Ненависть

– Вы разбили моё сердце, – театрально сказал я и вошёл в кабинет.

– Здорово, Андрюха! – пробасил Федот, когда я протянул ему руку. – Не знаю, поможет это твоему делу или нет, но предсмертная записка была напечатана заранее и не на хозяйском принтере, а на чьём-то ещё. У Львова струйник стоит, а эту на лазерном печатали. И вот ещё что. Смотри, на обратной стороне какой-то стишок напечатан. Сам решай, касается он дела или нет. На копию записки и стишка.

Я взял протянутый листок и прочитал:

– Месяц ехать до вокзала,

там квартира тайной стала,

так и этак поверни,

душу грешную спаси.

– Что за хрень? Странно, заранее пишут записку и не смотрят, что на ней с другой стороны? А принтер хоть тот же?

– Нет. Этот стишок на струйнике отпечатан, причём почти со стопроцентной уверенностью могу сказать, что это принтер из кабинета убитого. Возможно, убийца хотел создать вид спонтанности. Решил старик застрелиться, схватил первый пропавший под руку листок.

– Возможно, ты прав, Федот. Получается, убитый должен писать стихи, и об этом должны многие знать. По крайней мере, тот, кто его убил, знал точно. Спасибо, Федот, твоя дотошность опять очень помогла. Про другой принтер – это очень важная деталь!

Выйдя из лаборатории, я прошёл по лестнице на второй этаж в свой кабинет. Серёга уже грел чайник и резал колбасу для бутерброда (он часто завтракал в кабинете), Петя сидел за своим столом и перебирал какие-то бумаги.

– Что, Серёга, сегодня тебя опять выперли без завтрака, либо муж очередной пассии неожиданно из командировки вернулся? – сказал я, переглянувшись с Петей. Мы заулыбались.

– Смийтеся, смийтеся, бисовы диты! – буркнул Кузьмин и, откусив смачный кусок бутерброда, стал аппетитно жевать.

– Здорово, Дон Жуан! Смотри, когда-нибудь в одних трусах в управление прибежишь, говорю тебе: доведут тебя твои бабы! – мы поздоровались, потом я подошёл к Пете и поздоровался с ним.

– Здравствуйте, Андрей Игоревич! – Петя отложил бумаги, достал свой блокнот и оживлённо затараторил. – Знаете, оказывается, убитый был крутым мужиком. Во-первых, полковник ФСБ, уже о чём-то говорит! Я в их конторе справлялся, говорят, специалист высочайшего класса. Тогда почему уволили, спрашиваю, мнутся, мол, сам попросился на пенсию, устал, здоровье стало подводить. Я узнавал, со здоровьем полный порядок. И к тому же его знакомые говорят, что он сильно расстраивался из-за увольнения. Во-вторых, герой. Участвовал в Афганской и Чеченской кампаниях и везде получал правительственные награды (опять же, именное оружие от командования). И, в-третьих, он ещё и поэт – две книжки со стихами выпустил (не в моём вкусе, но так ничего).

– Спасибо, Холмс, про стишки – очень кстати, а что про жену накопал?

– Тоже не без талантов женщина, когда-то была подающей большие надежды пианисткой, закончила консерваторию с отличием, но, когда вышла замуж и забеременела, всё оставила и стала домохозяйкой. Года два назад у неё обнаружили рак, много лечилась, но ничего не помогало. Если бы не убийство, то через пару недель сама бы умерла, по словам врачей.

– А у тебя, Дон Жуан, что по Львовым младшим?

– Да, в общем, ничего особенного, – жуя бутерброд и запивая его чаем, сказал Сергей.

– Совсем ничего? Расскажи хоть это ничего.

– То, что было до ухода из органов, рассказывать не буду: ты лучше меня знаешь, а вот после – большие перемены у него. Я уже говорил о секте, так вот, в девяносто пятом Львов крестился у них, потом – его жена, через два года дочь умерла после аварии. Кстати, жена у него – красавица, бывшая певица, из богатой семьи, дочь известного стоматолога. Короче, упакована по высшему разряду, мечта поэта! Львов знал, кого в жёны брать, говорят, это его папенька его за неё сосватал.

Сейчас Львов – активный еговист, ходит по домам и агитирует, посещает сходки в их церкви, они ее называют «зал царства». Более того, по словам единоверцев, он у них старейшина и пионер – это особые титулы у еговистов. Короче, выбился в начальство наш бывший коллега в своей секте. Жена – тоже пионер, точнее, пионерка. Соседи говорят, что они часто уезжают на неделю из дома, а бывает, что и по полгода их не бывает. Как я узнал, это связано с их религиозной деятельностью, соверующие говорят, что они в каком-то «разъездном служении» задействованы. Что это за дела такие, пока не знаю.

– Что насчёт завещания?

– Львов не скрывает, что знает о завещании и о том, что отец лишил их всего. Говорит, что понимает отца и претензий к нему не имеет. Работает он в строительной фирме, зарабатывает неплохо, говорит, им с женой хватает.

– Что про других детей узнал?

– Средний сын – бывший военный лётчик, имеет боевые награды за Чечню. Живёт в Ростове-на-Дону. Тоже неожиданно оставил службу в начале двухтысячного, в личном деле написано, что по состоянию здоровья. В том же году стал еговистом, сейчас тоже старейшина и пионер. В настоящее время находится в Германии, как сообщили коллеги из Ростова, на конгрессе Свидетелей Иеговы, обещал вернуться через неделю. Кстати, в воскресенье был здесь в Москве.

– Так он на похоронах родителей не будет что ли?

– Какие похороны? Бог с вами, Андрей Игоревич! – воскликнул театрально Сергей. – Он же еговист! Они своих не хоронят, а ты хочешь, чтобы он приехал православных родителей хоронить. Как же, не дождётесь!

– Мрак какой-то, – нахмурился я. – Ладно, что там по дочери?

– Елизавета Викторовна – аппетитная дамочка! Красавица, спортсменка (мастер спорта по стрельбе из пистолета), активистка у себя в секте (тоже пионер), причём, она самая первая из детей Львовых в секту вступила, ещё в девяносто втором. Живёт в Нижнем, сейчас здесь.

– Спасибо за информацию! Теперь давайте распределимся. Поскольку, версия сантехника лопнула, займёмся Львовыми вплотную. Я с Ромой поработаю, моим давним товарищем. Ты, Петя, дочерью, а ты, Серёга, лётчиком.

– А можно мне дочерью? – взмолился Сергей, подскочив со стула.

– Что монашку захотел попробовать? – засмеялся я. – Ладно, тогда ты, Петь, за лётчика возьмись. Если это дело Рома провернул, ему нужны сообщники. А кто как не родные, да ещё и однопартийцы, и товарищи по несчастью?!

Обсудив детали дальнейшей работы, мы разбежались выполнять намеченное. Я взял номер телефона Львова у Серёги и тут же позвонил. Мы договорились встретиться через час у него на работе.

Я подъехал к новой многоэтажке, построенной на месте снесённого аварийного барака, известного, как притон бомжей и наркоманов. Новый дом ласкал взор и обнадёживал сердце, что больше не придётся выезжать сюда, чтобы выяснять, чей труп здесь обнаружили.

Поднявшись на восьмой этаж, я нашёл нужную квартиру и позвонил. Дверь открыл сам Львов. Он стоял на пороге в рабочем комбинезоне и белой бандане на голове. Внешне Роман почти не изменился, хотя прошло уже более десяти лет с нашей последней встречи. Он добродушно улыбнулся.