Нэнси
Шрифт:
А поняла она вот что. Питер не погиб в пожаре. В подвале нашли не его тело, а тело сына шерифа, четырехлетнего Брайана. Намеренно или случайно, но шериф убил собственного ребенка. Чтобы скрыть преступление, шериф похитил Питера, пока тот спал, положил тело своего сына в подвал и устроил пожар. Всем знакомым он целую неделю говорил, будто Брайан болен, поэтому никто его не видел. А потом объявил сына без вести пропавшим. Шерифу нужна была как минимум неделя, чтобы подвергнуть сомнениям любые обвинения на случай, если кто-то вдруг узнает правду. Шериф был убийцей. Но никто не верил скорбящей вдове,
Сдерживая слезы, я прикрыла ладонью рот. Миссис Кинг прошла через ад, но никто ей не поверил. Никто даже не выслушал, списав все на горе и острую нужду переложить вину в смерти сына с самого Питера на кого угодно.
Из горла вырвались рыдания, и Питер погладил меня по волосам. В каждой строчке, в каждом слове я чувствовала боль миссис Кинг. И эта боль разбивала мне сердце.
Прикосновение к волосам было приятным, успокаивающим. Странно, наверное, но Питер начинал мне нравиться. А потом меня осенило. Я замерла. Глаза заметались из стороны в сторону, и мне пришлось изо всех сил бороться с отчаянным желанием свернуться в позе зародыша. Если Питер не умер в том пожаре, то кто сейчас гладил меня по голове?
– Ты… ты не Питер, да?
Кто бы это ни был, он царапнул меня по левой руке. Не сильно. Только чтобы привлечь внимание.
– Приму это за «нет». – Я посмотрела на дневник. – Ты сын шерифа? Брайан?
Еще одна царапинка.
Я нахмурилась.
– Вы миссис Кинг?
Секунду спустя к щеке мягко прикоснулись кончики пальцев.
Я понимающе кивнула:
– Значит, это вы преследовали Нэнси Уилхойт?
Меня снова ласково погладили по щеке. И все же… если с миссис Кинг так легко общаться, почему она постоянно издевалась над Нэнси? Разве Нэнси виновата в ее бедах?
Я стала читать дальше. Физическое и душевное здоровье миссис Кинг со временем ухудшалось, и почерк становился все неразборчивее и неразборчивее. Под конец читать стало уже совсем трудно, и вдруг, так же внезапно, как завертелось все случившееся, история оборвалась. Я дошла до последнего абзаца, который заканчивался на полуслове, но даже тогда миссис Кинг не показалась мне склонной к суициду.
По подвалу пронесся вздох, и до меня дошло, что вздохнула я. Потому что все поняла.
– Вас тоже убили! – ошеломленно пролепетала я.
И снова ощутила прикосновение. Не ласковое, а слегка настойчивое. А потом почувствовала, как под моими пальцами движутся страницы, словно кто-то за них тянет. Из дневника выпал клочок бумаги. Я подняла его и посветила фонариком. Это было фото маленького мальчика. В груди сдавило. Я узнала его, но все равно спросила:
– Миссис Кинг, это же Питер, да? – Я огляделась, жалея, что не могу ее увидеть. – Это ваш сын?
К щеке что-то прикоснулось. Нежное и легкое, как дуновение летнего ветерка. Я крепко зажмурилась и долго-долго сидела с закрытыми глазами. И только потом, собравшись с духом, снова посмотрела на фотографию.
– Мне очень, очень жаль.
Мальчик был удивительно красивым. С темными волосами и по-детски милым личиком. Но глаза Питера просто завораживали. Не такие, как у других. Уникальные. И губы… О да, эти губы
я уже видела.– Это он.
Услышав со стороны лестницы женский голос, я подпрыгнула от неожиданности и резко развернулась, но мне прямо в глаза светили фонариком. Причем явно намеренно. Я прикрылась от света рукой, но особого эффекта не добилась.
– Ей-богу, не надо было тебе сюда приходить.
– Саманта? – спросила я, потому что не сразу узнала голос.
– Я тебя умоляю! – Новая гостья стала спускаться по ступенькам. – Можно подумать, у этой шлюхи хватит смелости прийти сюда посреди ночи.
Наконец я разобрала интонации Нэнси и улыбнулась:
– Нэнси! Я заходила к тебе сегодня, но твоя мама сказала, что ты в церкви.
– Все правильно. Церковь – одно из тех мест, где этой твари до меня не добраться.
– Ты о миссис Кинг? – уточнила я, чувствуя, как во мне растут подозрения. – Ты же знаешь, что это миссис Кинг, а не Питер?
Нэнси спустилась на последнюю ступеньку и громко вдохнула. Словно ей было скучно. Словно я ее чем-то разочаровала.
– Конечно, знаю. Я же не идиотка. Она и тебе дневник показала, да?
Я глянула на тетрадь, которую держала в руках.
– Да. Значит, ты это читала?
Нэнси наконец-то опустила фонарик, но у меня в глазах все равно плясали белые пятна.
– Ясное дело, - отозвалась она, подходя ближе. – Давным-давно.
И тут я все поняла.
– Ты видела фотографию. Ты знаешь, что Тоби Макэфи – это Питер Кинг.
Нэнси улыбнулась. В тусклом свете я увидела, как блестят ее зубы.
– Ты хоть представляешь, что они сделают, если обо всем узнают?
– Кто – они?
– Копы. Служба опеки. – Вдруг Нэнси дернулась, крутанулась вокруг себя и заорала: - Прекрати!!! – А потом, успокоившись, снова повернулась ко мне. – Вот же тварь.
– Так что они сделают? – спросила я, уже зная ответ. Просто хотелось, чтобы Нэнси сама сказала.
– Они его заберут. Его ближайшие, а точнее единственные родственники живут через полстраны. Я не могу так рисковать. Не могу его потерять.
– Нэнси, это же просто безумие какое-то.
Она застыла, а ее лицо превратилось в маску ярости.
– Я не безумная!
Ла-а-адно.
– Но ведь он имеет право знать, Нэнси. Можно же провести какие-нибудь анализы.
Я понятия не имела, почему Питер до сих пор в Ренфилде. Его усыновили? И как так вышло, что никто не узнал в нем сына миссис Кинг? Вдруг вопросов появилось больше, чем ответов. Но сначала надо было избавиться от мисс Любовь-до-Гроба.
– Важнее всего, Нэнси, что Тоби имеет право все знать.
– Но я его только что вернула! – закричала она, сжав кулаки. – Я помню его с тех пор, как мы были еще маленькими. Мы вместе играли. Я так сильно его любила! А потом он погиб в пожаре и… - Ее голос оборвался, но она сумела договорить: - И вернулся.
Ничего не понимая, я покачала головой, и Нэнси продолжила:
– Пять лет назад он вернулся в Ренфилд. Его усыновила семья из Трента, но потом они переехали сюда, и я его узнала. – Она подошла ближе, словно умоляла меня понять. – Тогда я и пришла в этот дом. Нашла дневник и сразу поняла, что это он.