Ненавижу драконов. Книга 2

Ладанэ улыбалась и шла. И совсем не переживала. Что ее саму немного удивляло.

— И что мне делать? — спросил Ярослав, все так же сидя на драконе и глядя со стороны на знакомое переплетение тончайших паутинок.

В этом месте паутинки были смяты и местами разорваны, но если присмотреться, то становилось понятно, что выровнять их не сложно, а после этого они прекрасно срастутся, как и подожжено составляющим чего бы то ни было. Нужен просто толчок. Чье-то желание.

— Тупик делай, — проворчал дракон.

— Как?

— Мне откуда знать? Я не создатель.

— Спасибо, ты мне очень помог, — душевно поблагодарил Ярослав.

Дракон в ответ только фыркнул и положил голову на лапы, как огромный пес.

— Это хоть точно, то место, что нам надо? — спросил парень.

— Точно. Посмотри внимательнее.

Делать было нечего, пришлось смотреть. Сначала на то, что казалось стенами тоннеля, а было всего лишь сплетенными кем-то лентами, касающимися друг друга и ветвящимися не хуже огромной молнии. Где эти ленты начинались и каким образом исчезали с поля зрения осталось неясным.

Потом Ярослав посмотрел на то, что ленты окружало и довольно быстро обнаружил знакомого дохлого осьминога.

— Понятненько, — сказал сам себе.

Жалко, что идей в связи с обнаружением осьминога так и не появилось.

Легко сказать — "делай тупик". А как его делать? Кирпичами дыру в ленте не заложишь. Собственно, никто не может попасть через тоннель на Землю именно благодаря этой дыре. Срастаться составляющим тоже ничто не помешает. Хоть бери и осьминога перемещай, каким-то образом. На что-то он повлияет. Знать бы еще на что и как его переместить.

— У меня идей нет, — сознался Ярослав. — Сколько ни думаю, ни одна не явилась.

— А ты не думай, — лениво посоветовал дракон. — Просто делай. Представь, что это горы.

— Там я как раз думал.

Думал много, правда все время не о том.

Вот что можно сделать с тоннелем? Да ничего, эта штука самовосстанавливающаяся. Даже екетская блокировка в случае чего долго не продержится. Дыра зарастет и "добро пожаловать, гости дорогие".

Или попробовать зайти с другой стороны?

В конце концов, нужна вовсе ведь не дыра, нужно чтобы после ее исчезновения не появились арки. А как эти арки выглядят?

Ярослав закрыл глаза и попытался вспомнить. Подумал немного и сообразил, что места соприкосновения лент и есть те самые арки. Похоже рядом с Землей находится чертова уйма миров, жители которых даже не подозревают об этом соседстве. Весело, конечно.

Значит, ленточка восстановится и тут же притянет к себе другую ленточку, связав таким образом несколько миров сразу. А с теми мирами связаны другие миры, с другими третьи и так до бесконечности.

Ну и что делать? Как запретить лентам воздействовать на друг друга?

Вот есть тоннели, по ним ходят люди и не только, перемещаются с ленты на ленту, даже не замечая этого, правда, перемещаются в строго определенных местах почему-то, что уже странно.

— Хм, — глубокомысленно изрек Ярослав, встал на ноги и потопал по дракону ближе к лентам.

Если подумать логически, то места соприкосновений должны чем-то отличаться от всех остальных мест ленты. Иначе дыра в ленте бы не помогла. Ленты бы просто коснулись друг друга другими местами. Что-то это все очень сильно напоминает.

— Ага, изоляция! — обрадовался своему открытию Ярослав.

Места соприкосновений действительно отличались. Они были тоньше, нитей там было меньше и то, что из них было выплетено напоминало рыболовецкую сеть. Причем составляющие двух лент умудрялись как-то переплестись между собой, превратив свои узоры в единое целое.

— Значит, нужно заизолировать дыру и пускай срастается сколько ей влезет, — сделал напрашивающийся вывод парень.

Ярослав вернулся к осьминогу и порванной ленте, внимательно на обоих посмотрел и понял, что не знает как неведомый создатель эту изоляцию делал. Не растягивать же ее. Если бы все было так просто, то все было бы очень просто. Даже слишком просто. А этого не может быть.

Потом он долго и нудно изучал изоляцию лент. Точнее пытался изучать, ничего в ней не понимая. Он рассмотрел из чего лента состоит. Какое-то время пытался пересчитать количество нитей в плетении, чувствуя, что занимается той еще глупостью. Заметил, что изоляция не однородна и понял, что ее изучение безнадежное дело.

— В конце концов, я понятия не имею из чего состоят мои фиолетовые шмели и какаодоящиеся коровы. Что не мешает им существовать и прекрасно себя чувствовать, — сказал, обращаясь к ленте.

Она в ответ промолчала.

Дракон зевнул и посмотрел с любопытством.

— Зато я знаю что такое изоляционная лента и для чего она нужна. Кто знает, вдруг однажды я захочу ее размотать?

— Ну-ну, — сказал дракон. — Интересная идея.

Ярослав сделал вид, что не услышал его. Уселся удобнее, закрыл глаза и стал думать про изоляционную ленту.

Синюю такую, или красную, в общем, не важно. Важно, что она изолирует провода, с одной стороны у этой ленты есть клей, а с другой она гладкая. Взять бы кусок такой ленты и обмотать дыру в стенке тоннеля, изолировав то ли Землю от этого чуда мысли сгинувшего в веках и тысячелетиях создателя, то ли чудо мысли от Земли. Хорошенько обмотать, чтобы наверняка.

Воображение наконец перестало отвлекаться на электриков на столбах и трансформаторные будки с канонической надписью под черепом. Вместо этого огромная катушка изоленты, почему-то разноцветно-полосатой, начала шустро разматываться, позволяя своей ленте обвиваться вокруг дырявой ленты тоннеля.

Дракон коротко ругнулся, зашевелился и, судя по ощущениям отполз в сторону.

Ярослав почему-то начал улыбаться. Стало светло-светло и опять зазвучала музыка.

— Хватит, — сказал дракон.

— Что?

— Хватит.

Драконье тело взбрыкнуло, парень почувствовал, что куда-то падает и открыл глаза.

Самое странное, что он действительно падал. Непонятно куда. Узкий и глубокий колодец среди составляющих был настолько нереальным зрелищем, что ничего кроме любопытства вызвать не смог. В следующее мгновенье крыло цвета пламени перегородило вид в бездну и парень по нему скользнул обратно на дракона.

— У меня получилось? — спросил Ярослав, ползком подбираясь к краю дракона. Ноги почему-то опять не держали, точно как после сотворения лиловых коров, а заглянуть в бездну очень хотелось.