Ненужная семья

– Так тебе мать звонила? – задаю вопрос, совершенно не надеясь услышать на него ответ.

– Да. Попросила привезти её украшения и деньги, – звучит бесцветным голосом. Рус садится рядом и поджимает по-турецки ноги. Смотрит прямо перед собой в только ему видимую точку

Всё действительно просто, а я наивный осёл.

– Что было потом?

– Ничего. Их у меня отобрали, – сын отвечает не сразу. – Я ведь думал, что ты реально перегнул, что она действительно страдает от горя, хотел ей помочь, а она… – в голосе Руслана сквозит не только разочарование, но и боль, ведь к матери он был привязан. Можно сказать, боготворил. Она была для него идеалом.

Однако этот идеал использовал собственного сына, лишь для того, чтобы только выставить меня в неприглядном свете.

– И что теперь делать? – спрашивает Рус, чувствуя вину за свой поступок.

– Для начала навести порядок в своей комнате. У Надежды до понедельника выходные, а никого постороннего я пускать не буду. Школу придётся пропустить.

– У меня АКРки[1], пап.

– Думаешь черепно-мозговая лучше? Яна может не оказаться рядом.

[1] АКР – административная контрольная работа.

Глава 16

– Я бы никогда не нанесла вред Руслану! – истерично орёт Динара.

Отодвигаю гаджет и держу его на расстоянии. Замечаю жест Батурина, показывающего, чтобы я был аккуратен в выражениях на случай использования записи этого разговора и с другой стороны.

– И, тем не менее, ты это сделала, – отвечаю совершенно спокойным тоном.

Сегодня утром я отослал Виталию Артёмовичу, отцу Динары, парочку нарезок из видеозаписей, так предусмотрительно сделанных Яном. Тесть перезвонил сразу же, и у нас с ним состоялся не самый приятный разговор, в котором я чётко обозначил своё единственное желание, точнее, нежелание оставаться в браке с его дочерью.

Да, я с самого первого дня мечтаю получить свободу, и сейчас у меня есть ужасно уважительная причина для этого. Так пусть родственничек поломает голову, как ускорить процесс, чтобы эти «весёлые картинки» больше никуда не попали.

– Это было подстроено! – моя жена, практически уже бывшая, переходит на визг.

– Хочешь сказать, что и любовника, которого ты… так смачно пробовала на вкус, тебе тоже «организовали»? По многочисленным просьбам, видимо.

Ловлю одобряющий кивок Яна. Друг поднимает вверх большой палец.

– Ты ничего не докажешь, – шипит на меня благоверная, но укусить уже не может. – Отец в порошок тебя сотрёт.

А это уже угроза, и я вижу, как Ян довольно усмехается. Это Батурин тоже «пришьёт» к делу, если понадобится.

– Не сотрёт. А вот на тебя, дорогая, – вкладываю в обращение столько обратного смысла, что оно отражает моё истинное отношение к этой женщине, – уже достаточно материала, чтобы лишить родительских прав. Аморальное поведение рядом с общественным местом, где, между прочим, гуляют несовершеннолетние дети, координация кражи, организация нападения на собственного сына, тоже, кстати, несовершеннолетнего… Дальше перечислять?

– Я тебя ненавижу! – выплёвывает Динара с нескрываемой злостью, отражающей её настоящую сущность, и я буквально чувствую, как через динамики мерзкими парами сочится яд.

– Наши чувства, наконец, взаимны. Если у тебя всё, мне нужно работать, – хочу закончить этот бессмысленный разговор.

– Стой! Я хочу поговорить с сыном! – выпаливает, хватаясь за последнюю соломинку.

– Разговаривай. Никаких препятствий у тебя нет.

– Но ты не пускаешь меня домой! – Динара снова увеличивает частоту звуковых колебаний, приближая их к ультразвуку.

Игнорирую жалкую попытку надавить на мою совесть.

– Ты можешь воспользоваться услугами сотовых операторов. Телефоны предназначены именно для этой цели.

– Руслан не отвечает на мои звонки!

И я его прекрасно понимаю. Однако здесь я ничем помочь не могу.

– Это только его решение, и к нему я не имею никакого отношения. До встречи в суде, дорогая.

Несмотря на проклятия, сыплющиеся на меня через динамики, отключаю связь, испытывая при этом неимоверное облегчение.

Ян сидит в кресле и не скрывает зевоту.

– Ты бы поспал, – советую другу.

– С тобой поспишь, – жалуется на свою почти круглосуточную работу.

– Ян, я очень тебе благодарен, но ты мне нужен отдохнувший и с максимальной работоспособностью.

– Я в норме, – небрежно отмахивается Батурин. – Ты серьёзно планируешь лишить её родительских прав? – спрашивает, снова широко зевая, и поднимает на меня осоловелый от усталости взгляд.

– Пока только пугаю. Но будет рыпаться, даже раздумывать не стану. Всё, что мне нужно, это штамп в паспорте о разводе.

– А Руслан?

– А что Руслан? Он уже в состоянии сам принять решение, с кем будет проживать.

– Это понятно. Я к тому, что тебя в основном не бывает дома, Мир.

Делаю глубокий вдох. В этом Ян прав – я далеко не самый идеальный отец. Я старался как можно чаще отлучаться из дома, потому что слишком долго находиться на одной территории с Динарой было выше моих сил. Но сейчас, когда её нет рядом, мне уже легче дышать.

– Думаю, что теперь мне не понадобятся частые разъезды.

– Ты решил осесть? – голос Яна звучит скептически, а я в этот момент почему-то вспоминаю Ясмину и Кнопку.

Отворачиваюсь, чтобы скрыть свои эмоции, и подхожу к окну. Смотрю на пустую лужайку перед домом, и в груди всё сжимается тугим комом.

Ведь у нас всё могло быть совсем по-другому…

Я так ничего и не узнал о ней больше. Но даже, если Яся счастлива в браке, я хочу хотя бы просто иногда видеть её. От одной этой мысли внутри разливается приятное живительное тепло, согревая моё заледеневшее сердце. Мне крайне необходимо увидеть Ясмину, иначе… Иначе я просто сдохну.

– Да, Ян, решил, – отвечаю твёрдо, но никакой реакции не слышу.

Ну и ладно. Батурин наверняка махнул на меня рукой, намекая, что надолго меня не хватит. Не спешу его разубеждать. Пусть думает, как ему нравится. Смотрю на лужайку, представляя, как по ней носится Кнопка почему-то вместе с американским кокер-спаниелем.

– Только у меня к тебе будет ещё одна просьба, – разворачиваюсь и замолкаю, глядя на вырубившегося прямо в кресле Яна, что даже раздавшийся вдруг грохот, на него никак не действует.