Немного порочный

– Но почему сегодня, Бран? – Джудит взяла брата за руку. Она прекрасно знала почему. Как мог Хорэс позволить себе выместить зло и раздражение на ее брате? – Почему не подождать хотя бы до утра?

– Не могу, мне надо ехать сейчас. Только переоденусь. На то есть свои причины.

– Но почему обязательно надо ехать посреди ночи? О, Бран, – взмолилась она, – что ты собираешься делать?

– Ты не должна обо мне беспокоиться, – возбужденно проговорил брат, высвобождая руку. – У меня есть… кое-какие планы. Обещаю тебе, мне не понадобится много времени, чтобы заработать состояние. – На лице Брануэлла промелькнула тень прежней улыбки. – А потом я выплачу папе все деньги, которые он вынужден был тратить на меня в ущерб семье, и вы, девочки, снова будете в безопасности. Мне пора идти, Джуд, нельзя долее задерживаться.

– Позволь мне хотя бы подняться с тобой наверх, а потом проводить тебя в дорогу.

– Нет-нет, – Брануэлл снова огляделся, ему не терпелось поскорее уйти, – ты оставайся здесь, Джуд. Я хочу ускользнуть незамеченным. Я выплачу Эффингему деньги, как только смогу, а потом я другим способом воздам ему за те слова, которые он произнес в адрес моей сестры. – Наклонив голову, Брануэлл чмокнул ее в щеку.

Джудит в смятении смотрела, вслед брату, испытывая дурное предчувствие. Брануэлл, несомненно, должен кучу денег многим людям, а теперь еще и Хорэсу, причем явно гораздо больше, чем тридцать фунтов. Тем не менее он поспешно скрывается из дома посреди ночи, уверенный в том, что нашел способ быстро сколотить состояние и выплатить долги. Скорее всего, он сам себе выроет еще более глубокую яму.

И одновременно пустит по миру всю семью.

С тяжелым сердцем девушка вернулась в бальный зал. Даже предстоящий танец с лордом Бед вином не доставлял ей прежней радости.

В течение следующих нескольких минут ее ждало еще одно разочарование.

– Джудит, – бабушка крепко сжала ее ладонь, – моя дорогая Сара не слишком хорошо себя чувствует. Боюсь, здесь слишком прохладно из-за того, что постоянно открываются окна и двери, и чересчур шумно. Позови, пожалуйста, лорда Рэнналфа.

– Тебе нет нужды беспокоиться, Гертруда, – возразила леди Бимиш, – мне стало лучше, после того как ты обмахнула мне лицо веером.

Но, взглянув на нее, девушка заметила, что обычно бледное лицо пожилой леди приобрело сероватый оттенок.

– Вы устали, мэм, – вежливо заметила она, – и в этом нет ничего странного. Уже далеко за полночь. Я, правда, пойду позову лорда Рэнналфа.

Это было необязательно. Он сам подошел, едва Джудит начала разыскивать его взглядом в смешавшейся после очередного танца толпе. Наклонившись над бабушкой, он взял ее за руку.

– Ты устала? – спросил он с такой неподдельной нежностью на лице и в голосе, что у Джудит защемило сердце. – Признаться, я тоже. Прикажу немедленно подать карету.

– Чепуха! – возмутилась леди Бимиш. – Ни разу в жизни я не покидала бал так рано. Кроме того, остались еще два танца и две молодые леди, которых ты пригласил.

– На следующий танец у меня нет партнерши, – возразил он, – а на последний я пригласил мисс Лоу. Уверен, она меня извинит.

– Конечно, – заверила Джудит.

Леди Бимиш, несмотря на усталость, смерила Джудит знакомым настороженным взглядом.

– Спасибо, мисс Лоу, – произнесла ока, – вы очень вежливы и добры. В таком случае, Рэнналф, можешь послать за каретой. Гертруда, дорогая моя, мне придется тебя оставить.

Бабушка Джудит усмехнулась.

– Последние полчаса мне с трудом удавалось держать глаза открытыми, – призналась она. – Как только закончится следующий танец, я попрошу Джудит проводить меня в спальню. А потом она сможет вернуться на последний танец, если захочет. Вечер был просто изумителен, не правда ли?

– Мисс Лоу, – обратился лорд Рэнналф к девушке, – вы не поможете мне найти слугу, который бы передал мой приказ на конюшню?

Конечно, человек его внешности и положения мог без труда привлечь к себе внимание слуги. Приказ лорда был незамедлительно передан куда следует. Воспользовавшись случаем, Джудит попросила того же самого слугу послать Тилли наверх, в бабушкину комнату. Однако лорд Рэнналф захотел еще поговорить с ней наедине. Они вышли из бального зала и остановились почти на том же самом месте, где полчаса назад она разговаривала с Брануэллом. Сложив руки за спиной, Рэнналф слегка наклонился к ней.

– Не могу выразить словами, как мне жаль нашего последнего танца, – искренне проговорил он.

– Но мы же не дети, – улыбнулась Джудит, – чтобы расстраиваться каждый раз, когда нас лишают желанного удовольствия.

– Ты, наверное, святая, Джудит, – сказал лорд, и в глазах его появилась знакомая насмешка, – но я – нет. Я мог бы прямо сейчас ворваться в бальный зал, завалиться на пол посреди танцующих и стучать сапогами по деревянному полу, потрясая в воздухе кулаками и выкрикивая гневные проклятия.

Джудит зашлась в счастливом хохоте, а лорд Рэнналф, склонив голову набок, изогнул губы в самодовольной ухмылке.

– Ты создана для счастья и смеха, – сказал он. – Можно я заеду к тебе завтра?

Интересно, зачем?

– Уверена, все будут в восторге, – ответила девушка. Он внимательно изучал ее лицо, сохраняя в глубине глаз веселую насмешку.

– Не строй из себя дурочку, – предупредил он. – Я спросил, могу ли завтра нанести визит тебе, Джудит?

У него могла быть только одна цель. Однажды он уже сделал предложение – в форме, которую она сочла оскорбительной, – и она дала твердый отказ. Но с тех пор прошло две недели. Многое случилось за это время, многое изменилось, а больше всего ее мнение об этом мужчине. Его же мнение о ней вряд ли могло сильно измениться. Или могло? Джудит оставалась бедной дочерью бедного священника, который стоял на грани полного разорения, а он – сыном герцога и вторым в линии наследования титула.

– Если хотите, – произнесла девушка почти шепотом, Но он расслышал.

Лорд низко поклонился, а затем они вместе вернулись в зал. Он помог бабушке подняться, аккуратно взял ее под руку и подвел к тетушке Эффингем, у которой на голове с напряженным изяществом покачивались перья, после чего они вместе покинули зал.

Джудит опустилась на стул, размышляя о том, будет ли предстоящая ночь достаточно длинной, чтобы переварить все события сегодняшнего вечера.

– Не беспокойся, Джудит, дорогая, – сказала бабушка, похлопав своей пухлой ладошкой по сложенным на коленях рукам внучки. – Я не собираюсь покидать зал, пока не прозвучит последний аккорд. Но я не хотела, чтобы Сара чувствовала себя так, словно бросает меня. Боюсь, она серьезно больна уже довольно длительное время, хотя никогда не говорит о своем здоровье.