Необычное расследование

— И чем промышляешь?

— Компьютеры налаживаю и программы устанавливаю. Батя хотел, чтобы я экономистом стал, так же как и он, чтоб продолжил его дело. Я и стал с грехом пополам, но меня тянуло к другому. Иногда ко мне знакомые обращаются, я беру недорого. Вообще-то папаня добрый. Жалко будет, если его не станет. — Его лицо помрачнело, он задумался, видно представляя безвозвратную потерю отца. У него глаза повлажнели. Он вытерся салфеткой. Потом налил водки. — Давайте за него выпьем, что б нашелся! — он посмотрел на наши пустые рюмки, — ладно, как знаете.

Екатерина решила прогуляться с Евгением, а я направился в офис. Краснощеков был на месте.

— И что с вами случилось, Владимир Федорович?

— С Катей встречался, по набережной гуляли, — гордо ответил я.

— А я выяснил, что по телефонам он в день отъезда ни с кем не общался. Вы оказались правы, что таксистские фирмы укрупнились и по количеству их стало меньше. Только формально. А на самом деле как был бардак, так и остался. Все же коррупция бессмертна. Короче, к сожалению, пока похвастать нечем.

— Зато я выяснил, кто подвозил Костромского на такси.

— Вы?! — удивился Краснощеков, — когда?

— Мы вместе с Катей встретились с ее братом Женей — сыном Костромского.

— Ну вы даете. Хоть бы предупредили. Мало ли что могло быть. Он человек непредсказуемый. И что он сказал?

— Что лично проводил отца в аэропорт и оставил его там.

— Ночью? — удивился как и я Краснощеков.

— Нет, в три часа дня. Он утверждает, что якобы Костромской должен был улететь в пять вечера, а простились они в три. Но в Таиланд днем самолеты не летают.

— Возможно он и не собирался лететь туда. Хотя зачем тогда купил путевку? Странно.

— Может решил запутать сына, а сам ушел из аэропорта после его ухода, — предположил я. — У них ведь отношения были натянуты.

— Не похоже. Зачем тогда он пригласил его домой? Тем более с ним вместе поехал в аэропорт. Да, интересно получается. Надо проверить внутренние авиалинии.

— А не мог он улететь вместо Таиланда в Волгоград, к матери Кати?

— Возможно, но она бы тогда знала об этом и не стала бы к нам обращаться.

— Да, вы правы. Послушайте, — меня осенило, — если он все же не улетел и был с чемоданом, он мог его оставить в камере хранения, чтобы с ним не таскаться. Только как это проверить?

— А вот это как раз не проблема. У меня там работает сослуживец, он начальник службы безопасности аэропорта. Краснощеков набрал его номер и включил громкую связь.

— Юрий Николаевич, привет дружище! Вот тебе и юрьев день! Ты все время обижался, что не обращаюсь к тебе. Время пришло!

— Привет, привет! Что, летишь за границу? Сейчас на таможне строго. Фрукты все экспроприируют. Якобы опасаются ввоза зарубежных бактерий в Россию. Чего я только не перепробовал на халяву.

— Нет. Надо проверить, не вылетал ли через ваш аэропорт Костромской Николай Петрович в течение последнего месяца и не оставлял ли кто-нибудь в камере хранения чемодан в то же время, который не забрали до сих пор.

— С чемоданом будет непросто.

— Ну, понятно. За мной магарыч!

— Ладно, свои люди, сочтемся! А как он выглядит?

— Темно-коричневый, под крокодиловую кожу, на колесиках.

— Перезвони через пару дней.

— Дело срочное.

— Ладно, постараюсь. Как узнаю, позвоню.

— Круто! — восхитился я. — Как говорится: не имей сто рублей, а имей сто друзей!

— Но лучше иметь и то, и другое, — улыбнулся Краснощеков.

Неожиданно дверь в офис распахнулась, и к нам вошел ответственный секретарь. Вид его был озабочен.

— Страсти накаляются! — заявил он с порога. — Противники узнали, что Николай Петрович исчез. На нашем корабле царит паника. А он молчит! Что у вас?

— Пока особо порадовать нечем, — ответил Краснощеков.

— Как это? Прошло уже несколько дней, а вы топчитесь на месте! За что вас все хвалят?

— Кто? — поинтересовался я.

— Да какая разница. — Он осуждающе на меня посмотрел. — Главное, что незаслуженно. Я так надеялся на вас. Вы понимаете, чем все это может закончиться? О-го-го! — Он посмотрел наверх. — Многие головы посыплются, и в первую очередь моя. Это я всех убедил, что надо поддержать Костромского. И вот результат. Права была моя жена Соня, лучше бы ее послушался.

— А что она вам посоветовала?

— Не лезь — говорила она в политику, козленочком станешь. Так и получилось. Как вы думаете, он жив? — Он с надеждой посмотрел на нас.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Краснощеков.

— Ну, это хоть не десять на девяносто, — облегченно выдохнул Вальдемар Карлович. Может еще найдется.

— Надежда умирает последней! — нелепо пошутил я в очередной раз. — Скажите, а как вы узнали про наше агентство?

Он удивленно посмотрел на меня, ища в моих глазах подвох.

— В газете прочитал дома у Николая Петровича.

— Она лежала на журнальном столике?

— А это важно?

— Да.

Он задумался.

— Вроде там.

— Но почему вы обратили внимание на наше объявление?

— Гм, сам не знаю. А потом, когда Николай Петрович задержался, я вспомнил и, выяснив про агентство, поехал к вам.

— Оно было обведено фломастером?

— Слушайте, вы такие вопросы задаете. Это-то зачем вам?

— Вы на другие объявления обратили внимание, хоть одно помните?

— А я только одно и прочитал, — он с интересом посмотрел на меня. — Действительно странно. Может он специально положил его на видно место, или как-то выделил?

— Вот именно. Все, кто обратился к нам по поводу исчезновения Костромского, прочитали про нас в одной и той же газете.

— Интересно… — взгляд его стал задумчивым.

— Вальдемар Карлович! — вернул его к нам Краснощеков, — мы собрали очень много информации, думаю, что скоро след обнаружится, но нам было бы важно встретиться с членами вашего общества.

— Вы с ума сошли! Это уважаемые люди и вряд ли они захотят общаться со следствием, пусть даже и в частном порядке. Я стоял у истока Тарабарщины, думаю, знаю побольше других. Что вы хотели узнать?