Ненасытность

Он смотрел теперь на свою элегантную жену новым взглядом. Ее темные волосы не были такими красивыми, как прежде. Но это было не самое страшное. Если в молодости он по своему недомыслию женился на самой красивой из всех встреченных им девушек, то в более зрелом возрасте он мог бы любить ее, уже начавшую увядать, за ее душевные качества. Но были ли они у нее?

К своему ужасу он обнаружил, что у них совершенно нет общих интересов. Разумеется, он знал об этом и раньше, но с такой остротой, как теперь, это никогда ему не бросалось в глаза.

Столько брошенных на ветер лет…

Но ничего другого ему не оставалось тогда. Да, в первые годы их брака он изменял ей направо и налево (это было как раз то, что Бенедикте называла безнадежной незрелостью), и все это были случайные связи. Его чувства при этом оставались незатронутыми.

Иногда ему начинало казаться, что он вообще не сможет полюбить ни одну женщину. И всегда в таких случаях он вспоминал Бенедикте.

Но она повернулась к нему спиной, и это наполняло его горечью.

— Я не собираюсь никуда идти вечером, — сказал он своей жене.

— Но ты должен, разве ты не понимаешь? Ты ведь вернулся домой, у меня больше нет никаких отговорок.

— Хедвига, — спокойно сказал он. — Мы много раз говорили с тобой о разводе. И теперь я говорю об этом всерьез, я ухожу от тебя сегодня же.

Она открыла от удивления рот. На глазах ее уже были слезы. «Снова все возвращается на круги своя», — удрученно подумал он.

— Но это же просто смешно, — чуть не плача произнесла она. — Или, возможно, ты встретил там молоденькую медсестру? Ты уже переспал с ней?

— Вовсе не обязательно быть такой вульгарной, — ответил он. — Я снова встретил возлюбленную своей юности. И моего сына. Я собираюсь соединиться с ними.

— Твоего сына? — визгливо воскликнула она. — Но ведь у тебя же не было… Ты никогда не говорил об этом…

— Да, потому что я ничего об этом не знал. Бенедикте сама ушла тогда от меня, а не я ее бросил. Я тут же женился на тебе, возможно, из-за упрямства, а может потому, что не мог устоять против твоей внешности — этот вопрос остается открытым. Но скорее всего потому, что от меня отвернулась Бенедикте. И когда она обнаружила, что у нее будет ребенок, я был уже женат. Поэтому она ничего мне не сказала, не желая разрушать мой брак. Но нам самим удалось разрушить его.

Хедвига села, автоматически ища носовой платок и рюмку, которая обычно бывала где-то поблизости. Сандер налил ей шерри из графина. Она быстро выпила и снова протянула рюмку.

— Пей на здоровье, — не без сочувствия произнес он и добавил серьезно: — Хедвига, ты можешь оставить себе все наше имущество. Я возьму с собой только свои личные вещи. И не слишком увлекайся спиртным! Ты всегда говорила об этом мне, но это относится больше к тебе самой. Ты уже становишься алкоголичкой, и это сказывается на твоей внешности.

— Хватит читать мне мораль, — с дрожью в голосе произнесла она. — Меня не трогает, что у тебя есть внебрачный ребенок. Тебе все равно придется жить со мной в браке. Ведь должно же у тебя быть хоть какое-то чувство приличия!

— Ты называешь приличным наш с тобою брак? Будет куда лучше, если я, наконец, буду жить со своим сыном и той единственной женщиной, которая мне по душе. Я встретил ее до тебя, так что не нужно обвинять меня в неверности и аморальности!

Хедвига заплакала.

— Но ты не можешь оставить меня одну! Что скажут…

— Что скажут соседи? Ты это имела в виду? Вряд ли ты останешься одна.

Он повернулся, чтобы уйти, потому что было ясно, что она рассчитывает на его утешение. Но поскольку он не стал этого делать, она вскочила, с воплем обняла его за талию и упала перед ним на колени. Все это настолько отдавало мелодрамой, что ему стало не по себе.

— Не уходи, Сандер, не покидай меня! Останься со мной!

— Хедвига, не надо унижаться.

— Хоть на один вечер. Обещаю тебе, на один вечер, и ты увидишь, какой нежной и любящей я могу быть. На один-единственный вечер!

— Милая Хедвига, — ласково и проникновенно произнес он. — Разве ты не понимаешь, что я больше не дам себя пленить? Я потерял столько лет! Столько лет! Можешь сказать сегодня вечером в компании, что я еще не вернулся из больницы.

— Тебя мог кто-то видеть. Он устало вздохнул.

— Тогда скажи, что я должен лежать в постели. Уж не думаешь ли ты, что будет скандал? Ведь ты же сама настроена на один-единственный вечер! Завтра я пойду к своему адвокату.

— Нет! — крикнула она, и ее крик был похож на вой дикого зверя. — Только не он, он ведь наш друг! Я никогда не пойду на развод, никогда!

— Я все-таки пойду, — спокойно сказал Сандер. — Мне нечего здесь больше делать. Мы просто мучаем друг друга. Прощай, Хедвига. Спасибо за то, что ты все это время терпела меня! Свои вещи я заберу вечером, когда тебя не будет дома.

Он ушел. И даже во дворе слышались ее крики:

— Ты никогда не получишь развода! Вы проживете в грехе всю свою жизнь, пока тебе все это не опротивеет. И твой сын всегда будет считаться незаконнорожденным!

«Это она говорит для того, чтобы слышали все соседи, — со вздохом подумал он. — Развод я получу, но на это уйдет время. Ничто уже не помешает мне, я должен быть свободен!»

Когда Сандер ушел, Хедвига, хрипло крича, опустилась на пол, словно ноги не держали ее. Она сидела и всхлипывала.

— Я ведь люблю тебя, Сандер, неужели ты не понимаешь? — бормотала она. — Но все эти годы мы оставались чужими, я не могла найти к тебе подхода. Я никогда не говорила тебе, как я люблю тебя, потому что иначе бы ты стал командовать мной, а я этого не хотела. Любящая сторона всегда остается в проигрыше. А теперь уже поздно. Слишком поздно проявлять смирение!

Полуослепшая от слез, она шарила рукой по столу в поисках стакана с вином. Рука ее наткнулась на него, он свалился на пол и разбился.

Это немного встряхнуло ее. Некоторое время она сидела на полу и смотрела на осколки широко открытыми глазами. Потом встала и подошла к зеркалу.

Дрожащими пальцами она провела по лицу, пощупала свою кожу.

— О, Господи, как я выгляжу! — с ужасом прошептала она, имея в виду отнюдь не следы слез. Теперь она взглянула на себя глазами Сандера и всех остальных. — О, Господи, — снова прошептала она.