Ненавижу. Скучаю. Люблю
Шрифт:
— Слушай, я не… — Антон вдруг решил извиниться. Не эти слова планировалось сказать Юльке, далеко не эти.
— Мечты имеют свойства разбиваться, сталкиваясь с реальностью. Я поцеловала тебя, потому что мечтала об этом три года. Считай это маленькой платой, за мое прощение за ту грубость в столовой. Ладно? — сдержанная улыбка коснулась губ Снегиревой и Леваков понял — она не шутит. Она, в самом деле, отпускает его, чувства, которые жили в сердце три года.
— Пока, — прошептала Юля. Сняла с плеч пиджак, протянула его, но Антон не взял. Он только и мог, что молча смотреть на нее: такую красивую, независимую, горделивую птицу, которая с лёгкостью выбралась из его сетей. Юлька вздохнула, затем повесила пиджак на железную конструкцию балкона, еще раз скользнула по Антону глазами.
Антон должен был что-то сказать, найти аргумент, но он лишь смотрел на девушку, теряя по крупицам камешки надежды. Снегирева развернулась, ее тонкие пальцы обхватили золотую ручку, и в долю секунды позволили скрыться за дубовыми дверями.
Глава 21
Юля
У меня дрожали колени, когда я закрывала за собой дверь. Сердце лихорадочно билось, а кончики пальцев покалывали. Отказать парню своей мечты, человеку, о ком мечтала ночами, о ком думала каждый раз, прижимаясь головой к подушке — это безумие. Любая бы назвала меня дурочкой. Но я не могла принять чувства Антона. Ведь они были такими же, как и морской песок: возьми горстку на ладонь и все равно ничего не сможешь сохранить. Пусть не сразу, но через какой-то промежуток времени в руке останутся лишь крупицы. А я искренне не хотела хвататься за эти самый крупицы.
Любая девушка достойна большего, и я тоже этого достойна.
Правда, позже наступило осознание и с глаз покатились слезы. Хорошо, успела добежать до дамской комнаты, и чудо, там никого не было. Я спряталась в кабинке, сжала ладонью рот, потому что хрипы рвались из самой глубине. Я плакала так тихо, как, наверное, и не плачут. Меня трясло, на губах до сих пор был вкус Антона. Этот мимолетный поцелуй, эта ненужная роскошь, которую я позволила себе.
Спустя минут десять, взяла себя в руки. Успокоилась, если, конечно, мое состояние можно было охарактеризовать этим словом. Утерла слезы и вышла из кабинки. Взглянула в зеркало и уголки губ моментально опустились вниз. Где та яркая и уверенная в себе Снегирева? Неужели какой-то парень может сломать меня? Никогда. Вот сейчас подправлю макияж, выйду и буду блистать рядом с Иркой. Станцую с Гришей, а может и выпью стакан вина. Все хорошо. Жизнь не бывает однополосной. Дорога никогда не заканчивается без возможности свернуть в разные стороны. Вот и я сверну. Буду идти не оглядываясь. По крайне мере до тех пор, пока не пойму, что надо остановиться.
А Антон… либо он свернет следом, и мы встретимся, либо я права и наши пути пересеклись ошибочно.
Подтерев тушь, и я улыбнулась своему отражению. Затем вдохнула полной грудью и спустя минуты две вышла из дамской комнаты. Расправила плечи, приподняла подолы платья, и уверенным шагом начала двигаться в сторону зала.
— Юля! — послышался знакомый голос. Я повернулась, встречаясь взглядом с Гришей. Он подбежал ко мне, его глаза переливались, в них читалось переживание.
— Ты уже здесь? — с улыбкой ответила. Пусть улыбка и была не особо веселой, но мне не хотелось больше грустить.
— Я искал тебя всюду, — Гриша опустил голову, а потом осторожно коснулся моих пальцев. Его руки были холодными, как кубики льда.
— Да я вроде и не пряталась. Эй, — я чуть наклонилась, и прядь волос упала мне на лицо. Гриша заметил это и зачем-то решил заправить прядь за ухо. Я почувствовала себя мерзко, будто пытаюсь использовать человека, чтобы заглушить собственную боль. Однако ничего не могла поделать.
— Дурацкий конкурс. Я переживал за тебя, — ответил с теплотой в голосе Гриша. Я вдруг ощутила жар, словно плечи обожгло огнем. Перевела взгляд в сторону и замерла, замечая Антона с Витей. На обоих уже не было масок, оба смотрели на нас. И если в глазах Шестакова читалось презрение, то Леваков кажется, злился.
