Ненападающая
Шрифт:
– Привет! Слушай, я по делу. Я случайно не забывала у тебя… пиджак?
– Привет, нет! – произнес мужчина. – У меня есть только чье-то белье. Твое?
– Если с кружевами, то нет! – не унималась я. – У меня, знаешь ли, не настолько плохой вкус!
– А жаль! – голос ненадолго затаился. – Что ж…
Этот чувак уже наверняка был готов нажать «отбой», но, когда не хотят слушать меня, можно поболтать и о других.
– Буквально еще один совет от эксперта! – всё не могла отстать от него я. – Мне тут надежные люди порекомендовали поставить сегодня на Португалию, говорят, они в безбожно хорошей форме! Что думаешь?
– На твоем месте, я бы не совершал такую ошибку! – угрожающе
– Постой… – даже у меня уже складывалось впечатление, что он был моим спасательным кругом.
– Если ты так хочешь попасть на этот матч, приходи к служебному выходу часа через полтора.
Разумеется, мне стоило уточнить, что это был за стадион и какого все-таки хрена я должна была туда идти. Однако единственной площадкой, на которой сегодня была хоть какая-то спортивная деятельность в нашем городе, был «Олимпик», а второй вопрос был уж слишком риторическим, чтобы я утруждала себя на него отвечать.
Если хотите знать, кем же был тот неадекватный испанец, с которым я посмела посоветоваться по поводу своих несуществующих ставок, то скажу очевидность, это был Федерико Родригес. Я знала, беседа с ним – далеко не лучшая идея, но, набирая его номер, я хотела быть особенной, той, что нападающий в состоянии вспомнить. Так уж вышло, что мы всегда хотим быть желанными теми, кто и желать-то нас не в состоянии. Я заведомо обещала себе больше никогда в жизни не пересекаться с этим футболистом, быть хорошей женой и даже в будущем матерью, но, увы, некоторые обещания должны оставаться лишь обещаниями. К черту размеренную жизнь и приличия! Я все равно не смогу не прийти к служебному выходу, ожидая то ли чуда, то ли чего похлеще.
Пока я облепляла своими потными ладошками поручни в метро, на ум приходили странные мысли. В основном, они были о Вите и о чем-то хорошем. Я отлично помнила, как Саня прикрыл ту дурацки скрипящую дверь, а мой тогда будущий муж уже заплатил выкуп. Оставались лишь формальные слова свидетеля, которые я никогда в жизни, наверное, не забуду.
– Ладно-ладно, Витюш, я вижу, как ты уже задолбался! Можешь выдохнуть и просто послушать! Все-таки мои лучшие друзья не каждый день женятся…
– Ха-ха-ха, впервые слышу, чтобы ты называл меня своим другом! – удушающий смех Вити было трудно с чем-то перепутать.
– Молчи, пока отец говорит! – после поистине всенародной поддержки тогда будущий супруг стих. – Я не какой-то там патриарх Кирилл, и благословлять вас не буду. Спрошу прямо! Ты любишь ее? – кажется, Саню самого выворачивало от этих слов.
– После этих дебильных конкурсов уже и не знаю!
Сквозь толстую стену было слышно далеко не все, но не узнать привычные несмешные шутки мужа не представлялось возможным.
– Нет, я серьезно! Ты уверен, что завтра не встретишь Монику Беллуччи и не поймешь, что именно она любовь всей твоей жизни? – Сашка любил провокационные вопросы, а Витя – Монику. – Что если Саня тебе надоест, когда на нее нападет хандра, а она-то на нее точно нападет, ты вынесешь ее, не побоюсь этого слова, долбанутость? А, Витюш? Или ей лучше сразу ехать домой, рыдать и кушать тортик?! Кому-кому, а мне нужно знать, я тоже люблю…пожрать на ночь!
– Я знаю, Сань! Это не будет просто, и впереди не поездка в Диснейленд, а огромная жизнь! – Виктор вяло откашлялся. – Когда нам было лет по пять я обещал жениться на ней, а я исполняю свои обещания. Я люблю ее! Ведь, если б это было не так, я б давно уже послал всех этих клоунов к черту!
