Нелюбимый
Шрифт:
– Входите, – разрешила Энви, пряча ноги под невесомое одеяло.
В дверь кошкой скользнула служанка. Холеная, краснощекая, грудастая и широкозадая, она мягко вывалила на стоящий рядом с кроватью сундук ворох одежды.
– Это вам, госпожа.
– Как тебя зовут? – Энви пристально посмотрела на прислугу, чуть нахмурилась, добавив. – Мне есть, что надеть.
– Марто, – склонила голову служанка. – Эта одежда от герцога. Он хочет видеть вас в ней сегодня за завтраком. А вашу собственную приказал выбросить.
Энви поднялась с постели, подобрав с сундука платье, разложила его на скомканной простыни. Платье из голубого шелка, цветущего белыми
Энви знала об этом от Кловиссы, материной сестры, той самой, что прослыв уже старой девой, нашла вдруг на свои прелести какого-то старого графа-вдовца и вышла за него замуж. Потом Кловисса пару раз приезжала в Эдиншир и вела себя отчужденно-высокомерно. Матери протягивала целовать ручку, отцу кивала холодно, а на сестер смотрела одобрительно, дескать – и вы так сможете. Носила она почти такое же платье. Когда Айви выразила ей свой восторг по этому поводу, Кловисса ухмыльнулась снисходительно и, трепля девочку по хорошенькой головке, сказала: "Ах, дитя мое милое, пройдет пара лет, и будут у тебя такие платья. Ты будешь носить их без заботы утром и вечером выкидывать без жалости»…
Тогда эти слова предназначались Айви. Айви и только Айви. Помнится, тогда Энви сжала зубы от зависти. То же самое она сделала и сейчас, только не зависть стала тому причиной. За кого ее держит герцог Тэсский? За деревенщину, за замарашку с окраин, за оборванку, решившую оскорбить его взгляд своими обносками…
Не позволив Марто даже пальчиком коснуться сундука, Энви вытащила из него свой наряд и любовно разложила рядом с подарком жениха. Да, ее лиловое льняное платьице смотрелось проще, но все же не выглядело дешевым или неопрятным.
– Помоги надеть, – баронесса отдала приказ Марто.
Слова прозвучали резко, но служанка не двинулась с места, лишь глаза в пол потупила:
– Я не могу, госпожа.
– Тебя, кажется, ко мне прислали? Ты должна слушаться, – нахмурилась Энви.
– Я буду служить герцогине. Когда госпожа баронесса станет таковой, – тихо пролепетала Марто, и уши ее, выглядывающие из-под ниспадающих с висков прядей, зарделись.
Энви не ответила, плавным жестом подбородка указала на дверь. Марто не пришлось намекать дважды. Подняв ветер подолом юбки, она поспешила прочь, оставив новоявленную госпожу злиться в одиночестве.
***
Фретт – герцог Тэсский не любил томиться ожиданием, а, между тем, его дорогая невеста позволила себе в первое же утро опаздывать к завтраку. Хуже того, эта самовольная девица взяла на себя смелость отказаться от его подарка. Какая наглость. Какая непредусмотрительная, опасная наглость.
Сидя за накрытым еще час назад столом герцог хмурился и вертел в руках чеканный серебряный кубок. На другом конце стола, там, где пустовал резной дубовый стул с высокой спинкой, стоял второй такой же. Фретт придирчиво постучал блестящим ногтем по украсившему основание кубка самоцвету. «Не фальшивый ли? Уж больно тускло выглядит, – раздумывал он, тут же переключая размышления на предмет утренних ожиданий. – Пожалуй, с хорошей оценкой я поторопился. Так бесцеремонно опаздывать к завтраку – где ее манеры?»
Оборвав внутренний монолог на полуслове, Фретт вскинул голову, прислушиваясь к раздавшимся из коридора шагам. К столу наконец-то явилась баронесса Энви. Она прошла на приготовленное место, присела в поклоне,
разводя в стороны края подола. Фретт нарочито не удостоил ее вниманием, отрешенно кивнул, все еще путаясь взором в серебряных лабиринтах узорной чеканки. Краем глаза он подметил, что его указание относительно платья проигнорировали.– Могу я сесть? – голос гостьи прозвучал требовательно и неподобающе громко.
– Садитесь, – качнул подбородком Фретт и поставил кубок на стол.
– Я вижу, герцог, вы огорчены тем, что я не оценила ваш подарок? Простите мою дерзость, но это платье – дар моего отца. Он желал, чтобы я предстала в нем перед вами. Ваш утренней подарок прекрасен, но такой дивный наряд непозволителен для баронессы. Лишь став вашей женой я позволю себе надеть его.
– Вот как? Хорошо, я понял вас, – клюнув на откровенную лесть, Фретт смягчился, наконец, взглянул на Энви и чуть дар речи не потерял.
Под льняным платьем не оказалось корсета. Конечно, оставшись без помощи Марто, юная баронесса просто не смогла его надеть и зашнуровать. Теперь тонкая ткань бережно обтекала чуть заметную округлость живота, крутые выступы ребер и небольшие холмики девичьих грудей.
Это скромное и одновременно вызывающее зрелище заставило герцога вспыхнуть от гнева. Его глаза полыхнули огнем: как можно, вот так – бессовестно, открыто, напоказ? Гнев тут же сменился возбужденной, нервной заинтересованностью и желанием оправдать. Она же такая скромная, невинная – просто заупрямилась, решила показать норов, и оказалась в глупой ситуации. Бедняжка верно и не знает, что выглядит так… Так. Фретт справился с подступившим к горлу жаром и прищурился -внешний вид будущей невесты будто резанул по глазам.
– Что-то не так? – невозмутимо поинтересовалась Энви и присела на стул, разглядывая проступивший на мужских щеках румянец. – С вами все хорошо?
Она тихо злорадствовала. Конечно, выходка с платьем была, как говорится, «на грани», но жених сам виноват – прислал невесте своевольную и непослушную служанку, которая в первый же день решила перечить своей новой госпоже. Унизительно…
– Все прекрасно, даже более чем, – Фретт наконец совладал с собой и изобразил губами улыбку, пытаясь предать ей ненавязчивость и легкость, но вышло жутко. – Чудесное утро, вы не находите? – поспешил он перевести тему.
– Чудесное, – согласилась Энви и как-то неопределенно пожала плечами.
Фретт тут же поинтересовался у нее:
– Вы хорошо спали?
– Да, – не глядя в глаза жениху, ответила девушка, но герцог тут же подловил ее на лжи:
– Вас что-то беспокоило?
– Я немного устала с дороги, поэтому сон не шел, – призналась Энви, решив, что отпираться ни к чему.
– Понимаю, понимаю, – немного рассеянно ответил Фретт, ловя себя на том, что невзначай касается взглядом груди собеседницы.
Она, кажется, тоже отследила его взгляд и сообразила в чем дело. Надо отдать Энви должное, даже оказавшись в неловком положении, она продолжила вести себя как ни в чем не бывало, и только зарумянившаяся кожа на щеках и шее выдавала истинные ощущения молодой баронессы.
Между тем Фретт продолжил беседу, решив поговорить о главном:
– В конце Белого месяца состоится наша свадьба, а до этого времени вы будете жить в Тэссе на правах дорожайшей гостьи – моей невесты. Надеюсь мой, а в будущем наш дом на ближайшие несколько недель станет для вас самым гостеприимным и уютным местом на земле. Я отправил к вам лучшую горничную – Марто верна мне, как собака, я надеюсь, она вам понравилась?