Необычайно романтичный

У него мне не нужно будет пытаться добиться уважения - лучше сначала направлю свое внимание на самого большого. Скорее всего у него та же роль, что была у Сеппо по отношению к нам.

– Привет. Я Люси, - сказала я уверенным тоном, прежде чем он смог начать говорить и протянула ему свою руку.

– Привет, Люси. Ксавьер.
– Значит, мой инстинкт меня не подвел. Он был тем, кто написал письмо. Теперь и остальные трое подали мне руку, но при этом почти не осмеливались смотреть в глаза. Самый маленький, я это явно чувствовала, даже немного боялся.

– Скажу сразу - сегодня я не смогу вам ничего показать, уже давно не тренировалась. Недавно в США меня укусила гремучая змея, и я чуть не откинула копыта. Пришлось беречь ногу.

Четыре пары глаз уставились на мою лодыжку, потом снова подняли взгляд на лицо, потом опять на лодыжку. Видимо они были не уверенны в том, говорила ли я правду или хвасталась.

Без слов я приподняла штанину и показала шрам от укуса. Ксавьер тихо сквозь зубы присвистнул.

– Милый шрам. В США, да?

– В Колорадо и Аризоне, - подтвердила я коротко.

– А что ты там делала?

– К сожалению паркуром не занималась. Работала на одном ранчо, а потом сбежала в Аризону. Длинная история. Во всяком случае ...

Ксавьер засмеялся - но он не высмеивал меня, это был скорее одобряющий смех.

– Ладно, ты Люси. Не вопрос. Мы о тебе уже много слышали.

– Да, но как я уже сказала ... Я не могу вам ничего показать.

– Тебе и не надо.
– Ксавьер снова рассмеялся. Каким-то образом он находил меня наверное забавной, но как и прежде его смех не казался мне уничижительным.

– Мы видели клип с Дэвидом на YouTube и ваш забег в школе, нам этого достаточно. Ты хороша. Мероприятие состоится в сентябре. Но мы хотим начать пораньше. Мы всегда тренируемся в субботу и встречаемся здесь. У нас есть разные территории. Некоторые даже в Людвигсхафене.

Трое остальных начали ухмыляться, но я не обращала на них внимание. Да, это вечное недопонимание, будто Маннгейм город получше. Это мы еще посмотрим.

– А что с твоими ребятами? Они больше не тренируются?

– А вы собственно можете говорить?
– спросила я остальных.
– Или вам нельзя?
– Теперь они покраснели, но Ксавьер только товарищески похлопал им по плечам.

– Они еще оттают. Ну так как, что с твоими ребятам? У нас будут с ними неприятности?

– Пусть только попробуют что-то сделать, - прорычала я.
– Кроме того, у них есть дела поважнее. Переезжать, перепихиваться, ремонтировать машины. Я свободна.

Да. Именно. Так и было - я была свободна! Свободна делать, что хочу. Никакой больше опеке от Сеппо, никаких выговоров, никакого давления. Теперь начну все заново.

– С нами ты останешься свободной. Обезьянка.
– Ксавьер дружески ущипнул меня за щеку, а его темные глаза сверкали.
– Кстати, клевые шмотки.

– Сама сшила. Специально для паркура. Воздухопроницаемые, но все же не в вонючем стиле спортивного костюма. Это ...
– я приподняла руку, - ... карман для мобильного. Место, которым мы почти никогда не падаем на землю. Так что он не сломается.

Все начали шептаться и смотреть.

– Если хотите, я придумаю нам что-нибудь для мероприятия. Я уже один раз такое делала.

Теперь тот, что с прической на лоб набрался храбрости.

– Эй, да мы можем продавать шмотки по всей Германии. Откроем интернет-магазин, Люси будет их шить, мы рекламировать на паркур-сайтах и форумах и тогда ...

– Успокойся, Браунер.
– Ксавьер положил свою широкую ладонь на плечо блондина.
– Дай ей сначала освоиться, хорошо? А там уж все сложиться. Итак, Люси - до субботы. Бывай.

Я только усмехнулась, развернулась, подняла руку, как научилась этому у ребят и пошла к трамвайной остановке. Значит вот как это было, разговаривать с парнями, которые выросли из того возраста, когда ко всему делали лицо словно мыльный пузырь. Почти что приятно. Или дело было не в них? Может быть во мне? Потому что я не была ни в одного из них влюбленна и ни с кем из них не ходила в школу?

Потому что не было никаких запутанных ситуаций с поцелуями и недоразумений? Я была просто Люси - девчонка из Людвигсхафена, которая умела паркур и разрабатывала для него вещи. Это было хорошее чувство.

Как только я села в трамвай, зазвонил мобильный.

– Люси, ты это серьезно?
– набросился на меня Сеппо, прежде чем я смогла сказать привет.
– Ты тренируешься теперь с Городскими обезьянами?

– Увидим, - ответила я неопределенно и надеялась, что он не поймет по телефону, что я улыбаюсь.
– Сначала посмотрю на то, что они умеют.

– Что ты хочешь с ними делать? Эй, это же Маннгейм!

– Да, Маннгейм. Город на другом берегу. А не смертельная зона. Из-за чего ты так вообще всполошился?

– Я не всполошился!
– закричал Сеппо так возбужденно, что моя улыбка стала еще немного шире.
– Тебе это так важно, что ты собралась в ... в ... ах!
– прервал он себя, после того, как понял, какой глупой была эта вечная дискуссия о Людвигсхафене и Маннгейме.

– Да. Важно. И всегда было.

– О, Катц ... Мне это не нравиться. Мне не нравится, что ты тренируешься с незнакомыми чуваками. В конце они еще начнут к тебе приставать!

– Конечно. Поэтому они и спросили меня, хочу ли я принять участие в их мероприятии в бассейне Хершель. Все это они делают только для того, чтобы начать ко мне приставать. Блин, Сеппо ...

Мужчина передо мной посмотрел на меня с интересом.

– Ревнивые итальянцы, - прошептала я ему, а он понимающе кивнул. Сеппо между тем сопел оскорблено в смартфон.

– Ты же сказал, что это нормально, когда все меняется. Я тренируюсь теперь по субботам в Маннгейме с Городскими обезьянами. Не больше и не меньше. Можешь присоединиться, если хочешь. Но только не думай, что сможешь тогда снова командовать мной. Чао.

Я положила трубку, потому что только что, громко пища, пришло сообщение.

– А еще ревнивый турок, - объяснила я мужчине передо мной, чью ухмылку можно было бы использовать в качестве рождественский огней.

«Люси, будь там поосторожнее. Маннгейм совсем другая среда. Кроме того Городские обезьяны дурацкое имя. Я не знаю, о чем там думала Дениза. Я считаю это не хорошо»

– О чем собственно идет речь?
– спросил мужчина, выглядывая поверх газеты.

– О паркуре.

– Паркур ... паркур, это же ...
– Смущенно он искал слова.