Ненаучный подход

Новому князю не пришлось вникать в дела. По многим вопросам он всего лишь получил право итоговой подписи – Федор Николаевич давно уже курировал торговлю княжества. Как сказал кто-то из великих: «деньги правят миром». Федор правил деньгами Гнездовска.

Говорят, выслушав панический доклад главы гильдий о том, что имперцы без мыла лезут на заозерский рынок, князь хмыкнул: «не можешь пресечь – возглавь». Может, и врали – но вскоре Империя и Гнездовское княжество подписали двустороннее соглашение о реконструкции и расширении пути через горный перевал.

Еще поговаривали, что перед этим эпохальным событием князь долго беседовал с местными полевиками, непревзойденными огородниками (и не совсем людьми) из местечка Межевье, разделенного между Гнездовском, Кошицем и Альградом. И вроде бы стороны расстались вполне довольные друг другом.

Работы на перевале начали на удивление быстро и вели с использованием всех достижений имперской науки и возможностей магов. Князь Федор привлек ведущие колдовские корпорации к разработке и реализации проекта, имперцы отправили своих инженеров, финансирование лилось рекой – еще бы, грядущий товарооборот окупит все затраты. Виктор не был силен в экономике, но если тебя с младенчества готовят к управлению одним из самых крупных имперских баронств, ты можешь прикинуть примерные объемы доходности такого предприятия. Плюс-минус дневной переход, понятное дело.

Естественно, реконструкция перевала многим встала поперек горла. Поговаривали, что Империя теперь не просто экономически задавит Заозерье, но еще и проведет через горы войска и оккупирует сначала Гнездовск, а потом и остальные земли. И что Федор сошел с ума – сдавать родное княжество без боя, да еще и платить за это.

Виктор был уверен, что проход войск по перевалу – очевидный бред, перекрыть дорогу несложно. Он взялся бы сделать это с сотней бойцов – организовать оползень, поставить стрелков…

Ага, жди, позовут тебя Гнездовск от имперцев оборонять. В ножки поклонятся – спаси нас, великий рыцарь! Размечтался тут.

Экономическая война следователя интересовала мало, но даже он понимал, что дело это очень запутанное.

Князь Федор собирался торговать с имперцами не только дарами полянских огородов. Он планировал создать концессию для торговли магическими артефактами. В империи их не производят, зато в Гнездовске – целых три корпорации готовы поставлять амулеты от насморка, отпугиватели клопов, колдовские фонари и еще массу полезных для комфорта штучек. Сейчас этим занимаются контрабандисты вроде Шкипера, но если в дело войдет государственная организация, придется бандитам искать новый способ заработка. Не выдержат конкуренции.

Кто из магов займет в концессии ведущее положение, пока неясно. Колдуны из «Тамариска», «Короны» и «Хрустального шара» из кожи вон лезут, чтобы понравиться князю и выиграть необъявленный тендер.

Половина ученого совета Академии Дракенберга от идей князя Федора пришла в ужас. Анна Мальцева, колдунья-судмедэксперт, рассказывала Виктору, что самые мягкие слова в адрес алчных магов из корпораций были «кощунство» и «профанация высокого искусства».

«Гонор на хлеб не намажешь», – пожали плечами гнездовские магические воротилы и наперегонки бросились угождать князю Федору.

Практичный князь Гнездовска извлекал из интереса колдунов массу выгоды.

На этом фоне появление следователя с подозрениями о причастности магов к убийству какого-то бандита выглядело бы по меньшей мере неуместно. И черт бы с ней, с неуместностью – косые взгляды на воротник не липнут – так ведь работать не дадут. Ничего, была у Виктора пара мыслишек, как добраться до уважаемых магов.

Возможно, что шеф прав, и Шкипера сожгли бандиты – конкуренты. В любом случае след надо отработать.

В допросной, где Виктор оставил Винса, мальчишки не оказалась. Там следователь Жданович допрашивал мужика совершенно бандитского вида. Задержанный развалился на стуле и всем своим видом демонстрировал полное нежелание сотрудничать со следствием.

– Продолжишь запираться, – сказал ему Жданович, мельком глянув на взбешенного Виктора, – уйду. Я старенький уже, мне на кровищу и сопли любоваться неинтересно. Вот ему тебя оставлю, – и хитро кивнул на младшего коллегу.

Мужик подобрался и сел ровно. Досматривать спектакль Виктор не стал, захлопнул дверь и рыкнул на дежурного:

– Пацан где?

– В к-кабинете вашем, – опешил сержант. – Сами ж приказали, чтоб в-вежливо. Вот я и…

– Бардак, – выдохнул Виктор, взлетая обратно по лестнице на второй этаж.

Опасения следователя не оправдались. Мальчишка не сбежал, не попытался вскрыть сейф (все равно бесполезно) и не натворил никаких других пакостей.

Винс удобно устроился на полу и драил щеткой старые сапоги Виктора. Правый сапог уже блестел, как новенький, а левым мальчишка как раз занимался. Сосредоточенно закусил губу и мазал ваксой потертое голенище. На вешалке висел старый плащ, аккуратно расправленный и тоже отчищенный.

– Здрасьте, – вскочил Винс, – а я тут… Вот. Только масляное пятно с плаща не сумел вывести, стирать надо. Мыльца бы кусочек.

Виктор удивленно кашлянул.

– Ты где так научился?

Винс слегка смутился, шмыгнул носом и сознался, как в чем-то стыдном:

– Я раньше при школе в Перевальске жил, сторожу помогал. Он мне дядькой приходился. Добрый был, только пьяница. Учительствовал там, потом спился, погнали в сторожа… Ну вот. Я полы подметал, отмывал, чего велят. Сапоги школярам чистил, по грошику. Одежду зашивал, если, к примеру, подерется кто. Чтоб маменьки не заругались. А потом потонул дядька с пьяных шар, ну и меня взашей.

Винс вздохнул, сел на пол и продолжил чистить сапог. Получалось мастерски. Виктор был уверен, что такого блеска от старой обуви добиться невозможно – а поди ж ты!

– Ладно, заканчивай тут, – махнул рукой следователь, доставая из сейфа пакет с отобранными у Винса вещами, – и пойдем. Надо тебя до заката в монастырский приют определить. На вот, держи свое богатство.

Винс схватил пакет, глянул, на месте ли книжка, завернул обратно и засунул под рубаху.

– Спасибо, – удивленно протянул он, – я думал, не вернете так просто… – и тут же вскинулся: – Не надо меня в приют! Я взрослый уже!

– Сколько тебе лет, взрослый? – устало спросил Виктор, и добавил, не дожидаясь ответа: – Тебе там хорошо будет. Монашки добрые, накормят, к делу приставят.

– Пятнадцать мне, – соврал Винс, постаравшись посмотреть на следователя как можно честнее. И тут же широко распахнул глаза: – Во! Вы меня лучше на работу возьмите! Я чистить умею, шить, прибираться, полы мыть…

Виктор усмехнулся.

– И сапоги у вас завсегда блестеть будут… – закончил Винс, глядя в пол.

В возгласе «не надо в приют!» Виктор уловил что-то смутно знакомое, но не стал пытаться вспомнить, что именно.