НеНужный

— Давай только скорее, ладно? У меня правда полно дел, — обратился он к стоящей у окна рыжеволосой женщине со сложенными на груди руками.

Та обернулась на звук его голоса и улыбнулась привычно тепло. Несмотря на свой сорокапятилетний возраст, выглядела она на все тридцать. Высокая, красивая, с модельной внешностью, одетая как всегда строго и со вкусом. Идеальный идеал — Егорова Светлана Александровна.

Стас невольно сравнил её с Ариной. И вот вроде солнечную внешность имеет его мать, но от принцессы исходило куда больше света. 

— Не бойся, заставлять фотографироваться не стану, — отвлёк от размышлений голос матери.

— И зачем тогда вынудила приехать? — вопросительно выгнул брови Егоров.

— Расскажи мне о невестах.

— То есть отец действительно не рассказывал?

— Стала бы я иначе спрашивать? — стало ему встречным вопросом.

Хм…

— Да нечего рассказывать. Мы с отцом заключили сделку. Он даёт деньги на лечение брата Галины, я же, в случае развода с ней, обязуюсь жениться на той, кого выберет мне он сам.

Впервые в жизни Стас видел, как лицо матери вытягивается в немом изумлении. Тот невольно рассмеялся.

— И ты согласился? — недоверчиво уточнила она и без того очевидное. — Но почему?

С учётом, что они никогда не были близки ранее, разговор выходил странным для парня. И занимательным, что уж там.

— Почему нет? — пожал он плечами. — Сейчас или позже, всё равно придётся. 

— Да, но… хм… Ну, и? Кого выбрал? — перешла на деловой тон, отойдя к столу, где принялась перебирать разложенные на нём фотографии.

Стас туда не смотрел. Встал на её место у окна. Правда, снежный пейзаж волновал мало. Перед глазами стояли зелёные глаза, полные слёз. Захотелось кого-нибудь убить. Например:

— Чистякову.

— Почему её?

Потому что заслужила. 

Но то про себя. А вот вслух:

— Почему не её? 

— Не знаю. Мне казалось, она тебе не интересна.

Вот теперь Стас посмотрел на мать.

— И с чего такие мысли?

Женщина подняла взгляд на сына и улыбнулась ему довольно снисходительно.

— Я, может, и выгляжу на всех этих ужинах совершенно незаинтересованной происходящим, но это не значит, что действительно ничего не замечаю. Тем более, тот твой уход из ресторана с Ариной на плече… Это было эпично. 

Егоров едва заметно поморщился.

— Она выходит за Аксёнова. Даже, вроде как, заявление в ЗАГС уже подали.

В груди Стаса от собственных слов запекло так, что вновь захотелось убиться или убить, и то не факт, что это поможет утихомирить разбуженное пламя ярости.

— Хм… И что? Так просто сдашься?

Второй раз за последние минуты парень искренне удивился. А его мать в это время делала вид, что по-прежнему увлечена рассматриванием фотографий.

— Не очень тебя понимаю, — признался он честно.

И нет, сдаваться не намеревался. 

— А по-моему, ты прекрасно меня понял, — не отрываясь от дела, парировала хозяйка кабинета. — И кстати, если тебе вдруг интересно моё мнение, я бы на твоём месте выбрала Арину. Очень милая и искренняя девочка. И взгляд серьёзный, глубокий, умный. Умеет себя преподнести. Не так, как другие. Без наигранных ужимок и фальшивых насквозь улыбок. В общем, мне она понравилась, — подошла к сыну и протянула ему одну из фотографий.

Стас взял её больше по инерции, чем осознанно, переваривая заявление матери. Впрочем, оно позабылось сразу же, стоило ему только опустить взгляд на распечатанный чёрно-белый кадр с двумя яркими цветными пятнами.

Это определённо была Арина, и в тоже время не она. Яркая, агрессивная, запоминающаяся, с манящим отфотошопленным ядовито-зелёным взором, рассыпавшимися по плечам длинными чёрными волосами и плавными изгибами тела, прикрытыми полупрозрачной тканью в тон цвета глаз.

Из груди Стаса будто невидимой кувалдой воздух вышибло. Стоял, смотрел на хрупкую фигурку и чувствовал, что его с головой накрывает настоящее безумие. Пойти, найти, утащить к себе и не выпускать больше в мир. Чтобы никто не смел даже смотреть в её сторону, не говоря об общении.

— Парни у нас её пантерой прозвали. Надо сказать, ей подходит.

Стас на это только и смог, что кивнуть. Но уже через мгновение в разум ворвалось «парни», и он едва не смял фото в руках со злости.

— Кто её фотографировал? — вперил тяжёлый взгляд в мать.

Та понимающе усмехнулась.

— Я. От других фотографов она отказалась. Я вообще едва убедила её позировать мне в таком виде. 

Лёгкие вновь наполнились живительным кислородом. Стас вдыхал и выдыхал и никак не мог надышаться. И не сразу услышал тихий щелчок фотоаппарата.

— Что? — со всей искренностью поинтересовалась мать, когда он посмотрел на неё с укором. — Потом внукам буду показывать, каким влюблённым дураком был их папа. Тупел при виде одной только фотографии их матери, — добавила со всей наглостью. 

Егоров подавился новым вдохом. Аж закашлялся.

— Ой, вот только не надо мне говорить, что ты реально собрался жениться на Чистяковой, — закатила глаза Светлана. — В жизни не поверю. Кто угодно, только не ты. Это вот твой отец может пойти на такое, но ты другой. И надо сказать, меня это радует. И надеюсь, я и дальше буду радоваться твоим личным успехам, а не чужим за твой счёт.

Стас так и не нашёлся со словами. Да и родительница вдруг резко перевела тему. 

— Сказать, почему я живу отдельно от отца, хотя для всех мы играем правильную семью? 

Егоров вопросительно выгнул брови.

— Потому что он помешанный на деньгах бесчувственный чурбан. Для него денежное благополучие было всегда важнее личного счастья. И со временем он так привык играть на публику, что дома вовсе перестал замечать нас с тобой. Потом вовсе запретил мне самой тебя воспитывать, отдав деду. Считал, что моё вмешательство в твоё воспитание сделает из тебя мямлю. С тех пор я всего лишь играю навязанную им роль. 

— Зачем? 

— Потому что это единственный способ видеться с тобой и общаться, узнать, как у тебя дела, из первых рук. Мне запрещено с тобой видеться. И твой отец очень щепетильно относится к исполнению этого пункта нашего договора.

Стас со словами нашёлся не сразу. Переваривал.

— Почему раньше не рассказала?

— Запрещено. Если твой отец узнает, меня выдворят за пределы города без копейки в кармане. Я лишусь всего. Тебя, агентства, последующей возможности подняться до нынешних высот. Я посчитала, что моя гордость не стоит того, чтобы лишиться наших редких встреч. Пусть я в твоих глазах отвратительная мать, но зато рядом.