Я слушала человека, которого стоило любить больше всяких Кириллов, сексуальных
футболистов, жаждущих непонятно чего мудаков и предурков. Этот парень был единственным, кто мог проснуться из-за меня в три часа ночи, выругаться и сходить за три девять земель за обезжиренным йогуртом, человеком, у которого я висела на шее, как пожизненный груз, единственным существом на планете, кто принимал любой мой вес и прическу, кто пошел со мной на похороны и терпел все мои сопли, казалось, у меня совсем и не было друзей, только его я и помнила в своем странно далеком детстве.Сашка засмеялся одними лишь прокуренными бронхами, а я улыбнулась. Быстро утерев наглые и далеко не последние за этот вечер слезы, я выдохнула, словно в последний раз, и вышла.
– Если ты все еще хочешь схлопотать инсульт, то невеста готова ответить «Да»!
– Да? – выгнулся Витя, как обычно, задавая на мой вопрос свой.
– Да!
Сказала я это в подсобке кинотеатра, где меня прятали чуть ли не всем нашим детдомом, повторила тоже и в загсе, и за столом, и потом, и потом, и потом… Всегда бы я отвечала «Да», потому что, если бы я только могла влюбиться в Витю, я бы непременно влюбилась.
Глава 4.
На самом деле, во всех порядочных букмекерских конторах говорили одно – нужно ставить на Испанию, да и как иначе? Это же чемпионы Европы, самые топовые ребята и прочее. Но что мне было до этих причин? Как сказал один порядочный человек, футбол – это игра. И все зависит от тех секунд на поле, а не от количества выигранных трофеев. Пожалуй, я соглашусь с ним. Если бы мою жизнь можно было назвать игрой, я бы презирала любых букмекеров, ведь ни один них ни под каким препаратом не смог бы гарантировать мне этот однодневный роман с вселенской знаменитостью, а уж причины, толкнувшие нас на него, не смог бы объяснить ни один гениальный комментатор. Жизнь – это далеко не футбол, а я в нем не нападающая.
Я была очаровательной мадам с придурью, посмевшей нарушить все, что только можно было. И вот я стояла у запасного выхода и надеялась, что сейчас выйдет он, мелькнет его белоснежная форма, Федерико махнет своей красивой прической и заберет меня. Хотя бы на этот матч, на трибуну, на пару часов из этого отстойного мира, в котором мне постоянно нужно было притворяться, чтобы держаться на плаву: на работе, дома, с мужем, с друзьями, и все только для того, чтобы никто не догадался – с ними я не могла быть настоящей, вернее, настолько настоящей, чтобы не вызвать у них рвоту. Так продолжалось каждый день, так что если уж фолить, то только до красной карточки.
Спустя двадцать минут косых взглядов охранников, моих вздохов и тупого поглядывания на экран смартфона, Родригес наконец вышел из этих чертовых дверей, глупо улыбнулся и неожиданно заявил:
– А я тебя хорошо помню!
– Неужели все остальные были настолько скучны? – риторически шагнула навстречу ему я.
– Нет, просто их было слишком много… Ну поклонниц! – уточнил тот.
– Хорошо, хоть не любовниц!
Феде рассмеялся слишком заразительно, чтобы я не улыбнулась, и протянул, что их было еще больше. Ладно, я приняла твои странные правила. Снова.
– Но ты ревнуй! – усмехнулся футболист.
– Я и не пыталась! – что-что, а закатывать глаза я обожала. – Единственный, кого я действительно могу ревновать – мой муж. А ты уж точно им не являешься!
– Неожиданно. Я впечатлен! – расставил руки по бокам нападающий.
– И что? Даже лекцию о нравственности не прочитаешь?
– Нет! – пожал плечами Родригес. – Это твоя жизнь, кому-то нравится изменять, а кому-то – фистинг. Как говорится, каждому свое!
Иногда меня просто разрывало от этого мужика.