Ненавижу магов

– Нам надо поговорить, – шепнул, хватая бродяжку за руку и быстро уводя из эпицентра людского негодования.

Перестарался, чертовски перестарался. Толпа недовольно гудит, они готовы разорвать ее на части, но я, разумеется, не позволю им этого. Слишком увлекся, желая напугать и разозлить ее, по привычке сделал свою работу слишком хорошо. Что бы там не решил Трут, в глазах придворных бродяжка все равно виновна. Им обещали кровавую расправу, но министр не оправдал их ожиданий, и толпа, полностью обезумев, захотела взять правосудие в свои руки. Стадные инстинкты взяли верх над разумом. Зря, я это, зря. Был другой способ проверить, я знал это с самого начала, но решил оставить его на крайний случай. Но теперь, после того как, разозлив ее и испугав, я не получил нужного результата, остается только этот способ и банальный допрос. Увы, ни того, ни другого делать при свидетелях нельзя, так что остаётся надеяться, что они отстанут на выходе из зала.

– Убийца принца! Поделом тебе!

– Ведьма! Гореть тебе на костре! – до меня не сразу доходит смысл гневных выкриков, несущихся от разбушевавшейся толпы, слишком занят мыслями.

Бродяжка внезапно вырывает руку из моей хватки, это злит меня, правда всего долю секунды, пока не осознаю, что она останавливается, хватаясь обеими руками за затылок. Ей больно? Смотрю на пол, в нее бросались всем, что попадалось под руку разъяренным придворным, даже обовью, пока я упрямо тащил её вперед, ничего не замечая. Я не чувствую ее чувств, она не думает обо мне, сейчас выглядит как щенок с подбитой лапой. И вот это жалкое существо, возможно, моя жена. Однако, к своему удивлению, я не чувствую удовлетворения от ее страданий, наоборот, я ощущаю животную ярость. Эти беспечные ублюдки посмели ее тронуть, мою возможную жену!

– ВОН! – позволяю глазам загореться вновь, чтобы испугать этих стервятников. Они бегут, как перепуганные крысы, обратно в зал, остаются только стражники, но и их я тоже выгоняю. Я слишком долго был в неведении, хочу, наконец, узнать на ком не по своей воле женился.

Шепчу заклятие, чтобы никто не смог нас подслушать и побеспокоить. Оборванка стоит всего в нескольких шагах от меня, протяни руку, и я дотронусь до нее. Пальцы рук немеют от желания распустить пучок волос на ее макушке. Хочу увидеть, так ли на самом деле они длинны и красивы, как той ночью? Вижу ее страх, хотя понять, что она чувствует не составляет труда, так сильно оборванка сжимает свою сумочку. Что там? Ее защита? Но что ее может защитить от меня? В ней нет магии, ни капли, я чувствую это даже сейчас.

– Ты… – заговариваю первым, наконец, поймав ее взгляд. Почему вариант с допросом на деле оказался настолько трудным в исполнении? Что сложного в том, чтобы сразу спросить, с ней ли я переспал той ночью? Есть ли Брачная Метка на ее теле? В конце концов, моя ли она жена?! Но язык упрямо немеет, не желая высказываться напрямую, подходящих слов не находится.

– Вы, – в резкой форме упрямо подсказывает оборванка, и я вспоминаю этот тон, вспоминаю нашу первую встречу. Она ставит меня в рамки приличий. Показывает, что лучше меня, и я не достоин называть ее на «ты». В какую игру она играет? После всего, что было, мы все еще на «вы»? Смешно, честное слово, смешно. Если… если только она была лишь той, кто устроил скандал в отеле, но не той, с кем я провел ночь, и у кого осталась метка на спине.

– Вы?! – мне с трудом удается спрятать злость за иронией.

Всего мгновение, и я решаюсь, делаю шаг к оборванке, хватаю ее затылок и прислоняю ее лицо к своему. Делаю это слишком резко, причиняя ей боль, а потом накрываю ее рот поцелуем. Если я ошибался, она сейчас умрет, ибо я захотел ее. Проклятье не терпит измены, те, кто пренебрегают этим, вынуждены смотреть, как их любовники умирают в агонии. Ее губы именно такие, какими я их помню, мягкие и податливые. Голова начинает кружиться, и я почти забываю, зачем вообще это сделал. Увлекся настолько, что прихожу в себя только, когда она отталкивает меня от себя, чуть не упав.

Ее глаза мечутся от злости и испуга, но это не важно. Совсем недавно я чувствовал желание, настолько сильное, что не могу понять: это было её желание или моё? Но это неважно, совсем неважно! Она цела, абсолютно цела! Проклятие ее не тронуло, это действительно была она. Я смеюсь нервно и истерично, еще до конца не веря в происходящее.

