Немезида
Шрифт:
– Видит бог, я проклинаю себя и заслуживаю самого ужасного. Но мой сын… умирает. Понимаешь, умирает? И я не могу ему помочь. Не могу! Муж бросил меня, когда узнал, что у ребенка рак. Ему не нужен больной ребенок, поэтому и скрылся. А я… всеми силами вытаскиваю сына из этого ада, но не могу ничем помочь. Рак, как проклятье, жрет его изнутри. А он… такой маленький… самый любимый… ласковый… мой сынок. Ты не поймешь меня… Он для меня смысл жизни. Я не хочу жить, если он умрет. А он умрет! Умрет! И я уже смирилась… Уже ничего не поможет. Только удушающее ожидание неизбежного. Меня это рвет изнутри.
Женщина заскулила, закрывая лицо руками, не сдерживая всхлипов, открывая свою боль. И тут она ощутила на своих руках тепло. Их развели в сторону. Доктор с ужасом в глазах смотрела на бледную девушку, которую она безжалостно искромсала, и ждала.
Немезида села на корточки и прошипела:
– Никогда! – сказала она, переходя на крик. – Слышишь?! Никогда не смей сдаваться! Борись за того, кого любишь. У тебя еще есть время! Борись за сына!
– У него третья стадия… Нет шансов, – с отчаяньем в голове выдохнула женщина, вытирая слезы.
– Я найду для него лефину. Обещаю. Но ты… иди к сыну и будь рядом. Узнаю, что ты вновь калечишь по приказу этой мрази, тогда не жди пощады.
– У меня нет семьи, я детдомовская. Мы жили в маленькой однокомнатной квартире, которую я продала, чтобы лечить Родиона. Сейчас снимаем комнату в общежитии… И если я не буду работать, то не на что будет его содержать и лечить.
– Пока живи на то, что заработала. А когда я приведу лефину, и она поможет тебе, то будешь работать, только не здесь… Я сама прибью тебя, если ты еще раз припрешься в эту лабораторию. Поняла?
– Да… А ты правда поможешь? Найдешь лефину? – с огромной надеждой спросила женщина.
– Да, знаю одну… Но сперва… мне нужно окрепнуть. Сколько я еще буду в таком состоянии? Голова кружится, ноги не слушаются.
– Полное восстановление функций организма происходит в течение от полутора до четырех часов после укола.
– Когда обезболивание перестанет действовать, появится боль?
– Нет, после операции, проведенной со спинальной анестезией, болевой синдром отсутствует.
– Хорошо. Тогда я пошла к себе, – устало сказала девушка.
– Можно я помогу тебе? – со страхом спросила врач.
– Нет, собирайте вещи, доктор, а то я грешным делом забуду, почему не провела вам аналогичную операцию. И не забудьте взять расчет… я думаю, этот урод без проблем подпишет вам увольнительную.
Женщина вздохнула и, встав на ноги, подошла к столу, открывая шкафчики. Немезида доковыляла до двери, повернулась и сказала:
– Можете не убирать тут ничего. Я в ближайшие дни загляну сюда, чтобы сжечь операционную дотла.
Агафья Петровна сглотнула и кивнула головой. Когда девушка вышла из кабинета, врач села на кресло и разревелась. Она не понимала почему, но ей это было необходимо.
Елена шла по коридору, держась за стены. Ей было плевать на то, что ее увидят. Может, даже лучше, кому-нибудь кастрацию проведет. Ее трясло от ярости и бешенства. Пусть она пожалела женщину, но только потому, что ей стало безумно жаль ребенка, который ни в чем не виноват. Неизвестно, как бы она повела себя на ее месте, если бы такое горе произошло с ее малышом.
Проклятье, ведь теперь она и не узнает этого. Какая дерьмовая ситуация… И все произошло благодаря
приказу одной сволочи, которая обязательно получит по заслугам. Только Лене нужно немного отдохнуть до завтра. И она будет в полной готовности драться с чудовищами из ее ужасной жизни.Ноги подгибались, хотя боли не было. Немезида не удержалась и поскользнулась, но сильные руки подхватили ее, а потом и вовсе понесли. Она посмотрела в лицо Оползня и прошептала:
– Это временная слабость.
– Даже не сомневался, – четко сказал парень.
– Я не просила помощи.
– А я и не спрашивал, – пробубнил спаситель.
Девушка улыбнулась и решила молчать, думая, что слова неуместны, когда ее в простыне тащат в блок боевиков.
По пути им встречались солдаты, но все отходили в сторону, непонимающе глядя на интересную пару. Парень положил Немезиду на кровать, собираясь уходить, но девушка его остановила.
– Я ухожу из отряда. Хотела, чтобы ты знал.
– Почему? – насупился недовольно Оползень.
– Потому что здесь работает сборище моральных уродов, – улыбнувшись, ответила Лена.
– А я?
– А что ты?
– Кто я для тебя?
– Оползень. Боевой друг.
– И все? – с обидой сказал парень.
– Меня уже раздражает этот разговор, – недовольно сказала девушка.
– Черт. Немезида, чем я так плох?
– Ты?! Ничем! Извини, я просто в данный момент ненавижу мужиков. Всех. В один бы ряд поставила и расстреляла, а потом пошла бы есть мороженое. Очень люблю клубничный пломбир.
Парень шокированно смотрел на девушку, которая ему очень нравилась, и ужасался ее словам.
– Ты правду говоришь?
– Слушай, давай закроем тему. У меня нет сил тебя достойно послать на… а то я делаю это очень виртуозно.
– Какая ты грубая, – недовольно прошептал парень.
– Когда я добрая и пушистая, кто-нибудь желает засунуть свои поганые ручонки мне в трусы, а другие хотят ампутировать что-нибудь, что, по их мнению, мне мешает хорошо работать. А третьи… в общем, все сволочи и уроды. Черт, я повторяюсь, – устало пробубнила она.
– Ладно, тогда прощай, – огорченно сказал Оползень.
– Завтра еще увидимся.
– Нет, меня поставили вместо тебя на боевую операцию по контрабанде живыми органами. Черт, а я хотел поехать сегодня ночью к семье. Моя маленькая сестренка уже пять месяцев меня не видела.
Девушка стала дрожать, но парень не замечал этого, мечтательно рассказывая о своей любимой сестре, которая без ума от него.
– И теперь… я вновь долго не увижусь с ней. Билеты куплены заранее, а завтра нереально купить. Такие вещи делают за месяц. Поэтому облом.
– А… – девушка облизала пересохшие губы и продолжила. – Если я пойду на операцию, то ты сможешь поехать по своему билету?
У мужчины мелькнула радостная надежда, но, посмотрев на Немезиду, он грустно сказал:
– Я могу, только ты в зеркало взгляни на себя. Белая как мел, в лице ни кровинки. Как ты сможешь пойти на операцию?
– Не беспокойся за меня. Завтра я буду как огурчик. Считай это моим подарком для тебя и твоей сестренки.
– Правда? Правда?
– Ой… Слюнями уже всю забрызгал. Сказала «да», значит «да». Вали давай к семье.