Неоконченный романс

Рогдай, как чопорная гувернантка, следовал за ней сзади, ни на минуту не упуская ее из виду, и даже голод не позволял ему покинуть пост. Девушка и собака миновали озеро и вступили в мрачную тень, отбрасываемую гольцом. За два часа они одолели подъем и оказались на вершине, когда уже окончательно стемнело и луна осветила мрачные каменные громады мертвенно-бледным светом. На вершине не росло ни деревца, ни травинки, одни серые плоские камни, и никаких звуков, кроме легкого завывания ветра да стука камней под ногами.

Лена попыталась найти хоть какую-то расщелину, чтобы спрятаться от пронизывающего насквозь ветра и переждать самое темное время.

Спуск был спокойным, сухим, при слабом свете луны им удалось спуститься километра на два ниже деревянного треугольника на вершине. Впереди угадывался лес, и Лена уже смирилась с мыслью, что придется ночевать где-нибудь под деревом. Вдруг перед ней возникло странное сооружение: к камню были прислонены несколько больших кусков коры, а у их основания располагалось небольшое старое костровище. Лена зажгла спичку, заглянула внутрь. Как раз то, что ей нужно. Небольшое углубление в камнях прикрывали от ветра куски коры, можно было развести небольшой костер, благо, что рядом валялись сухие ветки, очевидно, от подстилки.

Она бросила их в огонь, отошла в сторону, чтобы проверить, насколько костер виден со стороны. Но его надежно укрывали камни, значит, можно не беспокоиться, что огонек привлечет незваных гостей. Перекусив мясом с галетами и поделившись по-братски с Рогдаем, она поплотнее закуталась в куртку, придвинула поближе автомат и попыталась задремать. Прижавшись к Рогдаю, она быстро согрелась, но сон не шел. Страшная усталость сковала мышцы, и, хотя она сняла ботинки, оставшись в толстых шерстяных носках, ощущение тяжести в ногах не покидало ее. Она села, сняла носки и принялась массировать пальцы и ступни ног. Потом размяла икроножные мышцы. Зарывшись босыми ногами в густую шерсть собаки и ощущая приятное тепло, исходящее от нес, она загляделась на бессчетные скопления звезд над своей головой… Ей было тепло и почти уютно, а каково отцу среди грязи и сырости, в нескольких шагах от незахороненных останков людей? Она старалась не думать об Алексее, но память настойчиво возвращала ее на сутки назад, когда она впервые за последние годы испытала настоящее счастье. Лена закрыла лицо руками и неожиданно для себя расплакалась. Вся горечь и боль, скопившиеся за день, вылились в поток отчаянных слез. Глядя на рыдающую хозяйку, Рогдай нервно крутил хвостом, словно хотел, но не знал, как успокоить ее.

Она всерьез не восприняла слова отца, уверявшего, что вопреки всему Алексей любит ее. Она привыкла доверять своим ощущениям. Ночью она чувствовала его любовь, поэтому, может, и вырвались у нее слова признания. Но днем это был совершенно другой человек — с жесткой линией губ, яростными огоньками в потемневших глазах. У Лены не укладывалось в голове, что один и тот же человек может быть нежнейшим любовником ночью и отъявленным жестоким негодяем днем. Ведь что ему стоило просто поцеловать ее на прощание, и она была бы счастлива безмерно. А если он действительно боится, что она попросится замуж? Может, он до сих пор любит первую жену и намерен помириться с ней?

Почему она никогда не задумывалась о таком варианте? Лена устроилась поудобнее, обхватила себя руками, и потревоженный Рогдай что-то сердито проворчал у нее в ногах. Так, строя одно за другим все более и более фантастические предположения, она незаметно задремала.

Алексей тоже еще не спал, но совершенно по другой причине. За ним вновь шла охота, но, как заметил Ковалев, ребята стали намного осторожнее и передвигались группами по четыре-пять человек.

Он продолжал играть с ними в прятки, водил по возможности по самым труднодоступным местам и пока ни разу с ними нос к носу не столкнулся.

Однажды он услышал перестрелку и не мог понять, что же произошло. Потом все объяснилось. Метрах в десяти от Алексея прошло несколько парней. Двое поддерживали третьего, очевидно с простреленной ногой. Такое бывает, когда несколько групп недостаточно уверенных в себе людей бродят по лесу. Кто-то с испугу спускает курок. В результате остается все меньше претендентов на премию и все больше шансов у преследуемого оставить противника с носом.

