Ненаместные
Шрифт:
И глядя на веселую кучу-малу, Лиль ощутила жгучую зависть. Даже мягкий осенний свет, похоже, резал им глаза, но они просто нацепили солнечные очки и отправились в путь, наплевав на режим.
Классно.
– Эй! Эдде, там зеленая девчонка с Белками. Проверь, откуда!
– Застрекотали откуда-то из-за плеча, - А то Яцка ж большой молодец, приехали - и ладненько, распихиваем.
– Да-а-а, Яцка - молоде-е-ец, - ехидно протянул парень, стряхивая с себя мелкотню, - этот могет, канеш. Ща. Тент поставишь?
– Ты не слишком задерживайся, мне
Парень только белозубо улыбнулся и был таков.
Лиль обнаружила, что уже несколько минут просто стоит на месте и ничего не делает. Опрометчивое поведение. В лагере, где все суетятся и чем-то заняты, нужно делать вид, что ты тоже очень-очень занят и вообще, а то припашут.
– О, Лиль!
– Воскликнул Амме так, как будто только ее увидел, и она поняла, что безнадежно опоздала с занятым видом, - поможешь?
И пришлось помогать. Хотя... это было весело. Когда еще выдастся возможность потусить с Песчанками? Особенно с ночными, хоть Амме и сказал, что зимой они перестраиваются на нормальный режим дня.
Похоже, дело было вовсе не в ее патологическом неумении заблудиться в трех соснах: пожалуй, она шла на гул голосов, потому что ей жизненно важно было провести немного времени в компании веселых незнакомых людей, которые не знают ее, а она не знает их. И, в общем-то, им нет друг до друга никакого дела. Никто ничего не подумает, никто ничего не потребует - чистое общение без заморочек.
Вот чего ей так отчаянно не хватало, вот зачем она сюда приехала.
И вот что она получила сполна.
Тем более, что Эдде, как и ожидалось, и не подумал вернуться быстро, а очень даже подзадержался.
Ближе к вечеру, когда умаявшаяся Лиль пыталась поджарить на костре сосиску (те обугливались снаружи, но оставались потрясающе сырыми внутри; вряд ли в каких-либо других обстоятельствах Лиль сочла бы это вкусным, но в вечернем лесу около костра просто не могла остановиться, и ела, и ела, одну за одной, позабыв о фигуре, здоровом питании и прочей такой важной в городе ерунде), Амме плюхнулся рядом с ней на бревно.
– Говорят, - сказал он беззаботно, - ты частенько навешаешь Канги?
Сосиска свалилась с прутика прямо в костер, но Лиль больше не было до нее дела.
– Откуда ты знаешь Канги?
– Спросила она хмуро.
Она готовилась защищаться сама и защищать ее, но Амме вовсе не собирался нападать.
– Шапочно знакомы. Я ведь частенько туда захожу, такое дело. Мне есть, кого навещать.
Для постороннего этот разговор вряд ли имел хоть какой-нибудь смысл. Но Лиль услышала главное. Признание в горе.
Она конечно понимала, что если в Доме Хвостатых есть дети, то у этих детей должны быть и родственники, которые не прочь бы их оттуда забрать или хотя бы не прочь иногда их увидеть. Но забрать по каким-то причинам не могут - вот и навещают время от времени. Она своими глазами видела таких взрослых.
Но она никогда не думала, что таким человеком может оказаться кто-то знакомый, вроде
Амме. Хотя, если задуматься, что она о нем знала, кроме того, что он хороший заботливый парень, хоть и немного нервный, и работает в кафе "Ласточка" официантом? Ну и того, что он знаком с Ваарами?Да она даже о Герке знала больше.
Так почему бы ему не оказаться, совершенно случайно, обладателем родственника-Хвоста? И почему бы ему не захотеть этим поделиться с кем-то, кто его точно поймет?
Она никогда не скрывала, что ее родители хотят взять их Дома Хвостатых девочку. Да, не болтала об этом лишний раз, но и не молчала, когда ее спрашивали, потому что считала, что не обязана этого стыдиться. Принципиальная позиция. Несмотря на давление Мрыклы и Яйлы - не молчала. Не молчала бы, снизойди к ней хоть сама Хайе, стращай ее сам Окос...
Возможно это, как и всякая пикантная сплетня, теперь известно всем и каждому.
– Вот как...
– Протянула она.
– Ты не могла бы мне помочь?
– Амме поднял уши, глаза забегали, - пожалуйста. Я хочу, чтобы мой племяш тоже прыгал. Мне кажется, это ему поможет стать... повзрослеть, понимаешь? Перерасти... Хвост. Такое же иногда случается?
– Я слышала, это очень опасно. Прыгать, - после долгой паузы наконец выдавила из себя Лиль.
Ей было сложно об этом говорить, в горле вставал ком.
– Думается мне, племяш тоже хочет. Он мечтает об этом уже очень-очень долго, - вздохнул Амме, - чтобы наравне со всеми... я долго думал, как это устроить, правда. Я долго-долго... Слушай, сначала я вижу тебя в "Ласточке" с одним из организаторов попрыгушек, который реально может это провернуть; потом я, навещая Пиита, замечаю тебя в Доме; если это не судьба, то я не знаю, что это.
– Мы с Геркой не настолько знакомы, чтобы я влияла не его решения, - получилось слегка резковато, зато правда.
Лиль Амме в Доме не видела. Но она вообще старалась там лишний раз по сторонам не смотреть.
– Это ты так думаешь. Мне подойдет любой, к кому он не питает неприязни. Меня он недолюбливает. Я не знаю почему. Может, я просто...
– Амме сглотнул, - просто жалкий.
Лиль осторожно отцепила его пальцы от своего рукава. Сложновато: он ухватился за нее, как утопающий за последнюю соломинку.
Она понимала Амме, как никто другой: если бы у нее была надежда, что Канги сможет перерасти свой Хвост, она бы сделала для этого все и еще больше.
Унижалась бы, умоляла; Амме не жалкий. Амме смелый. Амме очень-очень повезло, раз ему выпал такой шанс.
Песчанки - чувствительные, даже парни. Нет ничего зазорного в том, чтобы расплакаться по такому поводу. Амме пытался отвернуться, но Лиль все равно заметила.
– Я попробую.
Она не пожалела о своем решении. Не пожалела бы, даже если бы об этом узнала Яйла и презрительно фыркнула, так, как умела только она.
Амме мог и не плакать. Достаточно было сослаться на Канги. Это было как общая тайна, как пуд соли на двоих: у нее Канги, у него Пиит.