Желваки на его скулах так и бегали, от слишком сильно сжатой челюсти.Мне хотелось думать, что это проявление ревности. Но я была не уверена в своих предположениях на сто процентов. Поэтому поспешила выдернуть ладонь из Гришиных рук. Однако улыбаться не перестала. Я должна дать понять Антону, что мой отказ осознанный, что мне не больно от него. В битве за человеческое сердце нет лучшего средства, чем улыбка.
— Юль, — позвал Гриша, замечая направления моего взгляда. Он тоже оглянулся, и в этот момент Витя закатил глаза. Его губы растянулись в высокомерной усмешке, словно Шестаков задавал вопрос: «ты серьезно?».
— Пошли в зал? — спросила я Гришу. Смотреть на Антона и его друга больше не хотелось. Меня, итак, знатно потряхивало. Сердце обижено прыгало, они с мозгом вступили в конфронтацию. Неравный бой, где поражение определено заранее.
— Пошли, — кивнул парень. Он чуть наклонился, согнул руку в локте и намекнул жестом, чтобы я взялась за нее. Это было правильно, поэтому я согласилась. Мы медленно двинулись в сторону банкетного зала, откуда доносилась музыка и голоса знакомых нам людей. А Антон… сегодня он должен был остаться в стороне.
Вечер закончился довольно спокойно. Правда, мама то и дело поглядывала в мою сторону, прищуривалась, а затем качала головой. Я знала, дома она обязательно спросит про выходку Антона. Поэтому уже заготовила отговорку. Это был обычный розыгрыш, не более. Пусть он и всполохнул всех гостей, особенно девушек. Разговоры не утихали до конца мероприятия.
Витя Шестаков успел очаровать большую половину дамского сообщества. И если Леваков достаточно быстро скрылся из виду, Витя задержался, подарил несколько танцев и с одной гостей даже чуть не скрылся за пределы зала. О нем потом болтали, без остановки. Да какой красивый, а как разговаривает, да какая улыбка. Маме Шестаков не понравился, она таких не любила. Все считала, что слишком уверенные в себе парни легко ломают девчонок. Может она и была права.
Разошлись на доброй ноте. Тетя Наташа пригласила нас в гости, но мама запротестовала и заявила, мол, а давайте все к нам. Обе еще так загадочно поглядывали на меня и Гришу, что в принципе смысл посиделок не понял бы только дурак.
— Мам, не затеивай смотрин, пожалуйста, — сказала строго я, когда мы уже ехали в такси. Папа сидел рядом с водителем новенькой Весты, а наш женский коллектив сзади. В салоне играла приглушенная иностранная музыка, и пахло хвоей. За окном было довольно темно, а мобильный молодого мужчины, крутившего руль, то и дело вибрировал на панельки. Но он почему-то постоянно сбрасывал.
— Гриша — отличная партия. Ты еще юная и не понимаешь этого. Потом будешь мне благодарна. — Отчеканила мама, кивая сама себе головой.
— Я не буду благодарна, — отрезала, понимая, к чему клонит мать. Ведь у Гриши, в самом деле, было прекрасное будущее. Карьера и достаток ему обеспечены. Уверена, через года два, он купит себе машину и не какую-то, а хорошую иномарку. Будет ездить отдыхать в отели на первую пляжную линию и ходить ужинать по выходным в приличные рестораны. Гриша далеко не глупый парень, а еще у него есть амбиции. По край не мере, так говорят родители. Обычно людей вроде Гриши ждет свет в конце туннеля. В одном мама однозначно права: сын тети Наташи — выгодная партия. Но без любви все это глупость, конечно, на которую ведутся такие, как моя мать. Мне не нужны чьи-то деньги и успехи. Лучше уж ходить одной в дешевые забегаловки, чем в компании с парнем из чувства жалости, и желания иметь в кошельке большое количество разноцветных купюр.
— Такие мальчики, как те, что сегодня устроили этот цирк, только пользуются девушками. И кстати! Наташа сказала, она не приглашала их. Откуда они вообще взялись?
— А мне понравились, — улыбнулась, тихо хихикнув Ирка.
— Поэтому вокруг тебя ни одного порядочного парня, — отмахнулась мама. Она не препятствовала отношениям сестры. Сперва просто отодвигала их на задний план, а потом приняла реальность, что ее старшая дочь вряд ли удачно выйдет замуж. Хотя если честно, в успехах Ирки я не сомневалась.