Ненастоящая семья

Не могу сдержать смеха.

– Алла, ты не только в сводницы подалась, но и модельным агентом стать хочешь? Напомни, зачем тебе этот диплом?

– У меня глаз на внешность намётан! Не пропадать же такому таланту?

Подруга шутливо пихает меня в плечо, и мы, ещё раз рассмеявшись, выходим из аудитории вслед за Костенко. Я буду по ней очень скучать. Мы познакомились на первом курсе и сразу как-то нашли общий язык. Алла весёлая, непосредственная, иногда своей наивностью напоминает мне ребёнка. Но в то же время она очень добрая и настоящий друг. Очень надеюсь, что наша дружба будет длиться годами и мы не отдалимся, даже когда мне придётся уехать.

Нахмурившись, поправляю ремешок сумочки. Если у меня получится уехать.

Постукивая каблуками, выходим из университета на душную майскую улицу.

– Взять хотя бы твоего будущего мужа… – говорит Алла, опуская на нос солнцезащитные очки, и поворачивается ко мне.

– Кого?

– Дроздова! Он на третьем курсе вес поднабрал, раскачался в рост пошёл. Стрижку модную сделал, шмотки сменил. И сразу спрос у противоположного пола заимел. Танька из двадцать первой группы, встречалась с ним пару месяцев в том году. Рассказывала, там есть на что посмотреть и что пощупать. Говорила я тебе, есть у него потенциал. Я таких сразу вижу! А ты: «Он целуется как жаба». Умора.

– Да уж. Обхохочешься, – отзываюсь глухо, расстёгиваю пуговицы на пиджаке, стягивая его с плеч.

Что-то мне жарко. От погоды или оттого, что Алкин язык без костей опять болтает о Дроздове.

Украдкой оглядываю студенческую парковку. Насколько я знаю, Дроздов иногда приезжал на занятия на байке. Ни мотоцикла, ни Ромы в обозримом радиусе не нахожу. Куда он сбежал так быстро с последней преддипломной консультации? Кто ему позвонил? Он сказал, девушки у него нет. Наврал? А…

Так!

Что за ревнивые мысли, Канарейкина!

Пусть катается по своим делам и дальше. Через две недели наши жизни разойдутся по разным сторонам и концам света. Если, конечно, на землю не упадет метеорит, и Рома Дроздов вдруг не передумает и не станет моим фиктивным мужем.

– Вон из жабы какой принц получился. Теперь нос воротит, выбирает. А помнишь, раньше… – Алла хихикает и опускает очки на кончик носа. Смотрит на меня хитренько, продолжая посмеиваться. Улыбаюсь, слушая её. Классная она девчонка. – Раньше при тебе краснел, как варёный рак, и слова путал…

Знала бы Алла, как часом ранее её пугливый и строптивый Рома, заставил мои коленки позорно подогнуться, а мои губы почти раскрыться навстречу его. Почти…

– Ты в рекламные агенты и к Дроздову подалась? – хмыкаю, стараясь скрыть одолевающее меня смятение.

– Надо было его тогда себе брать, а не на смазливую морду Куликова вестись. Красивый, только мозгов одна извилина, которая умеет думать исключительно прямо. Шаг влево, шаг вправо – короткое замыкание, – продолжает подруга.

– Зато от Куликова у меня есть Зоя.

– Главное, чтобы интеллектом пошла в тебя.

За лёгкой болтовней мы доходим до кованых ворот, ведущих во внутренний дворик университета, и там расходимся. Алла бежит к своей белой новой «БМВ», а я бегу в сторону остановки, где меня ждёт белая и не совсем новая маршрутка.

Сажусь на свободное место у окошка и достаю из сумки телефон с наушниками. Краем глаза цепляюсь за мелькнувшую в окне знакомую коренастую фигуру своего бывшего. С удовольствием замечаю, что сердце стучит ровно и никуда не торопится. Я давно переболела Куликовым и пережила его предательство. С дочерью он видится не так часто, как ей хотелось бы, но деньги на содержание присылает регулярно.

Упрекнуть мне его не в чём. Но и иметь с ним что-то общее не хочется, наши отношения сводятся ежемесячно к нескольким сообщениям в мессенджере по поводу Зои.

Я немного приврала Дроздову: Женька не женат. Только я никогда не попрошу его жениться на мне, пусть даже и фиктивно.

Мы это уже проходили.

Пожениться мы планировали на следующий год, летом, после того как наша малышка отметит свой первый день рождения. Тогда мне было всего девятнадцать, и я верила в любовь до гроба. Одну единственную и на всю жизнь. Такую любовь, от которой захватывает дух, словно летишь в свободном падении и никогда не упадешь на землю, ведь за спиной растут крылья, готовые в любой момент поддержать тебя на высоте.

Женька Куликов был для меня именно такой любовью. Первым настоящим парнем, с которым у меня было всё. В том числе и незапланированная беременность. Он с самого начала был против аборта и решил разделить ответственность. Посоветовавшись с родителями, мы решили оставить ребёнка. Обе бабушки были на седьмом небе от счастья. А потом Куликов сбросил меня беременную с воздушных волшебных замков на твердую землю.

Закрутил роман на стороне, разбил мне сердце и оставил меня и нерождённую дочь, обделенными вниманием мужа и отца.

Мой папа, подполковник областного отделения полиции, ушёл в отставку на пенсию и с радостью молодого отца посвятил себя внучке. Так я смогла продолжить обучение. Залечить душевные раны и продолжить наслаждаться молодостью и студенческой жизнью, как и жизнью молодой матери-одиночки, в полной мере.

***

Дом встречает тишиной. Папа с малышкой, скорее всего, ещё на прогулке, а мама в свой выходной любит сходить на рынок за свежими овощами и фруктами, а потом обычно присоединяется к ним.

Вешаю сумку на крючок в прихожей и скидываю тесные туфли. Блаженно закрываю глаза, разминая пальчики. На кухне залезаю в кастрюльку, стоящую на плите, и запихиваю в рот кусок котлеты. Есть свои прелести в жизни с родителями, например, всегда полный холодильник еды! Но иногда категорически не хватает личного пространства. Особенно когда в старой двухкомнатной хрущёвке живёт четыре человека и одна кошка, а туалет и ванная совмещённые.

С рождением Зои родители отдали нам свою спальню. Предварительно сделав небольшой ремонт. Комната хоть небольшая, но очень светлая и солнечная. На подоконнике множество цветов, в основном мамины любимые фиалки. Рядом с окном мой старый письменный стол, заваленный бумагами и книгами. Кроватка Зои придвинута к моей, переднюю стенку мы сняли. Игрушки разбросаны на ковре и кровати в ожидании своей маленькой хозяйки.

Сердце щемит.

Я прожила в этой квартире всю жизнь. Здесь прошло моё детство. Именно сюда мама и папа привезли меня с роддома в розовом клетчатом одеяле. В коридоре, на старом куске обоев, который папа специально оставил при ремонте, красуются отметины моего взросления. Маленькие чёрточки с именем, датой и ростом в тот момент. Рядом теперь есть точно такие же Зоины.

Как я уеду? Как оставлю всю свою небольшую семью? Дочь, маму и папу. Больше у нас никого нет. Так ли сильно мне нужна эта работа? Тем более после того как арабы выставили эти свои странные условия. Муж им нужен. Без мужа я им не нужна. Дурацкие правила.