Но самую удачную операцию Алексей провел на склоне дня. Началась она с того, что он встретился с медведем. Вначале человек и зверь вознамерились было рвануть в разные стороны. Но Алексею в таком случае грозила крупная неприятность — встреча один на один с рассерженными шакалами Шерхана, а медведь только-только разворотил муравейник, и ему совсем не улыбалось бросать любимое лакомство. Отбежав на несколько метров друг от друга, они обмозговали ситуацию и пришли к немому соглашению: заниматься своими делами, не посягая на близлежащую территорию. Медведь продолжал старательно вылизывать муравьев, лишь изредка вскидывал голову и ворчливо предупреждал о недопустимости нарушения его суверенитета. Алексей же пристроился за большим пнем. Отсюда он мог спокойно наблюдать и за склоном горы, и за своим неожиданным союзником. Он получил небольшую передышку и решил обдумать, что же ему делать дальше. Конечно, он мог уйти в горы, но ему надо было опять вернуться к шахте: посмотреть, не собирается ли Македонец проникнуть внутрь. Ведь он должен понимать, что до бесконечности эти гонки продолжаться не могут: вероятно, уже кого-то отправил за подмогой. Вполне возможно, завтра появится новый вертолет с новыми «македонцами», они смогут разминировать шахту, и тогда плакали все его усилия как-то помешать бандитам.

Тут у Алексея возникла идея использовать медведя в борьбе против неутомимых преследователей. По его предположениям, парни были где-то в километре от него и постепенно приближались. Естественно, медведь их услышит и начнет уходить. Боевики передвигались по лесу достаточно шумно: переговаривались, передергивали затворы автоматов. Вероятно, они чувствовали себя не слишком уютно после серии удачных атак Алексея, повлекших значительные потери среди головорезов Македонца. В отличие от них Ковалев скользил по лесу бесшумно — в сложившейся ситуации это было большим преимуществом, иначе он давно уже был бы мертв.

Теперь ему предстояло решить весьма сложную задачу — вопреки звериным инстинктам заставить медведя бежать навстречу людям, а не от них. Но ведь медведь не корова, которую хворостиной можно гнать перед собой в нужном тебе направлении Зверь продолжал аппетитно чавкать метрах в десяти от него. Сложившийся паритет, по всей видимости, его совершенно устраивал, и нападать он не собирался, но Алексей на всякий случай присмотрел пути отступления на высокий кедр, росший поблизости.

Решение, как всегда бывает в минуты близкой опасности, пришло мгновенно и исходило из опыта детских шалостей с огнем. У него всегда имелся с собой про запас небольшой прорезиненный мешочек с порохом — незаменимое средство для разжигания костра во время затяжного ненастья. Достав из кармана записную книжку, он выдрал из нее дюжину листков и со сноровкой профессиональной торговки семечками скрутил несколько бумажных фунтиков, рассыпав по ним порох. Эти шутейные бомбочки, призванные в свое время доводить до истерики участкового и бабушек у подъезда, сейчас должны были придать необходимое ускорение трем центнерам живого веса с внушительным набором когтей и клыков.

Постоянно прислушиваясь, Алексей приступил к выполнению второй части задуманной операции.

Обойдя медведя по дуге, он разложил самодельные пиротехнические устройства примерно на равном расстоянии друг от друга, соединив их тонкой дорожкой из пороха. Несколько пакетиков он решил использовать для метания в цель, для усугубления паники. Зверь недовольно порыкивал, но ответных действий не предпринимал. А когда увидел, что человек и не пытается к нему приблизиться, на какое-то время опять занялся муравейником.

Наконец, когда поблизости даже движения воздуха не ощущалось, зверь что-то учуял, поднял голову, взволнованно закрутил носом. Потом напрягся, поднялся на задние лапы и, развернувшись, направился в сторону человека. Алексей чиркнул спичкой по коробку и бросил ее на дорожку из пороха. Порох с треском вспыхнул, и он отскочил в сторону, крича во все горло.

Медведь, обезумев от неожиданности, со всех четырех лап устремился на него, но взрыв бомбочки заставил его резко затормозить. Сзади раздались возбужденные крики — преследователи тоже услышали взрыв и увеличили темп.

Медведь, присев на толстый зад, растерянно крутил головой, не зная, на что решиться. С одной стороны его настигала опасность встречи с приближающимися людьми, с другой — громкие, будоражащие звуки.

Крики приближались, и медведь опять попытался изменить направление, но тут с периодичностью азбуки Морзе принялись рваться остальные бумажные снаряды, и зверь не выдержал издевательства над психикой.

Словно вырвавшийся из преисподней разъяренный демон, он устремился вниз на нисколько не подозревающих о грядущей опасности боевиков Македонца. Живой реактивный снаряд в дикой ярости преодолел несколько десятков метров до цели в считаные секунды. На самом деле ускорение ему придавал страх, но медведи особенно опасны именно в подобной ситуации.