Нелли

Я остановилась около обычной гостиничной двери светло-серого цвета с прикрепленным на ней номером «228». В этот момент я казалась себе безумной. Что я делаю? Зачем я здесь? Подобные вопросы тогда не занимали меня. Я думала только об одно: как открыть дверь? оглядев замок, я пришла к выводу, что он довольно-таки простой, и его, по всей видимости, легко открыть. Я однажды забыла ключи от квартиры, и мне пришлось самой, с помощью скрепки и проволоки открывать замок. После того случая папа сменил дверь, сказав, что если я могу его открыть, то и любой вор сможет. Сейчас, стоя около двери в номер, я думала, где взять проволоку. Времени у меня было немного, потому что скоро должен был закончиться банкет, и актёры непременно вернутся в свои номера. В этот момент я вспомнила, что у меня с собой были листы бумаги, скреплённые металлической скрепкой. Я порылась в сумке и достала из неё скрепку. Стараясь не оцарапать замочную скважину, я начала операцию.

Замок поддавался трудно, но вскоре послышался тихий щелчок, и дверь открылась. Затаив дыхание, я зашла в комнату: она была пуста, только ветер колыхал тонкую тюль закрывавшую открытое окно. Я поспешила закрыть за собой дверь, чтобы со стороны казалось, будто её никто и не открывал. У меня было ещё полчаса, и за это время я хотела привести свои мысли в порядок, обдумать, что же я ему скажу. Надо было подать информацию красиво, а не банально кидаться на шею с признаниями в любви. Думая, я отвернулась к окну и вдруг услышала звук открывшейся двери. Решив, что это потоки воздуха открыли её, я обернулась, желая закрыть дверь, и сердце моё остановилось: на пороге стоял Вадим Демчог и смотрел на меня.

========== Часть 2. “Судьба-злодейка” ==========

Это был он. От неожиданности я даже не понимала, что случилось. Должно быть, я представляла собой довольно странное зрелище: светловолосая девушка в белой тунике стоит в пустой комнате на фоне окна и с испуганным лицом смотрит на вошедшего мужчину. Похоже, я не одна находилась в замешательстве, потому что даже в полутьме Демчог выглядел удивлённым.

— Нелли? — спросил Вадим. Очевидно, он узнал меня, отчего сердце моё забилось ещё чаще. — Что вы здесь делаете?

— Не надо, — только и могла ответить я. — Не называйте меня «вы», я ещё не доросла до этого.

— Всё равно, что ты здесь делаешь? — Похоже, он решил пока не спорить со мной.

— Я… — Я запнулась, потому что не успела собраться, он пришёл слишком неожиданно. — Я пришла… пришла для того, чтобы сказать, чтобы сказать вам… — у меня перехватило дыхание, казалось, ком в груди разорвёт мои рёбра, если я сейчас не выскажусь, — сказать, что… я люблю вас! — Слова вырвались невольно, сами собой, но мне стало легче, хотя сердце продолжало бешено колотиться, а стиснутая в руках папка дрожала.

В это мгновение Демчог казался поражённым до глубины души: на его лице отразилось смущение, но он взял себя в руки и начал:

— Нелли, зачем вы, — он снова перешёл на ненавистное мне «вы», — сказали это? Вы ведь так не думаете. Это обычная влюблённость в известного человека. Это скоро пройдёт.

— Если бы. — Я поняла, что с ним можно говорить прямо, ничего не скрывая. — Если бы это была влюблённость, была бы я здесь? Я сначала тоже думала, что это несерьёзно. Но потом я начала чувствовать, что это нечто большее. Я приехала в Москву, чтобы встретиться с вами вживую и так избавиться от своего чувства, просто почувствовав разочарование. Но я ошибалась. Как только я увидела вас перед собой во время раздачи автографов, то поняла, что любовь моя — настоящая. Вадим Викторович, я люблю вас! — Голос изменил мне, и я была вынуждена замолчать.

— Нелли. — Как он произносит моё имя! От звука его голоса оно становилось таким нежным! — Что вы такое говорите? Бросьте, девочка моя. — Когда он назвал меня своей, я почувствовала, что умираю. — Ну, подумайте, зачем я вам нужен? Именно, незачем. И ваше чувство не настоящее, а просто вы ещё не встретили своего человека в этом мире, поэтому невольно перенесли свою потребность любить на подходящий на ваш взгляд объект. Это просто любовь молодой девушки ко взрослому мужчине и не более того.

