Ненавижу блондинов

— Макс, — выдохнула, наконец, — мама сказала, что у тебя скоро свадьба.

— Скоро… а что? — я насторожился.

Мало ли что и где подслушала рыженькая. Ей лет шесть-семь, уже соображает достаточно.

— Папа не хочет, — едва слышно прошептала девочка, по-прежнему теребя косу и пряча глаза.

— Знаю и что? — продолжение мне понравилось еще меньше

— Я… хотела сказать… если она не подойдет. Я могу жениться… женюсь на тебе, когда вырасту, — проговорила, запинаясь, Зоя. На меня в упор смотрели в ожидании два черных омута глаз. — Ты мне очень нравишься. Ты самый красивый. Я, наверное, тебя люблю.

В первую секунду я не нашелся, что сказать. Улыбка медленно сползла с лица. Тонул в этом завораживающем, затягивающем взгляде. Ситуация смешная: кроха влюбилась во взрослого парня. Но смеяться как раз не хотелось. Я вдруг вспомнил, что много раз признавался в любви Маше, а она… она ни разу… Вот так прямо, как эта рыжуля, точно никогда.

Я подхватил ее, легкую как пушинка, не руки, на мгновение задержав в руках, разглядывая забавного ребенка.

— Вырастишь, морковка, — посмотрим, — уклонился от ответа. И уже уходя от нее смущенно глядящей мне вслед, добавил: - Только волосы не стриги. Мне нравятся длинные.

Эта семейка сведет меня с ума… Но кто бы мог подумать: морковка в меня влюбилась. А я рыжих терпеть не могу.

Глава 22.1. Скандальная… или «Когда мы правы, мы часто сомневаемся, но ошибаемся мы обычно с полной уверенностью»

(от имени Ани)

Я любовалась подаренным Виктором к свадьбе колье. На плечиках висело мое свадебное платье: бежевое, скроенное по фигуре с верхом из кружев. Не верилось, что только вчера вернулись с Мальдив, а завтра уже свадьба. Мне все еще чувствовался привкус горьковатой морской воды и скрип песка на зубах. Виктор пригрозил новой поездкой. И я решила собирать коллекцию песка с разных пляжей, где удастся побывать.

Не могла поверить, что детская песенка про волшебника в голубом вертолете, везущего в подарок эскимо, сбудется. Точно Дед Мороз опомнился и решил исполнить все мои желания разом. Через Виктора. Он точно наверстывал упущенное за двадцать лет. Во всем наверстывал. Точно мы снова вернулись с ним в свои двадцать. Первым делом, не слушая возражений, он перевез меня и Машу к себе. Требовал, чтобы я хозяйничала, меняла шторы и обои. А меня точно парализовало на идеи и воплощения. Никакого обычного в таких случаях "гнездования". Оглушенная внезапными переменами я терялась в большом доме в одном из коттеджных подмосковных поселков. Мне нужно было время осознать, привыкнуть и перестроиться. Вначале сторонилась его ласк, отвыкнув за эти годы от мужчин. Пыталась как-то компенсировать вкусными ужинами. Виктор не понимал прохлады и молча злился, но не показывал вида, заваливая дом букетами цветов, меня — подарками. Перелом наступил, когда я уехала домой за вещами и документами.

Я выпустила из пальцев блестящую дорогими камушками золотую цепочку. Она свилась драгоценной спиралью.

Перед глазами как живая появилась мама, которой я рассказала правду обо мне, Викторе и Маше. Детали похищения дочки опустила, чтобы не волновать, и зная маму. У Маши, кажется, все серьезно складывалось с Максимом, и настраивать маму против парня, намеренно не стала. Она точно сделала бы свои выводы. Своей судьбы Маше я не желала.

Торопливо собирала вещи и спиной чувствовала мамин пристальный, тяжелый взгляд. Она молчала, переваривая информацию. Я ждала нагоняй за дочку, но мама совершенно неожиданно поинтересовалась другим:

— Ты же знаешь, почему ушел отец?

