Немобильный телефон

Звонил телефон. Не еле-еле, как вчера, а настойчиво, требовательно. Не разуваясь, Евгений бросился к подоконнику и сорвал трубку.

– Где ты ходишь?
– спросил недовольный голос.

– Мусор выносил, - ошалело ответил Евгений

– Му-усор, - презрительно протянул собеседник, - По бабам, небось, шляешься?
– голос был знакомым, очень знакомым, но кто звонил, Евгений понять не мог.

– Да, не шляюсь я, - промямлил Евгений, лихорадочно перебирая в уме приятелей.

– Гы! А надо бы!
– в трубке раздался противный смех.

Евгений поморщился, бесцеремонность собеседника его раздражала.

– А в чем, собственно, дело?
– спросил он, - И, вообще, кто это?

– Крошка Енот!
– собеседник явно издевался.

– Кто?!

– Тот, кто живет в пруду, - подтвердил голос.

– В каком пруду?

– Да, в любом...

"Воткнули "жучок" в аппарат и стебаются! Как я сразу не догадался?", хлопнул себя по лбу Евгений.

– Сильней!
– подзадорил собеседник.

– Ты меня видишь?
– Евгений выглянул в окно, - За такие шутки морду бьют!

– О!
– в трубке зашлись от смеха, - Это был бы номер!

– Ну, покажись, юморист!
– Евгений вглядывался в темноту.

– Ой, мама дорогая!
– простонал собеседник, - К зеркалу подойди!..

– Послушай, ты!
– начал Евгений и осекся, уставившись на свое отражение в черном стекле.

Ноги нехорошо подкосились, пришлось присесть на краешек стола.

– Угу, - подтвердил собеседник, - Наконец-то.

"Все, надо к психиатру".

– Давай, давай, - отозвался голос, - Сейчас все лечат!

– Я сумасшедший, да?

– Нет, блин, посмотрите на него! Разговаривает сам с собой по отключенному телефону, да еще и спрашивает! Говорили тебе, не ешь испорченных консервов!
– голос продолжал издеваться, - Да, ладно! Психам живется не так уж плохо! "Хорошо быть кисою, хорошо собакою", - с удовольствием декламировал собеседник, - "Где хочу, пописаю, где хочу, покакаю". Компот еще дают...

– Неужели, я такой хам?

– Не, - успокоил голос, - Не такой. Хуже. Не может быть двух одинаковых людей. Даже в себе.

– Философ нашелся... Чего звонишь-то? Соскучился?

– В кои-то веки, думаю, дай позвоню перед сном, поддержу морально.

– Лучше бы материально... А скажи-ка мне на милость, друг сердешный, что это у нас за аппарат такой?

– Никому не расскажешь?
– собеседник понизил голос, - Признаюсь как на духу: Хрен его знает!

– Так ты же со мной разговариваешь как-то!

– Дык, и ты тоже, вроде, разговариваешь... Лучше меня разбираться должен. Умную мысль хотел сказать... Забыл. А, вот, "Когда привыкаешь к холоду и перестаешь его ощущать, это не значит, что стало теплее".

– Сам придумал?

– Слушай!
– обиделся собеседник, - Иди спать, давай! Мне завтра вставать рано!
– запикал гудок отбоя.

Евгений покачал головой и повесил трубку.

На общей кухне соседка в бигудях, одетая в выцветший халат с вытянутыми карманами, и рваных тапках на босу ногу, жарила яичницу. Евгений поздоровался и поставил на плиту чайник.

"Удивительно", думал он, вглядываясь в сиреневые сумерки за окном, "как жилище накладывает отпечаток на людей, как при свете голой лампочки в патроне бесценная человеческая жизнь превращается, легким движением пальцев превращается в "бытовуху", как выцветают глаза. В коммунальных квартирах водятся", Евгений улыбнулся, "мужики в безразмерных тянучках, одетых коленками назад, с большим пузом, обтянутым грязной майкой, бывшей белого цвета в своем непорочном девичестве. Бреются раз в два месяца, любят дешевую водку и Жириновского, постоянно промахиваются мимо удобств. Раз. Старушки в валенках и халатах до пят, вечно варят воду в ковшиках и целыми днями смотрят в окна и телевизор. Моются реже, чем мужики в тянучках бреются. Два. Мамаши, непрерывно кипятящие белье в огромных баках, которые занимают на плите две конфорки, постоянно стирающие, чистящие морковку и картошку, всегда с красными мокрыми руками, сердитые и недовольные. Три. Их малолетние дети, скользящие в застиранных колготках по драному линолеуму. Они везде таскают за собой пластмассовые машинки, разломанные пистолеты, дудки, самолеты и трехколесные велосипеды. Дети не расстаются с замусоленным черствым печеньем, которое в итоге скапливается где-нибудь за батареей и служит великолепным подспорьем тараканам".

Соседка Евгения принадлежала к пятому типу. Дама неопределенного возраста, между двадцатью девятью и шестьюдесятью годами, с нарисованным на бледном пергаменте лицом. Тонкие губы и густо зачерненные тушью глаза, выглядели настолько неестественно, что казалось, будто яичницу жарит сам Майкл Джексон после очередной пластической операции.

– Женя, это у вас вчера телефон звонил?
– делая ударение на слове "телефон", спросила соседка.

Она представилась, как "Татьяна", но Евгений упорно приплюсовывал отчество, подчеркивая разницу в возрасте.

– Да, звонил, - ответил он, оборачиваясь, - А что?

– Так он же не работает, - уверенно предположила соседка.

– Откуда вы знаете?

– А что тут знать?
– женщина пожала плечами, - У нас в квартире телефонной линии нет, и у соседей нет. Во всем доме нет. Как же он будет работать?

– А откуда здесь вообще взялся этот аппарат?

– Ой, - махнула рукой соседка, пробуя яичницу, - До вас тут один дед жил. Его и звали все так - Дед, за глаза и в глаза. Вот он и приволок.

– Зачем?

– Зачем, зачем... Затем, что сумасшедший был. Он по телефону по этому денно и нощно бубнил. Мы с Тамарой и видели его редко, нелюдимый он был, дикий. Но тихий.

– А куда он съехал, вы не знаете?
– заинтересовался Евгений.

– Чего ж не знаю. Помер он, прости господи. Взял, да и помер.

– Вот как...

– Да-а!.. Только вот когда мебель-то его выносили, так, одно название, а не мебель, - соседка понизила голос, - телефон-то да и зазвонил... Один из грузчиков, молодой парень, снял трубку, послушал. "Молчат", говорит. А мы с Тамарой стоим, ни живы, ни мертвы. Вчера вот опять звонил...

Соседка выжидающе уставилась на Евгения.

– То же самое, снимаю трубку - тишина, - пожав плечами, соврал тот, - Наверное, звонок самопроизвольно срабатывает.

– А разговаривал-то ты с кем?
– вкрадчиво поинтересовалась соседка.

– А разговаривал я по сотовому!
– Евгений подхватил закипевший чайник, - На работу опаздываю, извините.

Жизнь шла своим чередом, проскакали новогодние праздники, словно пьяные казаки с папахами набок и шашками наголо. Телефон молчал.