Необычное задание
Шрифт:
— Где вы ее взяли? — удивился Плечов.
— В "Слове о происхождении света".
— К сожалению, я в физике не очень, — признался Ярослав. — И теперь надеюсь, что в будущем с вашей помощью ликвидирую этот пробел в образовании.
— Там, кстати, есть еще много интересного, — заверил академик, наполняясь былой уверенностью. — Например, убедительная критика господствующей в то время теории истечения света, которую Ломоносов считал откровенно противоречащей всем физическим принципам. Мол, перекрещивающиеся световые лучи должны отклонять друг друга, что не совместимо с законами оптики. Процитировать?
—
— "Сквозь все алмаза скважины, поставленного между многими тысячами свеч горящих, сколь многим должно быть встречным и поперечным течениям материи света, по неисчетным углов наклонениям; но при том нет препятствия и ниже малейшего в лучах замешательства. Где справедливые логические заключения? Где ненарушимые движения законы?"
— Все! А то голова уже идет кругом… — вроде как собираясь сдаться на милость победителя, устало сказал Плечов, опасавшийся в случае продолжения научного спора угодить под пресс знаний оппонента в тех сферах, где он сам никогда не был силен. И сразу же перешел в атаку с другого направления: — Признавайтесь: вы сами читали дневники Михаила Васильевича?
— Да! И не только… — гордо поведал академик.
— Как прикажете это понимать?
— Сразу после смерти ученого в его лабораторию нагрянули с обыском какие-то люди, которыми руководил лично граф Орлов, самый влиятельный фаворит Екатерины, которого, кстати, еще при жизни подозревали в организации нападения на Ломоносова во время прогулки в лесу — вы сами об этом вспоминали. Ни один документ не должен был попасть в чужие руки. Ни один! Неизвестные перерыли все, что могли, конфисковали знаменитый Ломоносовский архив, но главного так и не нашли. Точнее, нашли, но не заметили, не придали значения сей выдающейся находке! Простите, больше ничего не могу вам сказать… Пока, во всяком случае.
— Понял, — почесал затылок Ярослав. — Значит, остальное только тогда, когда вернем на Родину вашего батюшку?
— А как вы думали?
Вечером в гости к Мыльникову наведался какой-то странный тип. Тоже академик, — по крайней мере, так он сам представился, даже не подав Плечову руки. Гладко выбритый, холеный, высокомерный и… приторный донельзя. Этот человек сразу не понравился Ярославу.
Не мужик, а какой-то бесполый гибрид…
И с виду — абсолютно не пострадавший от ужасов блокады. Сытый, упитанный. Сто пудов: либо счастливый обладатель спецпайка, либо — приезжий. Таких издалека видно.
— Посидишь с нами, Ярослав Иванович? — спросил Мыльников, запуская "пришельца" первым в гостеприимно распахнутые двери "пищеблока", как Дмитрий Юрьевич иногда называл свою уютную кухню.
— Нет! — отрезал оставшийся в гостиной Яра и, намереваясь укрыться в отведенной для него отдельной комнате, сделал несколько шагов по направлению к своей цели.
Ну, вот не хотелось ему садиться за один стол с этим слащавым типом, а тем более общаться с ним, что-то обсуждать, о чем-то спорить!
— Что ж, как знаешь… — проворчал вслед младшему партнеру по науке Дмитрий Юрьевич.
— Кто это? — нарочито громко полюбопытствовал его старый знакомый — так, чтобы Ярослав мог наверняка услышать эти слова.
— А… Наш коллега из МГУ, — успокоил явно страдавшего подозрительностью приятеля академик Мыльников. — Между прочим,
ученик самого Фро-лушкина!— Федора Алексеевича?
— Так точно! Извини… Парни воевали, вот я и набрался от них уставных словечек, как сучка блох.
— Они?
— Ну да. Второй сбежал к своей пассии — на набережную реки Карповки.
— Ты хоть документы их смотрел?
— Нет. Зачем? — удивился Дмитрий Юрьевич.
— А может, они шпионы какие или диверсанты? — продолжал измываться над легкомысленным, по его мнению, хозяином квартиры гость.
— Ну что ты такое несешь? У нас общих знакомых — пол-Москвы! Рыбаков, Лосев…
— А ты уверен?
— Конечно. Такие подробности могут быть известны только самым близким людям.
— Ох, и беспечный же ты человек, Дима… Ладно, не сердись… Главное: я тебя предупредил!
— Не учи меня жить, Самуил Моисеевич. Сам знаешь: у меня не глаз, а рентгеновский аппарат: плохих людей вижу насквозь!
— Ой, сомневаюсь!
— Оставим эту тему. — Мыльников явно был недоволен разговором и достаточно резко потребовал: — Говори: зачем пришел.
— Закрой плотнее двери…
И вот тут Плечов не выдержал. Вспомнил о своей второй, тщательно скрываемой от других жизни и поспешил в сторону кухни. Наклонился, прижал ухо к замочной скважине, однако ничего так и не услышал.
Хотя — нет, одно слово все-таки долетело до его ушей.
Но какое!
Ключевое, самое важное: Пчоловский!
Ухода "приторного" гостя Яра дожидаться не стал — много чести! Не раздеваясь, прилег на заправленную по всем правилам кровать и взял с полки какой-то аккуратный томик на английском языке. Полистал немного — и отключился. Лучшего снотворного, чем скучная книга, на всем белом не найти.
Спал, как убитый. А когда проснулся — первым делом бросил взгляд на циферблат настенных часов.
8.00… Ого!
Так долго он не дрых уже лет десять! Странно, и Дмитрий Юрьевич не разбудил…
Ну и чего же ты, Ярослав Иванович, добился? Суть задания вроде бы ясна… Вот именно — вроде бы… Похоже, есть еще какие-то подводные камни…
В идеях "блаженного академика" более-менее разобрался. Кое с чем можно согласиться, со многим поспорить. Но чем его мысли так заинтересовали руководство? Опять же до конца непонятно…
Контакт с Мыльниковым установил. Похоже, хороший контакт, несмотря на все особенности характера Дмитрия Юрьевича. Это плюс…
Выяснил, что ценности, которые так интересуют начальство, реально существуют. Еще один плюс. Еще бы понять, как их заполучить…
И еще один минус — неожиданно воскресший из небытия Пчелов, он же Пчоловский, он же Дибинский. Очень жирный минус. От этого прохиндея можно ждать любой пакости…
ОТ АВТОРА
Огромное человеческое спасибо полковнику в отставке, доктору исторических наук, профессору Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина Сергею Николаевичу Полтораку и его замечательной ученице, доктору исторических наук, доценту кафедры международных отношений на постсоветском пространстве факультета международных отношений СПбГУ Анастасии Валерьевне Зотовой — за помощь в написании этой книги.