— Да, он встретил другую женщину, — ответила я, вспоминая мамины нелестные отзывы о сопернице.

— Нет, милая. Если бы он встретил другую женщину — было бы понятно. А он ушел в бордель ОДНОЙ…ГМ… жрицы любви. Понимаешь, о чем я?

— Мам, ты говорила об этом. Дело давнее. Его давно нет. Ее тоже. Зачем ворошить прошлое, — Я с сочувствием посмотрела на нее. Мне было ее жаль. Столько лет она не могла простить мужчину, который оставил ее ради другой женщины.

— Нет, дурочка, ты не понимаешь, — мама стояла на выходе из комнаты, перегородив выход, словно решила меня не выпускать: — Ничего не понимаешь. Ты же точная копия меня. Я тоже думала, что буду пироги с яблоками печь и крутить обруч, второе высшее получу — и… опа… мой муж навсегда мой. Мне же, умнице-красавице, никто не ровня… Оказалось — мне только казалось… — она горько усмехнулась. — Моя мать предупреждала: красивый мужик- общий мужик. Привезла его к нам знакомиться и все подруги с него глаз не сводили. Блондин синеглазый косая сажень в плечах… Да, куда там слушать маму! У меня же любовь! Ох, когда узнала про измену, как я драла ему космы эти белые… — ее лицо исказила злорадная усмешка.

Я тяжело опустилась на постель, уже догадываясь, куда клонит мама. То-то мне показалось странным, что она не отреагировала на похищение Маши обычным образом. А ее интересует Виктор и моя с ним жизнь, которая ее совершенно не устраивает. И чего ей не так? Чего она к нему прицепилась? Неужели только потому, что он блондин и симпатичный и этим напоминает моего отца… Двадцать лет назад не дала нам быть вместе и сейчас решила помешать. Я ее уловки и заходы издалека знаю — выучила за столько лет.

— Мама, я и Виктор — это совсем другое дело. Нам не по пятнадцать лет. Виктор знает, чего хочет. Он взрослый, ответственный мужчина.

— Такой же взрослый мужчина заявил мне, что уходит, потому что скучно стало со мной, — мама уже не слышала. Ее понесло: - Скучно… со мной… А я ведь стихи писала в заводскую стенгазету. На каждом празднике в заводском Доме Культуры в концертах выступала — пела, плясала. Мужиков увивалось за мной… Да, что там… Это со мной-то скучно?!

— Мам, ты замечательная была… и очень красивая..

— Нет, деточка, им не скучно, — перебила меня: — Дело не в скуке. Не о той скуке речь.

Им надоедает быть порядочными и уважаемыми мужиками. Понимаешь? Они-то что, заработали, кинули денег и все. Строим семью мы, женщины, — она набрала в грудь воздуха и выдала: - А чужими руками построенное ломать не жалко. Вот вкалывали бы еще дома и детей растили сами — вот тогда не ломали бы. Твой отец не ценил заботу о нем и любовь не ценил. Видел только то, чего не хватало. И твоему Виктору все в руки само падает… и ты тоже… упала… И Машка уже готовенькая. Не надо с пеленками возиться и дома на больничных сидеть, уроки с ней делать…

— Так разве это не из-за тебя! Он же хотел все объяснить, помириться! Ты же прятала письма от Виктора. И про деньги, что он присылал, мне ничего не сказала! — взорвалась я.

— А ты решила это от большой любви, — насмешливо фыркнула она. — Кинул тебе, дурочке, подачку, чтобы совесть свою успокоить. Любил бы и уважал — не обрюхатил бы, а женился, как положено. Только не нагулялся он, чтобы жениться честь по чести. Гулял бы от тебя, кобелина такая, как твой отец. А ты бы слезы тут у меня лила. Не нужен Марьяшке такой отец!