Нелинейная зависимость

— Нравлюсь? — прищурилась Лыська.

— Безумно, — искренне ответил Андрей.

— Хочешь, полезай ко мне. Ванна большая. Надо же смыть с тебя морду Красавчика Рекса. Только разденься в прихожей, здесь не место для верхней одежды.

Андрей думал, что разорвет куртку, так он спешил ее снять. Вприпрыжку заскочил на кухню, стягивая остатки одежды, обжегся кофе, сделав излишне большой глоток. Но это все уже не имело значения. Он свалил снятую одежду в прихожей и протиснулся в приоткрытую дверь ванной.

— Ого! — усмехнулась Лыська, глянув снизу вверх на Андрея. — Крепкая у тебя штуковина.

— Не жалуюсь. — Андрей постарался скрыть неуместное смущение и влез в воду цвета медного купороса. — Ты безумно красивая.

Он уселся к ней лицом, ощущая под собой крупинки не до конца растворившейся соли. Это напоминало песчаный морской пляж, а бурлящие струи джакузи создавали ощущение пенных волн.

— Давай я с тебя этот скальп дурацкий сниму. — Девушка сорвала с него и отбросила в сторону латексную лысину с хохолком. — Перчатки тоже снимай, у меня есть лазерный заживитель.

— «Квантек»? — вырвалось у Андрея.

— Ты таким уже пользовался? — весело сощурилась Лыська.

— И чему ты смеешься?

— Да так. Наверное, прикольно смотреть со стороны, когда его включают на четвертую мощность ниже пояса.

— Ничего прикольного. Будто тебя трахнули без разрешения.

— Здорово. Хоть один из моих знакомых мужиков почувствовал это на собственной шкуре. Тебе должно было пойти на пользу.

— Уж не знаю, — пожал плечами Андрей, чувствуя, как спадает сексуальное возбуждение.

«Зачем она об этом напомнила? — подумал он. — Или специально играет?»

— Что ты хотел у меня спросить?

— А… насчет Дьякона. Бармалей сказал, что ты социолог, мол, должна знать.

— Спрашивай.

— Может, не сейчас? — Он протянул руку, чтобы обнять ее.

— Как раз сейчас самое время. — Она мягко отвела его руку в сторону.

— Ладно. Я хотел узнать, что значит «правильно» и «неправильно». Бармалей посоветовал обратиться к тебе.

— Иногда он может быть ужасным занудой. — Девушка пожала плечами, заставив соски грудей показаться из ярко-синей воды. — Мог бы и сам объяснить.

— Он только намекнул. Мол, существует некая топология…

— Так ты и этого еще не просек? — удивилась Лыська. — Слушай, ты прямо дубовый какой-то. Тебя нашли в неудобной позе в ночном лесу, а ты словно вчера родился.

— Лес тут при чем?

— При том, что каждый путь где-то начинается и кончается, понимаешь? Это свойство любого пути. Каждое из твоих действий, правильное или неправильное, приводит к тому, что путь отклоняется в ту или другую сторону.

— Это ты начинаешь религиозную пропаганду. — Андрей взял ярко-розовое мыло и принялся отмывать тональный крем с головы. — Теологических разговоров с меня на сегодня вполне достаточно.

— Но ты же хотел понять.

— Я думал, ты знаешь, как оно есть на самом деле.

— Так и есть.

Андрей молча взял душик на гибком шланге и смыл мыльную пену. Про себя он отметил, что джакузи очень хорошее — обновляет воду почти моментально.

— Процессы очень похожи на компьютерные. Странно, что ты сам не заметил.

Андрей напрягся, струя душа лилась и лилась ему на шею.

— Похожи? — заинтересованно переспросил он.

— Конечно. Изменение напряжения в той или иной точке цепи направляет сигнал в нужную сторону, это и дает возможность считать. Город работает точно так же — мы для него биты, сигналы. Вот и все. — Она зажмурилась и ополоснула лицо из ладоней. — Несколько раз город пробует направить тебя в нужную сторону, а потом, если не получается, уничтожает. Чтобы одна паршивая овца не портила все стадо.

Андрей расслабился и отложил душ. Ему стало совершенно ясно, что в таком объяснении нет ни малейшего намека на научный подход, хотя сама идея была очень похожа на его собственные догадки в больнице. Он улыбнулся и погрузился в воду по шею.

— Сплошной закон Ома, — усмехнулся он. — Ко мне прикладывают напряжение, а я оказываю сопротивление. Ты не пробовала считать человеческие поступки по закону Ома?

— Пробовала, — пожала плечами Лыська. — Все сходится.

— Бездоказательно как-то.

— Ты спросил, я рассказала, — махнула рукой девушка. — Не хочешь, не верь.

— Не грузись. Красивая теория. Я в твоем возрасте придумывал нечто подобное каждую неделю. Но понимаешь, с того времени я здорово повзрослел, и обобщенные конструкции меня уже не возбуждают. Мне хочется копнуть поглубже, понять, как все это реально работает. В твоем изложении город является абстрактным понятием с определенными свойствами, которые ты ему сама же и присвоила. А мне нужны факты, конкретные, физические. Я ведь физик. Ты вот говоришь — мол, город так поступает и эдак, он мне создает напряжение, заставляя поступать тем или иным образом. А что именно создает напряжение? Что такое твой город? Дома мне создают напряжение? Заборы, канавы? Они не дают мне пройти и этим вынуждают поступать правильно или неправильно?

— Ты так ничего и не понял, — вздохнула Лыська. — Город — это прежде всего люди. Они живут в нем, рождаются, размножаются, умирают. Время от времени ссорятся, пьют пиво и стреляют в соседей. Чаще работают, реже выбрасываются из окон. Это и есть город. Ты говорил, что он не живой. Но это неправда. Он настолько же живой, как стадо животных или колония насекомых. Только, в отличие от животных, каждый элемент этой колонии разумен. Представь себе компьютер, каждый из битов которого имеет свой собственный, сложно организованный разум.

— Не употребляй при мне слово «компьютер» без особой необходимости, — скривился Андрей. — Компьютер создали мы, носители разума. Запрограммировали и используем в собственных целях. А для кого считает город-компьютер? Кто его создал, кто написал программы?

Идея, родившаяся ночью у больничного окна, неожиданно получила мощное подкрепление, и Андрей решил выведать, что именно известно обо всем этом байкерам. Правда, остался неприятный осадок — уже было ясно, что эти вот недоученные пацаны и девчонки не только спокойно говорят о вещах, которые Андрей считает откровением, но и как-то научились эту систему использовать.

— Кто его создал? — Лыська посмотрела Андрею в глаза. — А почем мне знать? Да и какая разница? Кто создал человека и его мозг? Кто писал программы? Господь Бог? Тогда и все остальное можешь смело приписать ему. А если не веришь, то у тебя нет другого варианта, кроме признания постепенного усложнения человеческого общества до состояния мегаполиса — единой разумной системы. Информационного механизма. Компьютера, возникшего, как и наш собственный мозг, по законам эволюции.

— Кажется, я осознал правильность действий в вашем понимании, — задумчиво произнес Андрей. — Если мегаполис — это аналог стада, то правильно то, что не противоречит интересу этого стада. Так?