворона нехотя

Уселась рядом с ним.

Но этот писк! —

И голоса не слышно.

Взмахнув крылом одним,

Едва не раздавив птенца,

Прокаркала: – У нас там

Наверху все вокалисты!

И даже я имею вес,

Лишь потому, что высоко летаю.

Послушай, как пою,

Достойна я венца,

Какое «Кар-р!» – сыщи весь лес,

Найдёшь такую лишь одну,

И это все прекрасно знают!

Крылом махнула,

Ещё раз каркнула,

И ей ответила другая,

Такая ж бездарь, как она.

За ней ещё, ещё и…

Пенье птиц в

Вороньем гвалте утонуло

И растворилось без следа.

От высоты полёта

Не станет голос лучше,

Но с высоты и соловья

Пытаются учить.

Таких птенцов и воронья

Хватает повсеместно,

Бывает, горе от ума,

Но и по голосу узнаешь место!

ОБЕЗЬЯНА

Поутру как-то обезьяна

В зеркале увидела себя.

И та, другая, без изъяна,

А кто такая? Это же не я!

И любопытство взяло

Узнать об обезьяне той,

И как могла её кривляла,

И прыгала, и топала ногой.

А та как будто не пугалась

И повторяла всё за ней,

И даже где-то показалось,

Что становилась всё наглей!

Гримасы так же ей дарила,

В ответ махала кулаком —

Порядком обезьяну разозлила,

И голова пошла кругом.

Вот наказать ту забияку

Желанье било через край.

И надо же, полезла в драку,

Как тот японский самурай!

Откуда было понять ей,

Что в зеркале лишь отраженье,

Себе ведь сделала больней,

Устроив с зеркалом сраженье…

От зеркала остались лишь осколки,

И той соперницы уж нет,

А что в округе ходят толки —

Гримасы корчит лишь в ответ!

Простых вещей понять не можем,

Себя кривляем иногда.

На обезьяну ту похожи,

Увидев в зеркале себя.

ЗВЕЗДА

Себе Ворона возомнила,

Что в оперетте может петь.

В лесу аншлаг – всех пригласила,

Успех, рекламу заиметь.

А кто тебя поддержит дружно,

Такие ж бездари, как ты,

Но если кворум нужен,

Попросим помощь у Совы.

Она хоть петь не мастерица,

Но уважаема в лесу.

Как не помочь своей сестрице,

Не поддержать красу!

На сцене каркала Ворона,

И не беда – не знает нот!

Ведь никому от этого урона,

А критикам закроем рот!

Да, где-то была хрипотца,

Ну, может быть, не так стояла,

Но, в общем, для словца,

В искусстве новое сказала.

Ворону хором, дружно,

Хвалила вся её родня.

И стая, все единодушно,

Прокаркали: талант она!

Хвалебны в прессе речи —

Редактор Ворон был.

Прошли торжественные встречи,

Жюри он тоже не забыл.

Похвал хватило Дятлу,

Сова отмечена была,

И вся комиссия по блату

Ворону на Олимп взвела!

Теперь Ворона вся в зените,

В лесу так первая звезда!

Она поёт! А что хотите —

Глупа, бездарна, но своя!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

Избрали Зайца председателем колхоза.

Не много времени прошло,

А он теперь для всех заноза —

Откуда выросло хамло?

И каждый день пошли собранья,

И голос громче, всё крепчал,

Терпеть не мог чужие пререканья,

Сначала говорил, теперь кричал.

Всю жизнь Зайчишка серым был,

А здесь, смотри, ну весь в мундире.

Теперь, бывало, и по морде бил,

Куда уж драться с командиром!

– Теперь для вас я есть начальник,

В лесу теперь я голова!

Любому зверю оторву я чайник,

Закон в лесу – мои слова!

И запугал народ звериный,

Сидят по норам, не дыша.

А он по лесу со своей дубиной,

Налево и направо всё круша!

И лисий мех ему по нраву:

– Не вижу я, где там Лиса?

Бумагой доложили так исправно:

– В больнице, бедная, она!..

Медведя выселить с берлоги,

Уже грозится, не боясь,

А Волк надеется на ноги,

И замер лес, от председателя таясь!

Вот так бывает иногда

Мы выбираем босса,

Но как решать ему дела —

Не видит дальше носа.

А коль в душе и хам и бездарь,

То тут и вовсе всем беда.

Любое дело без ножа зарежет,

А то, что есть, развалит до нуля!

МУРАВЕЙ И СТРЕКОЗА

Соломинку тащил однажды Муравей

И не заметил яму под ногами.

Домой хотелось всё быстрей,

И оказался Муравей в той яме.

А выбраться уж сам не мог,

Боролся долго, занемог…

Да рядом Стрекоза летала,