Ненужная королева. Начать сначала

— Дай ножницы.

Свекровь перестала выть от боли и, как зомби, глядя прямо перед собой, подошла к комоду. С трудом выдвинув кривой верхний ящик достала и него темные ножницы.

— Разведи огонь, чтобы нагреть воды.

Пока они готовились к моему купанию, я занялась волосами. Оттянула насколько возможно спутанную прядь и без сожаления отстригла ее. Тяжелый моток упал на пол и, тут же превратившись в дым, растаял.

Я продолжила. Клацая тугими скрипящими ножницами, без устали корнала себя, где-то срезая под корень, где-то оставляя короткие прядки.

Голове становилось легче. И когда последний грязный пучок упал к мои ногам, мое состояние значительно улучшилось. Я будто сбросила с себя старую, разбитую броню.

Тем временем вода была готова. Над деревянным чаном клубился пар, а присмиревшие родственники стояли в стороне, опасаясь поднять на меня взгляд.

Не потрудившись одеться, я прошла мимо них к полке, на которой стояли склянки с сушеными травами и порошками. Нашла ту, от которой несло сивайем, и высыпала ее содержимое в воду.

Карл и Эльма закашлялись, я же вдохнула поглубже и с нескрываемым удовольствием забралась в чан.

После стольких месяцев, проведенных в заточении, горячая вода казалась непозволительной роскошью. Я терла себя до тех пор, пока кожа не начала скрипеть, и еще дважды заставляла муженька ходить с ведрами к колодцу.

— Полотенце.

Мне принесли ветхую застиранную тряпку. Я бросила ее под ноги, решив, что обсохну сама и вылезла из чана.

Теперь девушка в отражении выглядела чистой, но убогой. Как бродяжка, пораженная неизлечимой болезнью.

Некрасиво. А королева не может позволить себе быть некрасивой.

Без отрыва глядя на свое отражение, я принялась исправлять положение.

Волосы стали ровнее, пригладились и начали набирать длину. Сначала рваными гранями спустились по линии скул, потом до лопаток и, наконец, вытянулись до поясницы. Потемнели, а местами, наоборот, проступили медовые пряди. Бледность кожи исчезла, и на щеках заиграл нежный румянец.

Мне уже нравилось мое новое тело!

И моему муженьку тоже. Я видела его отражение позади себя. Его взгляд, алчно пожирающий нагую фигуру, нервно дергающийся кадык.

Он был отвратителен. Но для дела сойдет.

Я поманила пальцем, и он, не в силах сопротивляться притяжению демоницы, тут же подбежал.

— Ближе!

Послушно сделал еще шаг.

— Целуй так, словно это последний раз в твоей жизни.

Его аж затрясло, когда он жадно потянулся к моим губам. Я ответила, передавая пламенный привет любимому мужу. Не этому никчемному заморышу, а тому, кто лишил меня крыльев.

Ответ пришел мгновенно, огненным штормом мазнуло так, что едва устояла на ногах.

— Где ты?! — взревел голос в моей голове, — немедленно…

Я захлопнула броню, безжалостно оборвав контакт. Отстранилась от парня и впервые за долгие месяцы рассмеялась.

Варрах в ярости!

Почувствовал, что прикасаюсь к другому, и теперь мечется по всему Райгарду, круша на своем пути все, что подвернется под руку.

В черной пустыне Истоков не остается следов, а нашей связи недостаточно, чтобы он выследил, в какой из миров сбежала непокорная жена. Расстояние между нами столь велико, что я могу закрыться от любого вмешательства, и не пускать его в свои мысли.

Все так, любимый, все правильно.

Теперь я на свободе, а ты можешь лютовать от бессилия.

Глава 7

Муж снова потянулся ко мне, но я его оттолкнула. Брезгливо вытерла губы тыльной стороной ладони, потом и вовсе сплюнула, чтобы избавиться от чужого вкуса.

— Ты моя жена! — он капризно топнул.

— Конечно, любимый.

Как Лилия могла выйти замуж за такое ничтожество? Или у нее не было выбора?

Я уже отчаялась найти что-то в закромах ее разрушенной памяти, поэтому бесцеремонно подтянула супруга к себе. Ладонью обхватила подбородок, не позволяя отвернуться, и заглянула в глаза, безжалостно пробиваясь вглубь, в сознание, ища там нужное и отбрасывая остальное, как мусор.

Заглотив его воспоминания, я перекинулась на свекровь, жадно выпив ее до последней капли. После чего отпустила обоих.

Новоиспеченные родственники, словно поломанные куклы, стояли посреди комнаты и глупо хлопали глазами. А я тем временем, обхватила голову ладонями, пытаясь совладать с пульсирующей болью в висках.

Чужие воспоминания были невкусными и колючими. В них не было сострадания к юной Лилии, зато полыхала жажда наживы.

Не от великой любви Карл женился на сироте из южного Сандер-Вилла. Он пошел на это ради денег, предложенных человеком в черных одеждах. Всего-то и надо было забрать беспомощную девчонку из города, жениться и проследить, чтобы она никогда не вернулась обратно. А еще лучше сделать так, чтобы по истечению двух лет брака ее и вовсе не стало. Тогда и денег дадут в два раза больше. И они бы справились со своей задачей. Если бы не я.

Большего в их головах я найти не смогла. Их не интересовали ни причины такого заказа, ни последствия. Они даже имени заказчика не знали, как и лица. Все, что их волновало – это деньги

Свекровь очнулась первой. Громко вздохнув, она принялась удивленно озираться по сторонам и растирать свои жирные бока:

— Что ты сказала?

— Достань мне платье, — приказала я, — и ни слова соседям о том, что здесь происходит.

Свекровь ушла, а хилый муж, до сих пор не справившись с наваждением, как завороженный продолжал рассматривать меня. Люди – слабый народ. Сущность молодой демоницы дурманила и сводила с ума.

Плохо…

Я сбежала в этот мир не для того, чтобы кружить головы всяким ничтожествам. Я здесь чтобы скрыться от гнева Варраха и восстановить свои силы.

Каждое мое влияние на других, каждое вмешательство в фон угасающего мира – след, по которому меня можно будет отследить.

Досадливо цыкнув, я пригасила свои силы, загнала их глубоко под броню. Взяла под жесткий контроль, поклявшись, что лишний раз и по пустякам не буду к ним прибегать.

Вскоре свекровь вернулась со свертком, в котором обнаружилось платье, простое, но чистое, легкая нательная рубаха, да белье. В отдельном мешке болталась обувь – кожаные ботиночки на низком каблуке.

Я облачилась в новую одежду, шнуровкой подогнала ее по размеру, обулась. Волосы заплела в тугую косу.

— Собери мне в дорогу.

Слегка пошатываясь, Эльма побрела на кухню. Одна ее рука плетью болталась вдоль тела, вторая судорожно сжимала замызганный подол, а в глазах плескалось непонимание, смешанное со страхом.

В небольшую заплечную сумку она положила флягу воды, сверток с еще теплыми пирогами и несколько яблок.

— Запряги Сэма, — я отдала последнее распоряжение мужу и вышла на крыльцо.