Ненависть и наслаждение

Я отодвигаю свой стул, а затем поднимаюсь и иду к Драко. Когда оказываюсь рядом с ним, он поворачивает направо и идет по коридору, который ведет к его галерее.

Тьфу. Только не это. Сегодня я не в настроении для манипулятивного секса.

Да как он смеет думать об этом после того, что случилось со мной? Я не должна быть настолько шокирована, если он это сделает. Я не забыла, что он бессердечный, жестокий ублюдок, так же, как и все остальные.

Мы идем вниз по лестнице к его двери. Он отпирает ее и входит. Я следую за ним, и когда он шагает вправо, я делаю то же самое.

— Я помню ее с тех пор, когда бывал в США. — Его голос мягкий. Я понятия не имею, о чем он говорит, и, честно говоря, прямо сейчас мне все равно.

Он идет вперед и поднимается по лестнице. Я слышу шорох и какое-то движение, но потом все прекращается.

А потом я слышу, как начинает играть скрипка.

Музыка настолько чувственная, горьковато-сладкая и знакомая, что я замираю именно там, где стою. Я смотрю в ту сторону, откуда слышен звук, мои глаза широко распахнуты, рот наполовину открыт.

Драко подходит к вершине лестницы со скрипкой в своих больших руках.

Его голова находится под углом, и он сосредоточен на инструменте, медленно наигрывая несколько нот, ускоряясь на других.

Слезы подступают к моим глазам — нежелательные, досадные слезы.

Это была... Мамина колыбельная.

Ее песня.

Она напевала ее мне, когда я была маленькой девочкой, и даже когда стала старше.

Она играла для меня и даже пыталась научить, но я не была такой одаренной, как она. И до сих пор нет, но Драко?

Он попадает в каждую ноту. Он играет настолько хорошо, что я чувствую, словно мама здесь, играет для меня. Я чувствую ее оживший дух и ее ангельские объятия вокруг меня, молчаливо говорящие мне, что все снова будет в порядке.

Я чувствую себя так, словно она стоит рядом со мной.

Когда Драко останавливается, тишина оглушает. Теплые объятья мамы исчезают.

Я слышу, как бьется мой пульс.

Чувствую жар, растекающийся по моим щекам.

Я вижу его. Драко. Он стоит и смотрит на меня сверху вниз.

— Она научила тебя, — выдыхаю я.

— Всему этому. В течение лета матушка заставляла меня ходить в музыкальную студию твоей матери, по два часа каждый день, чтобы учиться. Она была терпеливой женщиной. Она должна была быть такой, имея дело с кем-то, вроде меня. — Он ухмыляется. Я все еще в ступоре.

Я даже не знаю, что сказать.

Или как реагировать.

Мама любила музыку. Она любила свою скрипку. Она до сих пор хранится в резиденции в Штатах... ну, я надеюсь, что это так. Зная моих людей, возможно, они предполагают, что мы мертвы, и продали все имущество Тони, а также мое. Скрипка мамы была моей.

Жар потоком устремляется по моим венам. Слезы безостановочно текут по щекам, несмотря на то, что я сильно стараюсь их прекратить. Так много чувств обрушивается на меня, все сразу. Слишком много, чтобы справиться.

Мама.

Папа.

Счастье.

Невинность.

О, как я скучаю по ним.

Я прикрываю ладонями лицо и мельком вижу красный лак на ногтях.

Папа. Черт побери, папа!

Я отворачиваюсь и выбегаю через дверь, приближаюсь к верхним ступенькам.

— Джианна! — кричит Драко мне вслед. Его голос звучит грустно, может быть, даже немного взволнованно.

Но я не останавливаюсь.

Я бегу по коридору, а потом слышу звук ботинок по мрамору. Патанса и другой охранник, наверное, услышали голос Драко, потому что они выходят из-за угла, чтобы посмотреть в мою сторону.

Они наблюдают, как я убегаю с опущенной головой и трясущимися руками.

Они не осмеливаются остановить меня.

Но что-то все же это делает.

Вернее, кто-то.

Глава 6

Как только я врезаюсь в тяжелое, твердое тело, слышу звук взведенного оружия у себя за спиной.

Я спотыкаюсь и оглядываюсь на Патансу и другого охранника, их оружие направлено прямо на незнакомца.

Моргая, он смотрит то на них, то на меня. Он совсем не испугался их. Ни капли.

— Ну... и кто это? — спрашивает он с сильным испанским акцентом.

— Не беспокойся об этом. Подними свои гребаные руки вверх, — выплевывает Патанса, подходя ближе, ее пистолет по-прежнему взведен.

Она дергает меня за плечо и оттаскивает за свою спину.

Другой охранник подходит ко мне, но он по-прежнему сосредоточен на мужчине.

У незнакомца широкие плечи и очень смуглая кожа. Его глаза черного оттенка. Они темные, пугающие. Он гораздо выше Патансы и меня, но такого же роста и телосложения, что и другой охранник.

— Кто тебя впустил? — рычит другой охранник.

— Охранник на воротах. Он знает, почему я здесь. И Шеф тоже, — мужчина бросает еще один быстрый взгляд на меня. — Где он вообще?

— Прямо, блядь, здесь, — голос Драко звучит позади меня, и я вскидываю голову, чтобы посмотреть. Его брови нахмурены, когда он смотрит на мужчину. В его руках пистолет. Абсолютно черный пистолет.

— Шеф, — произносит мужчина так беспечно, словно нет никакого оружия, указывающего ему прямо в лицо.

— Где мои пушки, Тьяго? — спрашивает Драко с каменным лицом. Без вежливости. Без приветствий.

— Твои пушки? — посмеивается Тьяго, поднимая руки. — Я говорил тебе, где они. Украдены нахрен.

— Украдены, значит. — Драко обходит Патансу, глядя на него.

— Их отняли, Шеф, и люди, которые взяли их, отпустили меня. Я бы не стал лгать тебе об этом.

— О, ты и раньше лгал мне много, много раз, но только потому, что ты мой двоюродный брат, я давал тебе много, много шансов. Я вижу, что давать тебе шансы было явной ошибкой. Моей ошибкой. Сначала мои наркотики, потом груз из Калифорнии, а теперь мое оружие? — Драко неодобрительно хмыкает, пока смотрит на него. — Слишком много оправданий. Слишком много ошибок, — шипит он. — И, должен сказать тебе, я устал от твоих ошибок.