Ненужная семья

Меня можно «пинать» сколько угодно, но когда речь заходит о Насте, то лучше этого не делать. За своего ребёнка я любому перегрызу горло.

– Самокат можно было купить потом.

– Точно! Это «потом» Настя слышит постоянно. Только «потом» он ей будет не нужен, потому что она вырастет. Детство, оно очень быстро проходит, мам.

Я сама росла, когда родителям не хватало денег. Сейчас они живут лучше, да и я работаю, но мои детские мечты так и остались всего лишь мечтами.

К тому же цена на простой детский самокат во много раз меньше стоимости путёвки в Таиланд, которую позволил себе Олег. Однако мама об этом почему-то забывает.

– Где ты собираешься брать деньги, дочь? – бьёт в самое больное место.

– Я найду, – произношу уверенно.

– А если нет?

– А «если» быть просто не может.

Вот сейчас я на грани срыва, потому что как никто другой знаю, что шансов найти необходимую сумму за такой короткий промежуток времени очень, очень мало. Но и сидеть сложа руки тоже не выход.

– Так ты об этом хотела поговорить с отцом?

– Да. Я хотела занять у вас денег. Ты же знаешь, что папа не любит, когда какие-то вопросы обсуждаются за его спиной, поэтому я решила рассказать сразу вам обоим.

– У нас не будет такой суммы, дочка.

– Я знаю, мам. Но буду благодарна той, что сможете дать.

– Ох, Яся, Яся, – вздыхает мама. – обещать не буду, но поспрашиваю у кого смогу. Думаю, за два месяца мы наберём нужную сумму, а Олегу ещё аукнется его «отдых».

– Мам, – перебиваю её.

– Что?

– Операция назначена через неделю. Сегодня звонил Авилов, ему удалось поставить Настю в свой график раньше. Скорее всего, на следующей неделе Настя уже не пойдёт в детский сад.

На том конце повисает гнетущая тишина.

– Так это же…

– Да, мама. Как раз перед Настиным днём рождения.

– Господи, помоги… – шепчет вполголоса.

Эх, если бы… Божья помощь не помешает. Только вряд ли бог умеет рисовать или печатать деньги, которые заменили все ценности в нашем мире. Поэтому пусть просто поможет Насте, чтобы всё прошло хорошо, а деньги на её операцию я буду искать сама.

Несколько секунд смотрю в никуда, чувствуя внутри зияющую пустоту. Нет, я не бессердечная и не бездушная, но мне абсолютно всё равно, что от меня ушёл муж. Меня убивает другое, что он бросил Настю именно в такой момент. Этого Олегу я никогда не смогу простить.

Словно почувствовав моё состояние, ко мне подкрадывается моя малышка, залезает под мою руку, как под крылышко, прижимается, обнимает, и, подняв на меня глаза цвета ясного неба, спрашивает:

– Мам, а папа, правда, поехал отдыхать? Без нас?

– Да, детка. Это правда.

Глава 8

– А почему? – дочь задаёт наивный вопрос, а я не знаю, что ей ответить.

– Потому что он так захотел, – после всего у меня язык не поворачивается назвать Олега папой.

– А куда? На море?

– Да.

– А мы поедем к нему?

– Нет, – качаю головой, и горький ком застревает в моём горле.

– Мам, я тоже хочу на море, – сопит Настя. Она очень любит море.

– И я, – целую русую макушку.

На эти деньги можно было спокойно поехать втроём, причём по классу люкс.

– А почему папа нас с собой не взял?

– Потому что… – голос срывается, и предательские слёзы прожигают горечью, отравляя всё внутри.

Не могу сдержаться, беззвучные рыдания вырываются наружу.

– Мамочка, не плачь… – Маленькие ладошки стирают с моих щёк солёные дорожки. – Мы с тобой тоже обязательно поедем на море. Правда-правда, – успокаивает меня дочь.

Только дело совсем в другом, а не в море.

– Обязательно поедем, – целую дочь сквозь слёзы.

Говорят, что мысли материальны. Может, и Настино желание, высказанное вслух, когда-нибудь сбудется.

– Только не плачь, – просит дочь, тоже шмыгая носиком.

– Больше не буду, моя хорошая, – обещаю и крепко обнимаю своё самое бесценное сокровище.

– Мам, я есть хочу. – Настя напоминает мне о неприготовленном ужине, про который я совершенно забыла.

Жалеть и сетовать на судьбу можно сколько угодно, но ребёнка этим не накормишь. Надо что-то приготовить на скорую руку.

– Что ты будешь?

– Картошку. Жареную, – отвечает, не задумываясь.

– Может, кашу? – предлагаю не такой тяжёлый перед сном вариант, но Настя недовольно морщится.

Ну и пусть будет картошка.

– Поможешь?

– Да! – тут же спрыгивает с моих колен. Она всегда охотно приходит на помощь.

Настя моет овощи на салат, а я быстренько чищу две картофелины, режу их соломкой и высыпаю на сковороду. Оказывается, в отсутствии мужчины есть свои плюсы: никто не упрекает, что на столе нет ничего мясного. Олег бы точно заявил, что это не еда, и дома вечно есть нечего.

Смотрю, с каким аппетитом дочь уплетает свою любимую картошку, которую Олег всегда называл деревенской едой и холестерином в чистом виде, и только сейчас я понимаю, что его частые задержки в последнее время, постоянное недовольство и раздражение по любому поводу никак не связаны с занятостью на работе. А ведь я была уверена, что Олег берёт дополнительные часы, чтобы больше заработать. Всё оказалось намного проще: он просто устал от нас.

Убрав вместе посуду, разрешаю Насте поиграть в своём смартфоне, а сама иду в душ, чтобы смыть с себя этот день. Стою под горячими струями воды, не выдерживаю и снова даю волю слезам. Ведь ещё утром, я даже не подозревала, что моя, казалось бы, устойчивая жизнь рассыпется как карточный домик.

Выхожу из ванной и слышу, как радостно хихикает Настя, болтая с кем-то по телефону. Это она у меня очень любит.

– Мама! – Настя замечает меня. – А тётя Майя сказала, что в море папу укусит акула за жопу! – восторженно делится со мной «важной» новостью.

– Настя, – стону, – разве можно говорить такие слова? – протягиваю руку и жестом прошу дать мне трубку.

– Мам, это не я! Честно! Это тётя Майя так сказала! – с лёгкостью сдаёт Майку маленькая ябеда и протягивает мне телефон.

– Май, ты чему ребёнка учишь? – укоряю я подругу.

– Правде.

В этом вся Майка.

– Можно же было не выражаться.

– Ой, а что я такого сказала?! – изумляется. – «Жопа» что ли? Так это нормальное, русское слово.

– Оно нелитературное.