Немезида. Война в тенях.
Шрифт:
Синоп улыбнулась:
— Ты не должна обращаться ко мне таким образом, дитя. Я теперь аристократка лишь по рождению. Люди позволили мне сохранить титул только в знак уважения, но, говоря по правде, кланы этого мира уничтожили все благородство, которым мы когда-то гордились.
— Но кто-то все же отверг призыв встать под знамя Хоруса.
Пожилая женщина кивнула:
— Да, но лишь немногие. И я думаю, они уже все мертвы. Или насильно приведены к согласию. — Она вздохнула. — Надеюсь, Он их простит.
Соалм посмотрела вдаль:
— Я не верю, что он склонен прощать.
Синоп опять кивнула:
— Это верно. Но лишь истинные божества поступают так, и это правильно. Те, кто считает себя богом, скорее всего, безумцы либо глупцы. Подняться на такую высоту можно лишь на крыльях веры. Божество должно вести и быть ведомым.
— Я бы и сама сейчас не отказалась, чтобы меня кто-нибудь вел, — призналась ассасин. — Я не знаю, куда повернуть.
— Вот как? — Аристократка нашла сглаженный ветрами камень и присела. — Если это не слишком бесцеремонно с моей стороны, могу я спросить, как ты нашла дорогу к свету Лектицио Дивинатус?
Соалм вздохнула:
— После того как наши… мои родители погибли в междоусобной войне, я оказалась в одиночестве, под покровительством Империума. У меня не осталось ни одного близкого человека, кто мог бы обо мне позаботиться.
— Только Бог-Император.
Она кивнула:
— Вскоре я это поняла. Он был единственным, что осталось неизменным в моей жизни. Единственным, кто не осуждал… И не покидал. Я услышала рассказы об Имперском культе… И потом нашла близких мне по духу людей.
Голова Синоп качнулась.
— Да, так часто бывает. Подобное притягивается подобным, и это происходит по всей Галактике. Здесь, на Дагонете, многие не верят так, как верим мы — Капра, например, и большая часть его людей, но перед нами стоят общие цели. Но все-таки нас очень много, дитя мое. Ты найдешь нас под разными именами и в разных организациях. Он ведет нас к величию и рассеивает туман всех ошибочных суеверий и фальшивых богов. Бог-Император прокладывает нам путь к единственной истине. Его истине.
— И все же нам приходится скрывать истину.
Пожилая аристократка вздохнула:
— Да, пока приходится. Временами вера может быть очень сильной, но в то же время она хрупкая и слабая. Это нежный цветок, о котором приходится заботиться и беречь, ожидая того дня, когда он расцветет во всей своей красе. — Она положила ладонь на руку Дженникер. — И этот день придет.
— Но не очень скоро.
Рука Синоп упала, и на некоторое время воцарилось молчание.
— Дитя мое, что ты хочешь мне рассказать?
Соалм обернулась и, прищурив глаза, посмотрела на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Я это умела еще до того, как ты родилась, — сказала женщина. — Поверь, я знаю, когда кто-то пытается что-нибудь скрыть. Тебя что-то пугает, но это не революция, бушующая на планете.
— Да. — Слова полились сами собой. — Я боюсь. Я боюсь, что своим приходом в этот мир мы можем все это уничтожить.
Она обвела рукой окружающие горы.
На губах леди Синоп мелькнула улыбка.
— Ах, моя дорогая. Неужели ты не понимаешь? Вы принесли на Дагонет надежду. А это драгоценный дар. И более хрупкий,
чем вера.— Нет. Я ничего не сделала. Я всего лишь… посланец.
В этот момент Соалм хотелось рассказать ей правду. Раскрыть истинный масштаб планов карательного отряда, объяснить причины, заставляющие их помогать Капре и его бойцам за свободу, и поведать свои самые глубокие и мрачные опасения: участвуя в этом деле, она ничем не отличается от своего озлобленного и бесчувственного брата.
Но она не смогла. В голове остались только холодная отповедь Эристида и его равнодушные выкладки. Неужели жизнь всех этих людей ничто по сравнению с уничтожением Воителя — живого воплощения величайшей угрозы Империуму Человечества?
Синоп подошла ближе.
— Тогда послушай, чего боюсь я, — старая женщина не скрывала печали, — и ты поймешь, почему так важна эта борьба. На просторах Вселенной буйствуют силы зла, моя дорогая.
— Воитель…
— Хорус Луперкаль — всего лишь действующая сила этой неудержимой анархии. Об этом свидетельствуют события, происходящие на каждой планете, куда падает тень амбиций Воителя. В глубоком мраке среди звезд зреет холодная ярость.
Негромкая спокойная речь женщины увлекла Соалм, и она слушала, не проронив ни слова.
— Ты и я, все человечество, и даже Бог-Император, — продолжала Синоп, — все мы испытываем на себе действие сил разрушения. И если наш повелитель — настоящий бог, мы должны сознавать, что Он противопоставит ему нечто недосягаемое нашему пониманию… Но страшнее всего то, что произойдет, если мы позволим этой ненависти одержать победу над великим Империумом. Во Вселенной воцарятся беспорядок и разгром, огонь…
— И хаос, — сказала Дженникер.
Будь у него такая возможность, Копье предпочел бы подождать, пока «Иубар» и сопровождающие его корабли не достигнут Солнечной системы, и только тогда предпринять попытку проникновения. Однако с каждым уходящим часом времени на маневр оставалось все меньше. И сейчас для операции возник самый подходящий момент. Как только они окажутся в пределах Солнечной системы, меры безопасности во флотилии Эврота будут усилены в десятки раз, и у оперативника Гиссоса не останется ни одной свободной минуты.
Кроме того, следовало учитывать еще одну особенность: его цель, как только будет взята под прицел, обладает такой могущественной силой, что способностей Копья будет достаточно, чтобы произвести атаку с межпланетной дистанции. Он надеялся, что до этого не дойдет, — Копье испытывал величайшее наслаждение, когда смотрел в глаза своей жертве и видел ее понимание неминуемого конца. Лишиться этого коронного момента… Это было бы попросту несправедливо.
Убийца ступал по плиткам пола, которые в желатиновых линзах, выращенных для него поверх глаз демоническим естеством, светились зеленоватым блеском. Нормальное человеческое зрение не в силах было бы отыскать различия между отдельными квадратами на полу реликвария, и неудачливый нарушитель наверняка попал бы в зону антигравитации и оставался подвешенным в зале, пока не придут охранники с оружием наготове.