– Это была ты! – живот сводит от смеха, мне до сих пор не верится. – Я знал, знал, что это была ты! Чёртова бродяжка! Я знал!

– Зачем вы это сделали? Решили, что вам по статусу все можно? Ну, так вот вам новость: меня вам трогать лучше не стоит! – она еще отчитывать меня пытается, это так смешно. Чувствую ее злость и решимость, но мне плевать. Угрожает мне, серьёзно? Мы же связаны! Моё веселье проходит, когда она пытается убежать. Но нет, больше я ей не дам от себя так просто уйти! Один раз она уже бросила меня, мне хватило позора!

Потоком воздуха возвращаю ее обратно в свои объятья, никуда ее теперь не отпущу. Она кряхтит, замирает возле моей груди, такая маленькая и беззащитная. И это она связала меня и женила на себе без моего ведома?

– К чему эти игры, дорогая? В этот раз ты никуда не убежишь, – улыбаюсь, чувствуя ее панику.

– Отпусти! – она пытается достать что-то из сумки, но я не позволяю ей. Прижимаю ее руки к себе, не даю вырваться.

– Теперь мы уже на «ты»? – не могу удержаться от иронии, она сама себя загоняет в глупые рамки.

Хочу узнать, как она это сделала, как поставила Брачную Метку? Я готов поклясться на чем угодно, что не брал ее силой, этой метки просто не должно было существовать. Она вообще сама пришла! Может, это зелье какое, она ведь не так проста, как оказалось? Я не могу ее раскусить, не могу понять, что она от меня хочет и хочет ли вообще.

– Скажи мне, как ты это сделала, дорогуша? Как ты это провернула? С помощью своих настоек, не так ли?

Она опускает глаза, избегает моего взгляда, и это бесит. Хватаю одной рукой ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Злость окрашивает все в синий, я смотрю на ее испуганное лицо и не могу оторвать от него взгляда. Хочу видеть ее эмоции, понять, что она делает. Мне так надоела ее злость, почти все и так чувствуют ее ко мне. Она знает, что я не могу ей навредить?

– Почему ты молчишь? Думаешь, что я теперь тебя не трону?! – я мог бы проверить, насколько сильно связаны наши тела теперь, но не стал. Если она нашла способ обмануть Брачную Метку, то есть хороший вариант ее наказания. Так говорю себе, оправдываясь, снова целуя ее. Желание вновь ударяет в голову, все это время оно никуда не делось, просто потухло, как тлеющий костер. Стоит ветру подуть, и костер загорится вновь, еще сильнее, чем было до этого. Все мышцы напряглись, желание обладать ею пришло как нельзя некстати. Потом, потом… у меня будет куча времени наказать ее, только в этот раз к кровати ее буду привязывать я. Желание совсем затуманило мне голову, что на меня совсем не похоже. Отрезвляют лишь ее боль и обида, сильная, между прочим. И это она на меня обижается, смешно! Эта женщина сделала меня почти что своим рабом. Думает, что ей за это ничего не будет?!

– И как же у тебя получилось? Как получилось обмануть меня?! – я уже не тот, что был раньше, годы берут свое, раз какая-то оборванка сумела обвести меня вокруг пальца. Убираю за ухо мешающую видеть лицо прядь, замечая по её судорожному вздоху, с какой нежностью это сделал. Что она творит со мной?

– Вы сами во всем виноваты, – шепчет она мне в губы, и желание поцеловать ее становится совсем невыносимым. Оно неожиданно отступает, словно тает,, взамен принося слабость и сонливость. Что происходит? Чувствую ее ликующее ожидание и понимаю, как был беспечен.

– Что… Что ты со мной сделала? – ноги еле держат меня, но я до ужаса хочу придушить ее тонкую шейку.

– То, что ты заслужил, – шепчет мне в губы, и я осознаю, что ещё немного и просто-напросто упаду. Попытался было заклятия шептать, но это не помогало, я не знаю, что она сделала, но это явно не магия. От мысли, что она опять скроется, убежит, налетает паника, я не могу ее отпустить. Я почти уверен, эта сонливость не опасна для жизни, бродяжка тоже не может навредить мне.

– Ты никуда не уйдешь, ведьма! – накладываю на нее чары, вбивая в них столько силы, чтобы она не смогла сдвинуться с места, даже когда я отключусь. Обнимаю ее так крепко, как могу, чтобы никто не смог нас разделить, и проваливаюсь во тьму.