— Я бы что угодно отдала, чтобы всё было так, как вы говорите, — ответила я, стараясь сдержать рыдание. — Но то, что я сказала правда. — Я подошла ближе к нему, и теперь мне отчётливо было видно его лицо: карие глаза, тонкие морщинки в уголках глаз, чуть курносый нос, тонкие губы. Он недавно подстригся, и его так любимые мной кудряшки не успели ещё отрасти. — Я люблю тебя! — Я подошла совсем близко к нему и, чувствуя себя совершенно безумной, положила ладони ему на плечи. То, что он не сбросил мои руки и не отступил от меня, придало мне силы. — Жить без тебя не могу! Пусть все осудят мои чувства, мне всё равно, лишь бы с тобой! — горячо говорила я, глядя прямо в его глаза. — Можешь думать обо мне что хочешь, можешь хоть сейчас вызвать охрану, мне нечего терять. Да, я сумасшедшая, но разве не все люди сумасшедшие? — И, не дав Вадиму ответить, я коснулась поцелуем его губ. Он не отстранился от меня, просто стоял. Когда я закончила поцелуй и отступила от него на шаг, Вадим заговорил:

— Нелли. — По его лицу я видела, что он был готов ко всему, но только не к этому. Не к моей звериной смелости. — Что вы делаете? Пока не поздно, опомнитесь! — И, не дав мне время, что бы что-либо ответить, он быстро продолжал: — Не для этого вы на этом свете живёте, не для меня. Сколько вам лет?

— Девятнадцать. — Мне было трудно говорить, к горлу подкатил комок, слёзы душили меня.

— Вот видите. Я старше вас на тридцать два года. Вам ещё жить и жить, и незачем хоронить себя заживо своими чувствами. У вас ещё всё впереди, а эта… любовь будет только мешать.

— А если я скажу, — тихо ответила я, поднимая на него глаза. — Что мне всё равно, что меня не смущает разница в возрасте, потому что её придумали лицемерные людишки, чтобы как-то оправдать своё жалкое существование. Я не смогу и дальше жить вот так, не в силах отречься от своего чувства. Я честно старалась, поэтому я здесь. Но я не смогла. И, честно сказать, я устала, да и не хочу больше бороться! Понятно вам! — Я заплакала и отвернулась от него.

Прижав руки к лицу, я плакала, как ребёнок, сотрясаясь от всхлипываний, не останавливая поток слёз. Мне сейчас было всё равно. Я призналась этому человеку в любви, а он даже бровью не повёл, всё твердит о каком-то будущем. Как он не понимает, что нет у меня будущего, нет без него. Я понимала, что на большее я не могла рассчитывать, что то, что он поговорил со мной уже хорошо, другой на его месте уже вышвырнул бы назойливую девчонку вон, а Вадим оказался лояльным, известность не испортила его, и он остался человечным. Но сейчас, когда я стояла, сотрясаемая рыданиями, посреди комнаты, мне было всё равно. Моё сердце разрывалось от дикой боли, что я сама, собственными руками лишаю себя возможности любить кого-то другого, но поделать с этим ничего не могу.

И в этот момент, когда мне уже не оставалось ничего, и лучше было бы провалиться сквозь землю, я почувствовала, что кто-то обнял меня, крепко прижал к себе и успокаивающе гладит по голове. Я подняла своё мокрое от слёз лицо и посмотрела на этого человека. Это был Вадим. Он смотрел на меня, и в его взгляде не было ничего отталкивающего, только участие и жалость, смешанная ещё с чем-то, чего я не смогла разобрать.

— Ну, хватит, успокойся, — тихо и ласково говорил он, проводя ладонью по моим растрёпанным волосам. — Ты же взрослая девочка, зачем так убиваться, не случилось ведь ничего.

— Тоже мне, ничего! — возмущённо проговорила я. — Я призналась тебе в любви, я понимаю, что сама себе вырыла яму, что через всю оставшуюся жизнь пронесу это чувство неразделённой любви. А так, действительно, ничего! — Новый приступ слёз заставил меня опустить голову и уткнуться лицом в грудь Вадима, ещё больше заливая слезами его чёрную майку. — Потому что жизнь — боль! — единственное, что удалось сказать мне, в перерыве между всхлипываниями.

— Посмотри на меня, — сказал Вадим.

Я подняла голову и посмотрела на него. В ответ на мой взгляд, Вадим наклонился ко мне и поцеловал прямо в мокрые, солёные от слёз губы. У меня закружилась голова, мир поплыл пред глазами и я, чтобы не видеть, как всё рушится, закрыла глаза, сильнее прижимаясь к нему, единственной опоре в этом сошедшем с ума мире. Я подумала, что свихнулась, когда Демчог поцеловал меня. Я ответила не поцелуй, запустила пальцы в коротко подстриженные волосы Вадима и молила Бога о том, что если это сумасшествие, то я согласна быть сумасшедшей, лишь бы это не кончалось.