Нелинейная зависимость

Зазвонил телефон, и Андрей пожалел, что оставил трубку в другой комнате. Пришлось идти туда, посадив котенка к себе на плечо.

— Алло, — нажав кнопку, ответил Андрей.

— Это Паша. Через полчасика я буду у тебя. Что-нибудь взять?

— Нет, у нас все есть. Ну, если только ты сам хочешь чего-то особенного.

— У меня хорошее предчувствие. Может, взять сразу бутылку вина?

— Нет уж, — улыбнулся Андрей. — Если получится, я сам за вином сбегаю.

— Понял, — усмехнулся Пашка. — Ладно, тогда жди.

— Хорошо.

Андрей вернулся в кабинет и положил котенка на колени, а трубку на стол, чтобы не бегать за ней каждый раз. Он установил связь с Аватаром и запустил систему лазерных пушек на установление квантовой среды с фантомными атомами.

Через полчаса в дверь позвонили, и Андрей увидел на экране глазка Пашку с цветами и большой сумкой в руке.

— Привет. — Андрей впустил друга в прихожую. — Цветы, надо полагать, для Алены?

— Ну не для тебя же! — фыркнул Пашка. — Я не собираюсь менять ориентацию.

— Интересненько. — Андрей взял цветы и поставил их в вазу. — Какое отношение твоя ориентация имеет к моей жене?

— Самое непосредственное. — Пашка ногой задвинул туфли под вешалку и поставил сумку на пол. — Я от нее без ума и не могу удержаться от знаков внимания. Но не пойми меня превратно — это чувство не того порядка, о котором ты подумал. Я восхищаюсь ею как программист программистом и как подчиненный начальником.

— Все с тобой ясно, — усмехнулся Андрей. — Короче говоря, ты метишь на должность заместителя начальника отдела вычислений.

— Умеешь ты все упростить до пошлости.

— Это не пошлость, это понимание сути, — шутливо ответил Андрей.

Пашка принес из комнаты еще одно кресло, и они вдвоем сели в кабинете у мониторов. Кубит мяукнул и отправился проверять наличие корма в миске.

— А когда Светлана приедет? — спросил Андрей.

— Она сейчас отдает последние команды на своей крысиной ферме. Ей еще надо забрать Надюшку от врача, а то Артем совсем замотался.

— Что-то у него дела все хуже и хуже.

— Полоса неудач, — неопределенно ответил Пашка.

— У всякой полосы неудач есть причина, — убежденно сказал Андрей.

— Хочешь сказать, что люди просто не знают этой причины?

— Дело в другом. Знают они все прекрасно. Но вот признаться себе в этом гораздо сложнее. Куда проще винить в собственных проблемах кого угодно и что угодно, но не себя самого.

Пашка задумался, глядя на монитор. Отсветы строчек медленно проползали по его лицу, хотя думал он явно не об их содержании.

— Помочь бы ему, — тихо сказал он.

— Если попросит, помогу обязательно, — ответил Андрей. — Иначе нельзя. Помощь без разрешения очень часто бывает хуже откровенного вреда.

— Да ладно.

— Не веришь? Вот тебе простейший пример. Сидишь ты и пытаешься написать программу. Один алгоритм попробовал, другой — не подходят. Начал ты сочинять новый. Измучился, похудел, пить начал. И тут кто-то из сердобольных коллег приносит тебе этот алгоритм на блюдечке с голубой каемочкой. Обрадуешься?

— Не очень, — начал понимать Пашка.

— Так во всем. А если бы тебе не алгоритм нужен был, а быстренько срубить денег за программу, ты бы сам пробежал по знакомым и спросил, нет ли у них чего-нибудь готовенького.

— Значит, пусть мучается?

— Да. Ему сейчас не полимер этот важен, а разобраться в себе. Правда, этого он пока не понимает. А как поймет, как исправит себя, так он эти новые полимеры будет выдавать на потоке по десятку в неделю.

— Забавно это все, — усмехнулся Пашка. — Вроде все просто, а я под таким углом на жизнь не смотрел. Слушай, а может, буддисты были правы, а?

— Насчет чего?

— Насчет того, что мир — пустота. И если ты несовершенен, то находишься в плену у этого мира, а если достигнешь совершенства в самом себе, сможешь менять мир по собственному усмотрению.

— Пелевинщина, — отмахнулся Андрей. — Нельзя понимать древние притчи столь буквально. К сожалению, большинство последователей таких идей считают, что раз уж мир существует лишь в нашем воображении, то лучшим времяпрепровождением является полное бездействие. Но это все от незрелости. Они почему-то думают, будто можно изменить мир, ничего не меняя в себе. Но мир существует, никуда от этого не денешься, а единственным способом его переделки является изменение своих представлений о нем. Можно пробовать взорвать стену, можно биться в нее головой, а можно переосмыслить себя, и тогда окажется, что никакой стены нет, а можно попросту сделать еще один шаг вперед, к цели, которую ты сам для себя наметил.

— Красиво, но нереально. — Пашка встал с кресла и похлопал по стене между металлическими шкафами. — Теоретизировать ты молодец, а вот возьми и пройди сквозь нее.

— Я уже проходил, — вполне серьезно ответил Андрей. — Жаль, что и ты пока еще понимаешь все так буквально. Вот я совсем недавно бегал в лабиринте между стенами из собственного самомнения. Я физически бегал между ними! Физически, понимаешь? Одну из этих стен мне даже пришлось пробивать ломом.

Он показал Пашке розовые шрамы на заживших ладонях.

— А всего-то и надо было понять, что нет этих стен, что я сам себе их выдумал, считая себя чем-то лучше других. А на самом деле даже вонючий бомж запросто разбил мне нос, и многие люди оказались и умнее, и лучше меня.

— Снова теория и метафоры, — усмехнулся Пашка. — Но без физического лома ты бы не прошел сквозь ту стену!

— Не был бы дураком, никакой лом бы не понадобился, — ответил Андрей.

Пашка вернулся в кресло и недоверчиво поднял брови.

— Поясни-ка, — попросил он.

— Если бы я отправил сообщение в Интернет не для того, чтобы снять телку на пару-тройку ночей, а чтобы реально кому-то помочь, то Алена гораздо раньше стала бы руководителем вычислительного отдела, мы бы уже получили премию Скотта и не пришлось бы искать деньги на совместный со Светланой проект. И уж точно мне бы не понадобился лом для пробивания стены. И даже больше того — сама стена передо мной не возникла бы.

Пашка задумчиво почесал переносицу.

— Надо будет подумать об этом, — сказал он и пробежал пальцами по клавиатуре. — Ну что, давай интерфейс подключать?