Необходима осторожность
Шрифт:
– Не все мужчины такие, как он.
– Все равно, – настаивала м-сс Баттер.
– Если я здесь еще останусь, мне кажется, я его убью. Я… ненавижу его.
– Надо думать о ребенке. Вот в чем ваша обязанность. Надо сохранять семью, а иначе чти ж это будет?
– Миссис Баттер, я не люблю это… это отродье. Чувствую к нему отвращение. Мне стыдно, что я его родила.
– Вы не должны говорить так, Мэм.
– Но если это правда?
– Это противно природе, мэм.
– Вы его любите?
– Бедный малыш, такой беспомощный! Да, я люблю его, мэм. Может, это вам покажется странным, но этот ребенок очень много
Обе женщины поглядели друг на друга, волнуемые одной и той же мыслью, которую ни та, ни другая не могли бы сразу выразить.
– И вы говорите, что не знаете, что такое страсть? – сказала Эванджелина.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Ну страсть.
– Может быть, есть чувства, которых я не испытывала.
– Конечно, есть, – настаивала Эванджелина. – Они есть.
– Как у мужчин?
– Послушайте, миссис Баттер. Есть один человек… Я хочу его всей душой и всем телом. Вас это возмущает? Я этого и ждала. А меня возмущает необходимость жить с вашим хозяином. Это проституция. Но теперь кончено. Я решила уйти. Я все равно уйду. Меня одно удерживает. Вот это. Но если вы обещаете мне остаться при этом несчастном существе… Не знаю, как поступит он, но если он прогонит вас, я вам найду место. Вы меня понимаете? Я отдаю этого ребенка вам…
– Вы нехорошо поступаете, – ответила м-сс Баттер, но ее осуждение не было суровым.
– Для тех, кто любит, есть только один закон, миссис Баттер: поступай, как тебе велит чувство. И я поступлю так. Мой властелин и повелитель ушел не в духе. Вряд ли мы увидим его раньше часу. Иду укладываться. Я уже начала. Вы мне поможете?
– И что я должна ему сказать, когда он вернется?
– Скажите что вам вздумается, дорогая. Что вам будет угодно. А теперь помогите мне. Там, наверху, два новых чемодана, которые я брала в Торкей. И потом еще старый, с французскими ярлыками.
М-сс Баттер больше не возражала. Она тотчас принялась хлопотать. Но тут ей пришло в голову одно осложняющее обстоятельство.
– А что мы скажем Дженет?
– Скажите ей, что меня неожиданно вызвали по делу.
Миссис Баттер принесла чемоданы в спальню. Эванджелина уже складывала платья. Упаковка шла быстро. Когда Генри Тьюлер потребовал присутствия м-сс Баттер, помочь хозяйке пришла восхищенная Дженет.
– О-о-о! Вы, значит, надолго уезжаете! – воскликнула она. – Почти все берете с собой.
– Я приеду, может быть, только через несколько месяцев, – ответила Эванджелина. – Трудно сказать.
– Да уж раз такое дело, – согласилась Дженет и замолчала. – А белье, которое в стирке? – вдруг вспомнила она.
– Его можно прислать потом. Я все это устрою.
– Значит, вы не за границу едете?
– Нет, не за границу. Насколько могу предвидеть.
– Вы точно не знаете?
– Точно не знаю. Пока. Меня вызвали неожиданно.
Укладка продолжалась ускоренным темпом, сопровождаемая осторожными вопросами одной стороны и неопределенными ответами другой. Эванджелина ничего не забыла. Она оставила м-сс Баттер адрес м-сс Филипп Чезер, потом пошла проститься с сыном. Он
спал спокойным сном. Она стала на колени у кроватки, но не обнаружила особого волнения.– Прощай, – сказала она. – Дитя de la Mere Inconue [43] .
И глубоко задумалась.
– Как знать, может быть, когда-нибудь встретимся. Как в море корабли.
Дженет пошла за такси.
Эванджелина в последний раз поглядела на м-сс Баттер.
– В конце концов для него то, что я сейчас делаю, самое лучшее, – заметила она.
– Может быть, вы и правы.
– Вы сдержите слово?
– Я прекрасно понимаю, какую ответственность взяла на себя.
43
неизвестной матери (франц.)
Дженет ждала со шляпной картонкой в руке. Остальной багаж был уже в такси.
Наступило некоторое замешательство. Эванджелине хотелось поцеловаться с м-сс Баттер, но что-то в лице последней удерживало ее.
– Все письма или если что понадобится посылайте по этому адресу. Меня там не будет, но мне перешлют.
– Понимаю, – ответила м-сс Баттер.
Больше говорить было не о чем.
Вернувшись в час дня, Эдвард-Альберт застал в передней Дженет, которая поджидала его, приятно взволнованная.
– Она уехала, сэр. Уложила все свои вещи и уехала. Совсем, сэр.
– Кто уехал? – спросил Эдвард-Альберт, хотя сразу понял, о чем идет речь.
– Миссис Тьюлер, сэр. Уложила все свои вещи и уехала на такси.
– Куда? – спросил он, по-прежнему сохраняя внешнее спокойствие.
– Я хотела послушать, куда она скажет, но она заметила и велела шоферу ехать сперва просто по Гоуэр-стрит.
Лицо девушки сияло от восторга и любопытства. Она была охвачена свойственной каждому человеческому существу Жаждой осуждать, травить, улюлюкать, преследовать.
– Вы не заметили номера такси?
– Я догадалась, когда уже было поздно, сэр.
М-р Тьюлер пошел к м-сс Баттер.
– Как же вы позволили этой женщине уехать?
– Вы хотите сказать, вашей жене, сэр? Я ведь не сторож ей, сэр.
– Ну ладно, уехала так уехала. Больше она не переступит этого пирога. Сказала она, куда?
– Она оставила вот этот адрес. Но сказала, что ее там не будет. Это только для писем…
М-р Тьюлер вошел в комнату жены и в глубоком молчании окинул взглядом выпотрошенный гардероб, пустой туалетный столик, комод с выдвинутыми ящиками. По полу были разбросаны обрывки папиросной бумаги. Он подумал, не оставила ли она ему письма, но никакого письма не было. А должно было быть. Так же молча пошел он взглянуть на сына. Потом промолвил:
– Надо чего-нибудь поесть.
Он принимал неизбежное как-неожиданность. После завтрака он долго сидел в гостиной в каком-то оцепенении. Выпив чаю, он немного пришел в себя.
«Надо что-то сделать, – подумал он. – Что я должен сделать? Конечно, будет развод… Уличная девка!»
Он рисовал себе картину скандала, обвинений, ответных упреков, раскаяния, обнаруженной измены, побега, преследования, развода, но не представлял себе, чтобы Эванджелина могла просто раствориться в небытии. Он всячески старался скрыть свою полную растерянность.